Е. Хамар - Дабанов Проделки на Кавказе стр 53.

- Ваша фамилия?

- Пустогородов.

- А, знаю!- Потом, обратись к линейному казачьему офицеру, спросил:

- Что тебе надобно?

- К вашему превосходительству имею честь явиться,- отвечал офицер, подавая письмо.

- От кого это?- спросил генерал, рассматривая ад­реса.

- От кордонного начальника, с Кубани, ваше превос­ходительство!

- А!.. Здоров ли кордонный начальник?-спросил ге­нерал, распечатывая письмо,-Да, что это у тебя за ору­жие?

- Слава богу, здоров, ваше превосходительство! Это оружие разбойника Али-Карсиса, которое кордонный на­чальник поручил мне доставить вашему превосходительству,

- Покажи!-сказал генерал Мешикзебу, протягивая руку. После продолжительного рассматривания клинка он отдал шашку Александру и сказал:

- Посмотри, любезный Пустогородов... ты должен быть знаток... какова шашка?

- Прекрасная!..-отвечал Александр, рассматривая клинок.- Она действительно принадлежала Али-Карсису; мне это очень известно, потому что она отбита моею сот­нею и отнята кордонным начальником. Я представил о ней по начальству и просил или возвратить, или выдать сотне ее ценность.

- Точно, ваше превосходительство, есть подобное до­несение,- подхватил офицер, стоявший с кипою бумаг.

- Каким же образом привезли ее ко мне?-спросил генерал у линейного казачьего офицера.

- Капитан Пустогородов ошибается, или я обманут ка­заками,-отвечал офицер,- кордонный начальник при мне отдал своеручно деньги принесшему это оружие.

- Чего же оно стоит?-спросил генерал, начиная чи­тать письмо.

- Теперь запамятовал, ваше превосходительство, но уз­наю,-отвечал офицер.

- Узнайте же, пожалуйста, потому что, если оно не очень дорого, я его куплю.- Прочитав письмо, он обратил­ся к офицеру с бумагами:-Напиши-ка от меня рапорт к начальнику линии.-И, водя по письму указательным паль­цем, прибавил:-По воле... вы пропишете имя моего на­чальника... имею честь всепочтеннейше.., слышите, всепоч­теннейше…

- Слушаю, ваше превосходительство!

- Имею честь всепочтеннейше довести вашему пре­восходительству о нижеследующем... Дошло до сведения его сиятельства, что кордонный начальник заплатил свое­ручно за оружие, отбитое у Али-Карсиса, почему его сия­тельство приказать всепокорнейше просить ваше превосхо­дительство изволил - поставить это на вид всем инстанци­ям, по которым неосновательная жалоба о том, будто бы за оружие Али-Карсиса не заплачено, дошла до вас. Меж­ду тем его сиятельство изволил также заметить, что ваше­му превосходительству следовало бы удостовериться в справедливости этой жалобы, прежде чем утруждать ею на­чальство.- Тут он обратился к линейному казачьему офи­церу со словами: - Ваш кордонный начальник отлично от­зывается о вашей службе и ходатайствует вам награду, опасаясь, однако, отказа, ибо вы недавно получили Влади­мирский крест; но будьте спокойны, это нисколько не по­мешает вам получить золотую саблю. Через полчаса будь­те у графа, я приду туда и вас представлю. Вам, капитан Пустогородов,-примолвил он, пуская в лицо Александра целое табачное облако,- вам делает особенное... непрости­тельное...- и затянулся дымом,- бесчестие, что начальник вами недоволен. Вот что он о вас пишет.- И генерал по­казал ему письмо.- Могу вам только заметить одно: тем для вас же хуже; вы видите этого офицера: он не был, как вы, ранен, не проливал крови, а награжден за то же самое дело, за которое вы ничего не получили.

Глаза Александра засверкали от ярости, но дух дисцип­лины, привычка удерживать свои порывы превозмогли чув­ства, он с кротостью отвечал:

- Позвольте доложить вашему превосходительству, во- первых, что я ни в чем не подчинен кордонному начальни­ку и льщу себя надеждою, что отзывы моих настоящих начальников, полкового командира и наказного атамана, будут всегда в мою пользу; во-вторых, что хотя меня почти никогда не награждали и всегда мое отличие оставалось без возмездия, не менее того я не завидую наградам дру­гих, в особенности когда они совершенно незаслуженны. Так, например, господин казачий офицер получил крест за военное дело, в котором не участвовал, потому что в то самое время, когда мы дрались, он был за двести верст.

- Напрасно оправдываетесь, капитан! Никто вам не поверит! Между тем начальству известно, что вы непозво­лительно стали отклоняться от службы.- С этими словами генерал Мешикзебу ушел во внутренние комнаты с офице­ром, державшим бумаги. Остальные вышли из дома.

Александр встретил на дворе Николашу и на вопрос, куда идет, узнал, что Прасковья Петровна, желая видеть­ся с графом, послала его узнать, когда и где может она иметь свидание. Они вошли вместе в дом, занимаемый са­новником,

В первой комнате стоял ряд офицеров. Пустогородо- вых впустили в другую -более обширную. Она была хорошо меблирована и обита красивыми бумажными обоя­ми, перенятыми с французских. В одном углу сидел одине­хонько офицер-ординарец. Тут же, около затворенной две­ри во внутренние покои, находились два адъютанта. Один из них, в изношенном мундире и в шарфе, сидел словно турок, посаженный на кол: он не был ни толст, ни худ; на груди его красовалось несколько орденов; лицо походило на восковую фигуру в вербное воскресенье, однако ж отличалось усами, чего обыкновенно не бывает. Другой, в сюртуке, сидел развалившись на стуле: этот был толст; грубые черты его лица выражали самодовольство: белизна и румянец казались подозрительными. Одною рукою он играл висячим часовым ключиком, другою по временам, поглаживал тщательно завитую прическу. Адъютанты разговаривали между собою. Александр подошел к ним и со всею вежливостью благовоспитанного человека спросил:

- Есть ли прием сегодня у его сиятельства?

- Подождите, так увидите,- отвечал, картавя, адъютант в сюртуке, не обращая взора на просителя.- Так я вам говорил,- продолжал он своему товарищу,-за прошлую экспедицию я буду переведен в гвардию тем же чином, а за будущую буду произведен в полковники и назначен полковым командиром нижегородского драгунского полка: что, батюшка?.. Двести тысяч годового дохода!

- Если бы вышли скорее награды за прошлый год!- возразил другой,- и мне хорошо было бы: я, представлен в майоры и должен получить во Владикавказе линейный батальон, при котором транспорт... тут также тысяч сорок годового дохода, а я не буду этим пренебрегать, как нынешний батальонный командир. Но я слышал, что представления не скоро еще выйдут; их возвратили сюда для уменьшения наград... Ну, как наши-то с вами также уменьшат, вот будет обидно!

- Как это можно! Уменьшат награды лишь фрунтовых офицеров. И в самом деле, на что им так много получать? Для них все хорошо. Впрочем, если до осени они не выйдут или я буду недоволен своею, так не пойду в экспедицию.

Покуда шел этот разговор между адъютантами в одном конце комнаты, в другом Николаша бесился и говорил брату:

- Дело другое! Ты пришел являться по службе, так и дожидайся, покуда адъютант удостоит объявить тебе, будет ли принимать его генерал или нет. Но я частный человек: какое мне дело до адъютантов? Как не найти даже официанта, чтобы доложить! Да вот, кстати, идет один.

И в самом деле, в комнату вошел низенький человек, весьма неприметной наружности, в чрезвычайно коротком сюртуке, причесанный a la moujik он держался так прямо, что затылок его опрокидывался, а борода торчала вверх; руки, вдетые в узкие белые перчатки, висели неподвижно: он всячески старался их выказывать. Николаша сделал несколько шагов к нему и сказал:

- Послушай, человек! Доложи графу, что Прасковья Петровна Пустогородова прислала сына своего: так не угодно ли его сиятельству назначить время, в которое мне можно будет видеться с ним?

Маленькие глаза человека засверкали. Он открыл ужас­ный рот и показал черные, закоптелые зубы свои. Это был смех, но смех иронический:

- Извините-с, я не человек, а чиновник Нохой, состоя­щий по особым поручениям при его сиятельстве.

- Простите мне мою ошибку, господин Нохой, и по­звольте вас просить научить меня, как и где могу я видеть­ся с графом?

- Я нисколько не обижаюсь вашею ошибкою: это ча­сто случается. Если хотите видеть графа, адресуйтесь к де­журному адъютанту... он обязан доложить его сиятельству.

- Да что ж делать, когда он не хочет?

- Дождаться, покуда ему заблагорассудится. Кто нын­че дежурным-то? А! Это Тихобис.

- А другой, в сюртуке?

- Другой... Чеплавкин. Но предупреждаю вас, что ни от одного, ни от другого ничего не добьетесь.

В комнате вельможи послышался звон колокольчика, адъютанты встрепенулись.

- Что засуетились?-спросил у них чиновник Нохой.

- Кажется, дежурного адъютанта звонит генерал,- сказал Тихобис.

- Где у вас уши?- возразил Нохой,- разве не слыши­те, что звонили один только раз: следовательно, зовут ка­мердинера; для вас звонится два раза. Вот дельный-то на­род-и того не разберут!-И чиновник пожал плечами. Потом прибавил:- Вас тут двое, и ничего не делаете, что­бы доложить графу, господин Пустогородов желает его ви­деть! Генерал так деликатен и вежлив со своей стороны, а вы заставляете этого господина ждать!

- Ступай доложи сам,-отвечал адъютант в сюртуке.

Нохой махнул с презрением рукою и, обращаясь к Николаше, спросил:

- Не намерены ли вы вступить к нам в службу?

- Как же!.. Для этого пришел к генералу: моя мать желает видеться с графом на мой счет.

- В какую же службу вы желаете?

- Разумеется, в гражданскую.

Нохой осмотрел с ног до головы Николашу и сказал:

- Имеете ли вы хорошие аттестаты от места прежнего служения? Надобно вас предупредить, что у нас очень раз­борчивы в выборе чиновников.

- У меня аттестатов никаких нет; но матушка давно знакома с графом.