* * *
Шло время, и Алеша перешел в пятый класс. Он не только освоился в новой школе, но даже приобрел популярность среди одноклассников благодаря природному дару перевоплощения. "Крылов, изобрази математика!" или "Покажи, как географичка откашливается!", – просили ребята на перемене. Алеша на заставлял себя ждать. Его первоначальное представление о благовоспитанности одноклассников оказалось обманчивым. За внешней сдержанностью крылись нешуточные страсти.
Как-то раз перед уроком географии Алеша взял в руки лежавшую на учительском столе указку с красивой узорчатой ручкой. К нему тут же подошел худощавый, бледный мальчик по фамилии Лопаткин и резким тоном заявил:
– Не трогай указку, это я принес ее в класс!
Алеша начал было возражать, но ребята остановили его:
– Не связывайся с Лопаткиным, у него гемофилия.
– Что это такое?
– Болезнь, когда кровь не свертывается. Мы бы его давно проучили, но боимся, чуть тронешь, а потом кровь не остановить. Вот он и цепляется ко всем подряд. Знает, что ему сдачи не дадут. Особенно доставалось от Лопаткина маленькому мальчику Шарову. И однажды ребята не выдержали.
– Ты трус, Лопаткин, – сказали они. – Знаешь, что Шаров не может тебя ударить, вот и цепляешься к нему.
– Ах, так? – воскликнул Лопаткин. – Передайте Шарову, что я вызываю его на дуэль!
Вызов был принят. Постановили драться до первой крови. На соседний пустырь пошли всем классом.
– Помни, Шаров, сильно бить нельзя, – наставляли его ребята по дороге. – Лопаткина только припугнуть нужно!
Затея окончилась трагически. Ночью у Лопаткина хлынула носом кровь, и к утру он скончался. Учеников вызывали по очереди к директору, но все говорили одно и то же: Шаров драться не хотел, дуэль предложил сам Лопаткин. Согласились для того, чтобы его проучить. Как только показалась капля крови, дуэль прекратили. В конце концов, неприятную историю решено было замять. Двадцать четвертая школа считалась одной из лучших в районе, и никому не хотелось портить ее показатели.
* * *
На Алешу это событие произвело сильное впечатление. Он впервые близко столкнулся со смертью человека, причем своего сверстника. Видел убитых горем родителей, оторопевшие лица учеников, чувствующих свою вину. На обратном пути с кладбища его догнал одноклассник Володя Павлов.
– Мутное дело, – заметил он.
– Согласен, – кивнул головой Алеша. – Вот увидишь, сейчас ребята будут все валить на Шарова, а на самом деле они его сами подначили.
– По-моему, мы все хороши, – возразил Володя. – Подумай, не нашлось никого, кто отговорил бы Лопаткина от этой дурацкой затеи, а ведь можно было вовремя вмешаться.
– Ты хочешь сказать, что все жаждали крови?
– Пожалуй, да. Не с таким результатом, конечно.
Похожий разговор состоялся в учительской.
– Удивительная жестокость проявляется иногда в этом возрасте у детей, – сетовали педагоги. – Во всем виновато академическое образование – детям не хватает острых ощущений. Говорят, недавно в пятом "Б" ученики организовали какой-то "союз нелегавых" и разбили окна в слесарной мастерской. Они даже не подозревают, чем это могло обернуться для родителей. Никогда о них не думают!
* * *
Между тем, после истории с дуэлью Алеша как раз чаще всего думал о родителях, правда, совсем по другому поводу. Дело было в том, что обстановка в доме Крыловых за последнее время изменилась. Варвара, и прежде раздражавшаяся без видимой причины, стала все чаще впадать в состоянии ярости и однажды набросилась на детей с кулаками. К счастью, рядом оказалась ее сестра Мария, и худшего удалось избежать. Приступы агрессии чередовались у Варвары с порывами раскаяния, сопровождающимися безудержными слезами.
"Совсем, как у бабы Лизы", – с горечью признался себе Алеша. Было ясно, что срочно требуется врачебное вмешательство. Диагноз оказался неутешительным.
– У вашей жены сложное гормональное расстройство, – сказали Крылову специалисты.
Подобные заболевания с трудом поддавались в то время лечению. На практике применяли, как правило, вытяжки из эндокринных желез. Иногда такая мера помогала, но в некоторых случаях, напротив, приводила к плачевным результатам.
Варвару положили в клинику профессора Казакова. Когда она, пробыв там около года, вернулась домой, ее было трудно узнать. Роскошные рыжие волосы потемнели и потускнели, взгляд стал неподвижным. Временами, впрочем, на нее накатывало веселье, и тогда она буквально сотрясалась от смеха. Алеша теперь инстинктивно сторонился матери, а Тема честно признался, что боится ее.
– Вдруг она на меня набросится? – шепнул он как-то брату.
* * *
С некоторых пор в доме Крыловых стал часто появляться с поручениями от своего отца молодой математик Андрей, сын известного собирателя картин Свиридова. Это был высокий, красивый юноша, с густой черной шевелюрой, крупным носом и большими, выразительными глазами. Его отличала забавная манера разговаривать, слегка захлебываясь, и жестикулировать при этом руками.
Андрей Свиридов показался Крылову настолько колоритным персонажем, что он немедленно захотел написать его портрет. В перерывах между сеансами Андрей охотно присоединялся к играм мальчиков на плетеном ковре, привнося в них немало выдумки и веселья.
В один прекрасный день Варвара неожиданно сообщила, что собирается развестись с Крыловым и выйти замуж за Андрея. Ее заявление грянуло, как гром среди ясного неба. Крылов, обычно относившийся к причудам жены снисходительно, на этот раз вышел из себя. Андрей Свиридов больше не появлялся в доме, и его портрет исчез с мольберта. Само имя "Свиридов" подлежало теперь строжайшему запрету.
Тем не менее, Варвара стояла на своем и сказала мужу, что уходит из семьи и будет жить у знакомых. Тщетно пытался Крылов, поддерживаемый родственниками, ее образумить – Варвара подала документы на развод. Алеше было мучительно стыдно за взрослых и больше всего на свете хотелось, чтобы эта история не просочилась в школу. Тема, напротив, воспринимал происходящее гораздо спокойнее и, кажется, был рад, что мать больше не появится дома.
Вскоре к Крыловым переехала сестра Варвары, Мария. Нужно было вести хозяйство и присматривать за детьми. Еще через некоторое время Крылов получил ордер на трехкомнатную квартиру и отдельную мастерскую в доме художников на Верхней Масловке. Бывшую детскую комнату с плетеным ковром заняла вернувшаяся на Кудринку от знакомых Варвара, а семья Крыловых в новом составе навсегда покинула этот дом.
Верхняя Масловка
Алеша и Тема были рады переезду на Масловку. Вместо тесного Кудринского переулка с его унылым двором, "ненормальцами" и покосившимися сараями – огромное зеленое пространство лужаек Петровского парка. Прямо с балкона можно было наблюдать за тренировкой футболистов на малом стадионе "Динамо"!
Дважды в неделю к мальчикам приходила учительница французского языка мадемуазель Тибо – маленькая, похожая на птичку, пожилая парижанка. В силу природной способности к имитации, Алеша легко осваивал разговорный язык и вскоре начал перебрасываться французскими фразами с Темой. Отца они видели теперь лишь по вечерам, когда он возвращался из мастерской, мрачный и усталый. Изредка он справлялся у сыновей об их успехах в школе, но поскольку ни тот, ни другой не проявляли склонности к гуманитарным предметам, его интерес быстро угасал.
– Куда собираешься поступать? – спросил он однажды Алешу.
– Скорее всего, в университет на биофак, – ответил тот.
– С чего это вдруг? – удивился Крылов. – У нас в семье никогда не было биологов, – добавил он, словно его довод должен был поколебать решение сына.
– В последнее время я прочел несколько серьезных книг по физиологии человека, и они меня заинтересовали, – пояснил Алеша.
– Нелепый выбор! По-моему, все это – мимо! – веско завершил разговор Крылов.
Тетка была погружена в хозяйственные заботы и не пыталась заниматься воспитанием детей, за что Алеша был ей мысленно признателен. Без Варвары дом опустел. Суховатая Мария не любила и не умела принимать гостей. Алешу это не огорчало. Его активная жизнь переместилась теперь в школу. К сожалению, чтобы добраться до нее, приходилось выезжать на трамвае за час до начала уроков, но в недалеком будущем к стадиону "Динамо" обещали протянуть метро.