Дело было слажено, и Бугай с Маркушкой пошли.
- На рынок зайдем, Маркушка. Как зашабашат на работе - будем с обедом.
Рынок, расположенный у Артиллерийской бухты, был менее оживлен, чем бывал обыкновенно в ранние часы утра. Но все-таки толкались толпа покупателей и покупательниц; среди говора выделялись громкие голоса торговок.
На небольшой площади рынка стояли маленькие лавчонки, палатки, ларьки и столики. Висели туши быков, свиней и баранов. Повсюду кучи овощей; высились горы арбузов, дынь, и стояли корзины с фруктами. У самого берега продавали свежую камбалу, султанку и бычков. Там же можно было купить устрицы и мидии. А в стороне валялась любимая народная вяленая тарань.
Бугай купил хлеба и соли, огурцов, кусок ветчины, несколько арбузов, две бутылки кваса и на копейку леденцов, все уложил в кулек и сказал:
- Ловко пообедаем, Маркушка… Валим!
Они свернули на Екатерининскую (большую) улицу. Середина ее была запружена матросами, которые тащили большие орудия. То и дело на тротуарах попадались раненые солдаты. Изредка проезжали татары верхами.
Окна большей части домов были закрыты ставнями.
- Нахимов небось встал! - промолвил Бугай, указывая на раскрытые окна в квартире адмирала. - И Корнилов, может, и ночь не спал… в заботах… А есть которые начальники и дрыхнут… Ну, да Корнилов их разбудит… Он сонь и лодырей обескуражит… Не таковский!
Мимо проехал шибкой рысью высокий молодой полковник в белой фуражке, с перекинутым через плечо тонким ремнем, на котором болтались длинный круглый футляр и подзорная труба.
- А это анжинер Тотлебев! - сказал Бугай, переиначивая фамилию Тотлебена. - Сказывают: скорый и башка по своей части… Всем стройкам начальник… До его не знали, как приступить, а как приехал с Дуная - закипела работа… Поедет за город, оглядит кругом и тую же минуту: "Здесь, мол, стройте баксион. Здесь батарея. Здесь, мол, насыпай потолще вал"… И так, Маркушка, вокруг города объезжал… А на эти дела Тотлебев, я тебе скажу, собака и глаз… Наскрозь видит…
- А что у него сзади болтается, дяденька? - спросил любознательный мальчик.
- Труба подзорная… Знаешь?
- Знаю.
- И планты.
- Какие планты?
- Нарисовано, значит, как строить. Дал плант офицеру и… понимай. А прекословить не смей… Сказывали люди, что в ем большая амбиция… Ему одному, значит, чтобы все уважение. И без его чтобы никто не касался…
- И строгий, дяденька?
- Строгий… Однако не зудит, даром что из немцев… Немец, Маркушка, завсегда донимает словами… На то и немец… Любит, чтобы по порядку вымотать душу… Был у нас на "Тартарарахах" (корабль "Три иерарха") старшим офицером один такой немец… В тоску ввел… Спасибо Нахимову… бригадным тогда был… Ослобонил матросов… "Переводись, говорит, немец, в Кронштадт… А у нас, говорит, в Черном море, немцу не вод".
Скоро Бугай и Маркушка вошли на большой бульвар, на окраине города, на горке, заканчивающейся обрывом… Внизу синелась Корабельная бухта. На другой стороне бухты высились доки, слободки, и за ними белела башня над Малаховым курганом.
Бульвар лишился деревьев. Они были срублены. На конце бульвара уже стояла батарея…
Впереди бульвара почти был готов четвертый бастион; из амбразур чернели орудия. Вся местность вокруг была полна рабочими, рывшими и насыпавшими новые укрепления…
Бугай и Маркушка вошли в бастион.
Занятые работой матросы не обратили на пришедших внимания. Офицеры были тут же и наблюдали за работами.
Все работали быстро и возбужденно, видимо стараясь скорей привести свой бастион в боевую готовность и в такой порядок, к какому привыкли на своих кораблях. И чувствовалось, что у всех уже есть что-то любовное к своему бастиону, какое бывает у хозяйственных людей, устраивающих свои жилища на долгое время.
- Гляди, Маркушка! - проговорил Бугай, указывая на большие корабельные пушки, дула которых смотрели в амбразуры, прорезанные в вале, за которым мог скрываться человек от пуль. - Из эстих самых и будем встречать гостей орехами. А где, братцы, тут Игнат Ткаченко? - обратился Бугай к ближним матросам.
Маркушка уже увидал отца у последнего орудия, в конце бастиона, и побежал к нему.
Он обкладывал фашинником "щеки" амбразуры, вполголоса мурлыкая какую-то песенку.
- Здравствуйте, тятенька! - проговорил мальчик.
Отец поднял голову, и по его лицу пробежала радостная улыбка.
- Здравствуй, Маркушка… И дурак же ты… В шабаш приходи! - воркнул Ткаченко.
Однако бросил работу, пожал руку сына и торопливо промолвил:
- Видишь, спешка… Где живешь?
- У дяденьки Бугая… В рулевых…
- В кису не накладывал тебе?.. - с ласковой шутливостью спросил матрос.
- Не накладывал…
- Не за что… Твой Маркушка молодца! - промолвил подошедший Бугай.
- Зачем, Бугай, не на ялике?
- Сюда работать пришли… И Маркушка пожелал…
- Правильно, Маркушка. Потрудись за Севастополь!.. А пока лясничать некогда… Не похвалят и меня и тебя, дедушку с внуком… Начистит зубы батарейный… У нас и на баксионе, как на корабле…
С этими словами Ткаченко принялся за работу у амбразуры.
- А ты, Игнашка, комендором? - спросил Бугай.
- Комендор.
- Смотри, шигани его!
- Шигану… Только приходи!
- Пообедаем с Маркушкой и зайдем…
- То-то зайди, братцы… А за Маркушку спасибо, Бугай… Сирота ведь!
- Форменный рулевой… Ну, валим, Маркушка. Тятьку повидал и на работу!
Через несколько минут наши добровольцы были уже за бастионом, где шла работа.
Каждый из них получил по лопате, встали в длинный ряд рабочих и принялись рыть землю.
Бугай и Маркушка работали изо всех сил, сосредоточенно и молча. Маркушка увидел, что не один он был такой мальчишка. Он заметил, что среди вольных рабочих были и приятели-мальчишки, и знакомые девочки, и матроски из слободки.
И Маркушка ожесточеннее рыл каменистую землю.
Вдруг в первых рядах раздалось "ура" и подхватилось следующими рядами. Закричали "ура" Маркушка и Бугай и сняли шапки.
В нескольких шагах остановился на лошади высокий, сухощавый, слегка сгорбленный Корнилов.
Еще громче кричали "ура".
Серьезное и умное лицо Корнилова, бледное и утомленное, дышало энергией и решимостью. Усмешка играла на его тонких губах.
Он махнул рукой. Все смолкли.
- Спасибо, братцы! - проговорил он, возвышая голос. - К вечеру вы и батарею поставите. Уверен… И врага не пустим в Севастополь! - прибавил адмирал.
- Не пустим! - раздался в ответ восторженный крик.
- Еще бы пустить с такими молодцами! - крикнул Корнилов.
Он хотел было ехать дальше, как заметил старика Бугая.
И припомнил лихого марсового и отчаянного пьяницу на корабле "Двенадцать апостолов", которым Корнилов прежде командовал.
- Кажется, старый знакомый… Бугай? - спросил адмирал.
- Точно так, Владимир Алексеич! - отвечал старик, обрадованный, что Корнилов не забыл прежнего фор-марсового.
- Чем занимаешься?
- Яличник, Владимир Алексеич!
- Вижу - прежний молодец. Спасибо, что здесь, Бугай!
И адмирал кивнул головой и поехал шагом дальше, сопровождаемый адъютантом.
"Ура" пронеслось еще раскатистее. И словно бы стараясь оправдать уверенность Корнилова, рабочие, казалось, еще ретивее и быстрее продолжали работу… И насыпи батарей поднимались все выше и выше.
- Небось вспомнил марсового! - промолвил про себя Бугай, наваливаясь со всех сил на лопату.
А после слов Корнилова Маркушка, казалось, чувствовал себя необыкновенно сильным и уверенным, что врага не пустим.
- Ведь не пустим, дяденька?
- Не пустим, Маркушка!.. Да не наваливайся так… Полегче… Надорвешься, Маркушка!..
Палящее солнце уже было высоко. Жара была отчаянная. Рабочие обливались потом, но, казалось, не обращали на это внимания, и почти никто не делал передышки.
В одиннадцать часов прозвонили шабаш на целый час.
И много баб и детей, только что пришедших из города, уже раскладывали на черной земле принесенные ими мужьям, отцам и родственникам посуду и баклаги с обедом.
- Давай, Маркушка, и мы пообедаем. Кулек-то у нас с важным харчем… Проголодался? - спрашивал Бугай, вынимая съестное и раскладывая его на своем пальтеце.
- Не дюже, дяденька…
- Видно, уморился? Ишь весь мокрый, как пышь из воды.
- Маленько уморился… Но только передохну и шабаш… Не оконфузю Корнилова. А главная причина - жарко!
- А ты ешь, и не будет жарко… Ветчина-то скусная с булкой… Ешь, мальчонка… И огурцы кантуй… Очень даже хорошо с сольцей…
Маркушка ел торопливо, рассчитывая воспользоваться шабашем, чтоб сбегать на бастион - посмотреть на него и проведать отца. Не отставал и Бугай и промолвил:
- Даром, что седьмой десяток, а зубы все целы! Отпей и кваску, Маркушка… Отлично!
И ветчину и огурцы они быстро прикончили…
- Теперь давай кавуны есть.
Но Маркушка деликатно отказался. Однако арбуз взял.
- Да ты что же, Маркушка?
- Тятьке бы снес…
- Добер же ты, Маркушка. Однако ешь… Мы тятьке и два принесем… Хватит и на нас…
После того как Маркушка съел арбуз, старый яличник подал мальчику сверток с леденцами.
- Это ты один ешь… А мы с твоим тятькой этим не занимаемся. А ты любишь?
- Очень даже… Спасибо вам, дяденька.
- Завтра опять будет тебе такая прикуска… А теперь пойдем на баксион…