- Покупать собирается… Женечке подарить, - иронически усмехнулся брат.
- Он брильянтов не признает, - насмешливо заметила Женечка.
В это время из прихожей раздался звонок, и через минуту в столовую вошел Саша Пинегин.
- Вот легок на помине. Только что о тебе говорили, мой друг! - поспешил сказать самым любезным тоном полковник.
Все притихли. Приход "отщепенца" встречен был сдержанно и молчаливо.
V
Пинегин поцеловал у матери руку, пожал руку дяде, брату, сестре и присел к столу.
- Завтракать будешь? - без особенной приветливости спросила Олимпиада Васильевна, бросая тревожный взгляд на несколько возбужденное лицо сына.
"Наверно, опять бросил место?" - подумала она.
- Пожалуй, что-нибудь съем…
- Сейчас разогреют котлетку, а то холодная.
Дуня, принесшая прибор, хотела было унести блюдо, но Пинегин остановил ее.
- Не стоит… Так съем…
- Напрасно, Саша, горяченькая вкуснее, - заговорил своим мягким, ласковым голосом полковник и, подвигая к нему графин с водкой, прибавил: - Чудная, братец, осетринка для закуски.
- Он не пьет водки, - сказал Володя, заметно притихший при брате.
- Не пьет?. И без водки осетринка прелесть. И мастерица же ты, сестра!
Пинегин молча ел. Олимпиада Васильевна терзалась желанием скорей разрешить беспокоившее ее недоумение: отчего Саша не на службе и зачем он зашел? И она дипломатически спросила:
- Давно ты, Саша, у нас не был. Уж и записку хотела писать: здоров ли?
- Здоров, мамаша… Занят был это время…
- По службе?
- И по службе и так… дела были.
- То-то сегодня ты не на службе. Видно, заработался и отдохнуть денек собрался… Это ты умно придумал… Служба-то у вас тяжелая, а платят гроши… Везде протекция да протекция! - вздохнула Олимпиада Васильевна.
- Такому умнице, как Саша, давно бы тысяч пять получать, если бы у нас места по заслугам давали! - воскликнул не без пафоса полковник.
- Спасибо за комплимент, дядюшка, и за пять тысяч! - иронически промолвил Пинегин и, обращаясь к матери, прибавил. - Я больше, мамаша, совсем не пойду на службу… Довольно с меня!
- Бросаешь? - испуганно спросила Олимпиада Васильевна.
- Да, бросаю.
- Саша, верно, лучшее место получил. С его умом не сидеть же ему на пятидесяти рублях, кандидату естественных наук, - проговорил полковник с едва слышной иронической ноткой в своем вкрадчивом, тонком голоске.
- И лучшего места не получил, даже и с моим умом, дядюшка.
Все неодобрительно взглянули на этого "отщепенца", который бросает место и еще иронизирует.
- Думаешь одной литературой пробавляться? - насмешливо спросил Володя.
Пинегин только повел равнодушно-презрительным взглядом на брата, не удостоив его ответом, и сказал обращаясь к матери:
- Вы не волнуйтесь, мамаша… Теперь мне места не надо… Я женюсь, и на богатой девушке…
Брат и сестра иронически хихикнули, подтолкнув друг друга локтями. Полковник саркастически улыбался. Олимпиада Васильевна недоверчиво смотрела на сына, не зная - верить ему или нет. Он ведь любит иногда потешаться над родными. У него есть эта злая привычка. Да, наконец, какая богатая девушка пойдет за такого голыша, за человека без какого-нибудь определенного положения. Это что-то невероятное!
Пинегин между тем продолжал, и голос его слегка вздрагивал от нервного возбуждения:
- Очень милая и образованная девушка… Надеюсь, вам понравится… Дочь покойного золотопромышленника Коновалова…
Все встрепенулись при слове "золотопромышленника". Казалось, Саша не шутил.
- Коновалова?! - воскликнул в каком-то сладостном восторге полковник. - Эта та, у которой, говорят, несколько миллионов, прииски и громадный дом на Караванной?
- Она самая, дядюшка, - ответил Пинегин.
- И… ты… Саша, женишься… Ты не шутишь?. - задыхаясь от волнения, спрашивала Олимпиада Васильевна.
- Какие, мамаша, шутки. Завтра я привезу к вам свою невесту.
- И она… в самом деле… так богата?
- Богата: два миллиона, прииски и дом.
Миллионы и прииски произвели ошеломляющее впечатление. Все впились в Пинегина, глядя на него, как на сказочного принца, в безмолвном очаровании, проникнутые почтительным уважением. Этот Саша, отщепенец Саша, вдруг стал в глазах всех совсем другим человеком, словно свершившим необыкновенный подвиг и осененный лучезарным ореолом. У офицера Володи уже бродила мысль занять у брата крупный куш. "Вероятно, он не откажет на радостях!" И вместе с почтением он чувствовал невольную зависть.
Олимпиада Васильевна в умилении заплакала. Чувствуя прилив материнской нежности к сыну, она проговорила прерывистым голосом:
- Саша… Александр… Поздравляю тебя… Будь счастлив… Постой, тебе сейчас зажарят другую котлетку… Володя, достань вино… Там есть бутылка мадеры.
Пинегин подошел к матери. Растроганная, счастливая, она обняла его и благословила.
- Женя!.. Да скажи, чтоб Саше котлетку скорей…
- Да не надо, мамаша…
Розлили вино. Все чокались с Пинегиным, поздравляли и целовались. Полковник глядел с таким победоносным видом, точно сам он женился на миллионах, и восторженно повторял:
- Я ведь всегда говорил… всегда говорил, что Саша умница. Голова!
- А хорошенькая твоя невеста, Саша? - спрашивала Женечка.
- А вот увидишь… Предупреждаю: она далеко не красавица…
- Да разве красота все? - горячо подхватила Олимпиада Васильевна. - Ты лучше спроси: какого характера?
- Тихая, славная девушка, мамаша.
- Вот это-то главное!
- Я думаю, роскошно одевается? - опять спросила Женечка.
- Напротив, очень скромно…
- Должно быть, прелестная девушка! - с пафосом воскликнула Олимпиада Васильевна.
- Да разве Саша женился бы на дурной! - вставил полковник.
Несколько времени шли расспросы. Олимпиада Васильевна очень ловко выспросила обо всем и отлично сообразила, что сын женится не по любви и что будущая жена не хороша собой. Она в душе вполне одобряла Сашу и искренно дивилась его уменью подцепить такую невесту. Она горделиво радовалась, что один из Пинегиных будет миллионер, и питала надежду, что Саша не забудет при таком богатстве о своих. "Ведь он добрый!" Мысль о том, как будет завидовать сестра Антонина, приятно щекотала ее нервы.
Решено было, что завтра Саша будет обедать с невестой у Олимпиады Васильевны и к обеду будут приглашены многие родственники, чтобы познакомиться с невестой. Олимпиаде Васильевне хотелось хвастнуть перед родными.
Она перечислила всех, кто будет приглашен, и спросила:
- Ты ничего не имеешь против, Саша?
- Делайте как хотите, мамаша.
- А мы в грязь не ударим, голубчик… Обед будет хороший…
И, оживленная и радостная, она объявила, что будет суп с пирожками, форель, рябчики, зелень и мороженое от Берена…
- Надеюсь, Раиса Андреевна не взыщет, Саша? - прибавила мать.
- Раиса неприхотлива…
- А вино, а шампанское, надеюсь, будет? - спросил Володя.
- Все будет, не беспокойся, дружок… Уж я не пожалею денег для такого случая…
Но сын не хотел, чтобы мать разорялась из-за него.
Он вынул бумажник, в который заглянули любопытные глаза всех присутствующих, и дал матери пятьдесят рублей.
Когда "счастливец" собрался уходить, все вышли провожать его в переднюю, и Олимпиада Васильевна еще раз горячо поцеловала на прощанье Сашу и просила расцеловать "милую Раису".