Но нечего делать, опять взбирается она на свою телегу, и везет ее ямщик, с неудовольствием ворча себе под нос, к сотскому. Тот, слава Богу, вышел к ней сам, на оклик ямщика, постучавшего в окно кнутиком, и принялся неторопливо и раздумчиво расспрашивать сначала у него, а потом у нее, - как, что, зачем и почему, и наконец, выслушав до конца и взяв себе в толк все сказанное, почесался в видимом затруднении - как тут быть, староста де ничего ему на этот счет не приказывал.
- Ну, да все едино!.. Васютка! - кликнул он своего мальчонку, - садись на облучок, проводи барышню в училищу… Скажи там сторожу Ефимычу, учительницу-де новую прислали… так пущай он там, как знает… Это евойно дело… Вы уж там к нему, барышня, он вам все покажет. - Ефимыч, значит, - он- знает.
Поехали с Васюткой на облучке к училищу. На селе, между тем, заметили кое-где, что какая-то новая барышня все колесит из конца в конец, и это последнее обстоятельство вызвало в обывателях некоторое любопытство, - кто, мол, такая могла б это быть и чего ей тут надо? Одни из любопытных провожали ее глазами из окошек, другие выходили с той же целью даже на улицу и удивленно глядели ей вслед, но все это с какою-то тупою и совершенно равнодушною апатией.
Сторожа Ефимыча не оказалось дома, все наружные двери заперты.
- Надо быть, в трактире, - догадался Васютка и побежал его разыскивать.
Усталая, голодная и вся разбитая от долгой тряской дороги, Тамара присела пока на крылечке, куда ямщик сложил все ее пожитки, и осталась одна, после того как тот, получив с нее на водку, направился на своей тощей паре к тому же трактирному "заведению".
Гореловская школа - одноэтажное бревенчатое здание под тесовою кровлей - одиноко и как-то недомовито торчала особняком на пустой и голой площадке, против церковной ограды. За этой оградой белелась старинная каменная церковь с высокою колокольней, а вокруг нее виднелось под березами несколько намогильных плит и два-три памятника. С противоположной стороны ограды, из-за ее решетчатого частокола и выбеленных кирпичных столбиков, выглядывал на школу своим мезонинчиком скромный старенький домик, сопровождаемый крышами хозяйственных надворных построек и небольшим садом. Тамара сообразила, что там, должно быть, живет здешний священник.
Вечерело. Стая галок, оседая на ночлег, с непрерывным, сливающимся криком кружила над церковными крестами и оголенными вершинами садовых деревьев, в ветвях которых чернели вороньи гнезда. Небо сплошь было затянуто серыми тучами, скрывавшими за своею холодною, непроницаемою мглою все краски заката, и оттого наст\павшие бесцветные сумерки казались еще серее и скучнее. В окрестности, куда ни глянь, - нее одна и та же плоская, однообразная равнина, изрезанная по всем направлениям полосами распаханных полей, и эта тишь да гладь полевая как будто полна какого-то дремотного недомогания и мертвого спокойствия. Было что-то невыразимо тоскливое в бедном пейзаже, окружавшем село Горелово, что в особенности живо чувствовалось Тамаре, привыкшей на юго-западе России совсем к другой природе, к другим, более разнообразным и ярким краскам.
Васютка давно уже запропал куда-то в поисках Ефимыча, а вокруг ни души, ни голоса человеческого, - и Тамара в долгом и тщетном ожидании возвращения мальчика или сторожа, среди всей этой монотонной и неприветливой картины, невольно поддалась в душе тоскливому чувству одиночества и скуки.
Так вот где предстоит ей жить и работать!.. Что-то ожидает ее на новом поприще, среди совершенно чуждых и неизвестных ей людей? Как-то они к ней отнесутся? Освоятся ли с нею, полюбят ли ее, или же останутся для нее совсем посторонними, равнодушными к ее печалям и радостям, к ее заботам и стремлениям на пользу их же ребятишек?.. Да и как-то еще сама она примется за дело, знакомое ей до сих пор только в общих своих чертах, да и то лишь теоретически? Не слишком ли самонадеянно было с ее стороны взяться с легким сердцем за такое серьезное и нравственно ответственное дело? Справится ли она с ним, будут ли понимать ее, а главное, сама-то она верно ли поймет сразу, что именно здесь надо?.. Как бы не стать не на ту дорогу, на какую нужно, не взять фальшивую ноту, которою сразу можно испортить все дело? - А какая именно должна быть эта дорога и эта верная нота, - для нее самой еще было не вполне ясно, и ей казалось, что если она и угадывает их, то это скорее чувством, чем отчетливо поставленным "на научных основах" сознанием.
Первые минуты пребывания в этом, совершенно новом для нее, месте несколько разочаровали Тамару. Едучи сюда, она представляла себе это село совсем не таким, каким оно казалось в действительности, и почему-то ожидала совсем иного, более приветливого и теплого к себе отношения со стороны его обывателей; ей казалось, что здесь будет ей гораздо веселей, что приезду ее обрадуются, что встретят ее добрые, радушные люди, обласкают, обогреют, приютят ее, - и вдруг, вместо всего этого, полное равнодушие, полное безучастие, как словно бы никому до нее и дела нет никакого! А вдобавок ко всему, со стороны этого толстого старшины даже начальнический выговор какой-то получила здорово-живешь, по первому же шагу!.. Неужели и впредь пойдет все так же?!
Среди этих печальных размышлений Тамара и не заметила, что к ней со стороны священнического дома приближается какая-то серенькая, несколько сгорбленная фигурка, и только тогда очнулась от своего сосредоточенного раздумья, когда услышала вблизи себя слова:
- Здравствуйте, сударыня!
С удивлением подняв глаза, она увидела пред собою старенького священника, в ватном демикотоновом подряснике, с реденькою бородкой и с заплетенною седою косицей на затылке. Старичок ласково приветствовал ее, приподняв свою широкополую, порыжелую от времени шляпу.
- Верно, новая учительница наша? - спросил он, глядя на нее своими обветренными слезящимися глазками, в которых тихо светилась добрая улыбка, и получив от Тамары утвердительный ответ, - я так и думал! так и думал! - продолжал он, закивав на нее сивенькою бородкой. - Вижу, подъехала к школе молодая особа, - кому бы, думаю, быть, как не учительнице? Наверное учительница! - Ан оно так и есть!.. Очень ради, очень ради вам, сударыня!..
- А вы, батюшка, верно, священник здешний? - спросила в свой черед Тамара.
- Бывший, сударыня, бывший… Сорок пять лет на приходе сидел… ну, а ныне на покое живу… отпущен. Вот, от третьего Спаса четвертый год пошел, как на покое. Владыко тогда в Бабьегонске был, - объездом по епархии, значит, - ну и меня к себе вытребовал. "Пора бы, говорит, тебе, отец Макарий, и на покой, стар уж ты стал и немощен, послужил, будет с тебя! Надо бы молодому место уступить". - Что ж, говорю, владыко, оно и точно, человек я вдовый, одна дщерь у меня, девица на зрелом уж возрасте, и кабы ей жених подходящий по нашей линии, по священству, значит, я готов ему с вашего архипастырскаго благословения приход уступить. - "Ладно, говорит, ступай с миром, я пришлю жениха." И точно: месяца не прошло, как прислал, не оставил в забвении. Ну, порешили мы тогда свадьбу, и вот, таким-то родом, я и живу теперь при зяте… Он уж теперь священствует, а я так только, в доброхотную помощь ему, в роде как викарный, скажем. Вот, и в школе заместо его закон Божий преподаю ребяткам, - совместно, значит, с вами подвизаться будем, учительствовать…
Словоохотливый старичок сразу понравился Тамаре своим неподдельным добродушием. - "Слава Тебе, Господи, хоть одна живая душа, кажись, будет!"- подумалось ей в эту минуту.
- Да что ж вы сидите-то, сударыня, тут, на дворе? - спохватился он наконец. - В комнату бы пожаловали… Э, да никак и дверь на замке?.. Ну, так и есть!.. Ай-ай, как же это так?.. Пойдемте хоть к нам пока, - предложил он, - обогреетесь, по крайности.
Тамара поблагодарила, объяснив, что рада бы душевно, да не может отойти от вещей, которых не на кого покинуть, - сторож запропастился куда-то.
- Ну, вот! Ах, уж этот Ефимыч! - досадливо закачал головой священник, - беда с ним!.. И ведь хороший человек, сударыня, совсем хороший… Одно горе: выпивать любит. А кабы не это, работник-то какой золотой, я вам доложу, - на все руки!.. Он у нас и сапожник, он и башмачник, и столяр, и маляр, на всякую поделку домашнюю первый человек, одно слово!.. Ну, только чуть зашиб копейку, сейчас в трактир, и непременно это чтобы в компании…
- Семейный? - спросила Тамара, заинтересованная в этом более со стороны возможности найти в его семье кого- нибудь для своей домашней услуги.
- Нет, куда ему! - безнадежно махнул старичок рукою, - бобыль, старый солдат в отставке, жить негде, - ну, и пристроили сторожем при школе, так, Христа ради… Из-за одного лишь теплого угла живет. У нас-то, сударыня, - начал священник, помолчав немного, - вот, хоть школьное здание приличное есть, и то благодарение Господу, - хорошее здание, что и говорить! - при старых помещиках строено, лет двадцать, а то и поболе, назад. Все же некоторое удобство вам будет, потому как тут и комната особливая для учителя полагается, и сторож для услуги есть. А вот, как в других-то селениях, я вам доложу, так и не приведи Бог, сколь плохо! Школы-то земские помещаются больше все по наемным летним избам, - теснота, холод, сырость, воздух спертый, да как еще на зиму печурку железную приладят, совсем смерть! - Учительницы всю зиму так и не вылезают ни днем, ни ночью из овчинного тулупа… Многие все здоровье потеряли на этом.
- И где же они помещаются? - участливо спросила девушка. - Неужели в этих самых школах?