Бедный Питер Пибль, дело которого остановилось, подал жалобу на своего адвоката, и завязался новый процесс.
Между тем прошла неделя, а удрученный отец не имел известий от сына. Правда, Гросби уведомил его о прибытии в Дамфрис молодого адвоката, но прибавил, что Аллан немедленно уехал на поиски своего друга.
Глава III. Журнал Дарси Летимера
Любезный Аллан,
Любя тебя более всего, я тебе адресую эту историю, которая, может быть, попадет в другие руки. Очень даже может случиться, что она достанется тем, кто держит меня в настоящее время в плену: но что нужды! Они увидят лишь то, что им известно: что я как человек, как англичанин, возмущен их обращением со мной, что я решил прибегнуть к любым средствам для своего освобождения, и что я не боюсь смерти, за которую, убежден, отомстит отечественное правосудие. Но я буду продолжать рассказ о моих похождениях, начатый в моем последнем письме.
По прибытии в Шеффердс-Буш, в гостиницу, я большую часть утра посвятил письму тебе. Весь день после этого меня томила страшная скука; маленький Бенджи, с которым я часто виделся, предложил мне развлечение, а именно вызвался свести меня к Солвею посмотреть, как будут ловить рыбу сетями. Он до такой степени настаивал на этой прогулке, что я не мог не заподозрить какого-то умысла.
Тут я вспомнил, что уехал, не попрощавшись, от добрых квакеров и решил сходить в Маунт-Шарон извиниться, позволив Бенджи сопровождать меня. В Маунт-Шароне меня встретили с обычным радушием и дружески приняли мои извинения, предложив переночевать в их мирном доме. Вследствие этого я поручил Бенджи отнести мою удочку в Шеффердс-Буш и сказать в гостинице, чтобы меня не ждали. В сумерки мы вышли на террасу полюбоваться звездным небом. Мисс Геддс обратила мое внимание на падающую звезду. Я взглянул и увидел ракету.
В этот момент взвилась другая ракета, как будто в ответ на первую.
Квакер подумал немного и сказал сестре:
– Рахиль, уже поздно, однако мне необходимо пойти на завод, там я и переночую в доме приказчика.
– Нет сомнения, что рыбаки угрожают нашему заведению. Джоши, ведь ты мирный человек, неужели же ты добровольно поедешь туда, где тебя могут заставить принять участие в ссоре?
– Я мирный человек, Рахиль, – отвечал квакер, – и не изменю себе; но если я могу подействовать на злых людей словом и убеждением, то никогда не откажусь от этого.
И он немедленно велел оседлать лошадь. Мне не хотелось оставаться в доме без хозяина, и я предложил Джоши сопровождать его, а Рахили сказал, что буду служить ее брату защитником.
Мисс Геддс обрадовалась этому.
– Согласен ли ты, брат? – спросила она.
– Ты достойна порицания, Рахиль, – отвечал квакер, – потому что, желая успокоиться относительно меня, подвергаешь опасности молодого человека – нашего гостя, о котором, должно быть, беспокоятся преданные ему сердца.
– Нет, достойный друг, – воскликнул я, пожимая ему руку, – я не так счастлив, как вы думаете! Если бы со мной и случилось что-нибудь, то обо мне некому пожалеть.
– У тебя доброе сердце, – отвечал Джоши, пожимая мне руку в свою очередь. – Молодой человек поедет со мной, Рахиль.
Квакер приказал оседлать лошадь и для меня, и вскоре в сопровождении слуги, который взял корзину с провизией, мы выехали на завод. Было около девяти часов вечера.
На тонях стояло несколько домов, лучший из которых занимал приказчик. Последний нас встретил со свечой в руке и в сопровождении трех ньюфаундлендских собак, которые бросились было с лаем, но замолчали по приказанию хозяина. Это был среднего роста человек, коренастый и плотный, с парой пистолетов за поясом. Как я узнал впоследствии, прежде он служил во флоте, а теперь стал управляющим в рыболовецкой компании.
– Ты не ожидал меня сегодня, друг Девис? – спросил квакер.
– Не ожидал, мистер Геддс, – отвечал приказчик, подвигая нам стулья к огню, – и, правду говоря, не желал вас видеть.
– Это откровенно, Джон Девис.
– Без сомнения. Я знаю, что вы не любите длинных разговоров.
– И ты, конечно, догадываешься, зачем мы пришли так поздно?
– Догадываюсь. Вы, вероятно, видели сигналы этих проклятых контрабандистов.
– Я надеюсь, дело не дойдет до открытой ссоры. Позови всех наших людей, я хочу отдать им приказания.
– Ни один не явится, мистер Геддс, я в этом ручаюсь. Все они, почуяв опасность, бросились в лодки и уплыли, оставив меня и маленького Фила.
– Значит, ты можешь надеяться лишь на помощь маленького Фила против ста, а может быть, и двухсот человек?
– А у меня еще есть три собаки. При том же, если нельзя рассчитывать на вас, то вот молодой человек, который не откажется поддержать меня.
– Без сомнения, и я даже вижу, что ты вооружился на всякий случай. Покажи-ка мне свое оружие.
– Извольте, это пара добрых пистолетов. Они помогут мне уложить, по крайней мере, двух негодяев. Стыдно было бы спустить флаг без выстрела. Но осторожнее, мистер Геддс, я положил двойной заряд.
– Да, да, Джон Девис, я буду осторожнее, – отвечал квакер и бросил пистолеты в ушат с водой, – и постараюсь сделать бесполезными эти орудия истребления.
Джон Девис нахмурился.
– Вижу, что вы намереваетесь спустить флаг, – сказал он, – в таком случае вы это лучше сделаете без меня. Но я не могу оставить своего поста без приказания.
– И я тебе приказываю отправиться немедленно в Маунт-Шарон и увести с собой маленького Фила. Где он?
– Я его поставил на аванпост наблюдать за движением этих негодяев.
– Ты должен немедленно идти в Маунт-Шарон и оставить маленького Фила на некотором расстоянии отсюда за большими песчаными холмами. Ты его хорошенько прикрой плащом. Пусть он наблюдает за всем, что будет происходить здесь, и если увидит какое-то насилие, пусть спешит известить тебя. В таком случае – я тебе доверяюсь. Девис, ты отведешь мою сестру к нашим друзьям в Дамфрис и уведомишь гражданские власти о происшествии.
Старый моряк задумался с минуту.
– Мне тяжело, мистер Геддс, оставлять вас в этом положении, – сказал он, – а между тем, оставшись здесь, я только поврежу вам. Притом же надобно позаботиться о вашей сестре, мисс Рахили, ибо эти сумасшедшие пойдут и в Маунт-Шарон, уничтожив рейд, на котором я предполагал простоять всю жизнь на якоре.
– Хорошо, Джон Девис, и ты сделаешь одолжение, уведя и собак с собой.
– Без сомнения. В таком случае прощайте, Бог да сохранит вас.
Девис свистнул собакам и вышел из хижины.
По уходе моряка мы принялись за корзину, оставленную слугой, и, поужинав хорошенько, разместились на двух постелях.
Джоши утверждал, что нас испугала фальшивая тревога.
Глава IV. Продолжение журнала Дарси Летимера
На рассвете я проснулся и выглянул в окно. Саженях в ста я заметил толпу людей и вышел посмотреть. В этот момент Джоши вышел вслед за мной и сказал, взяв меня за руку:
– Пойдем без страха к ним навстречу, мы не сделали ничего, что бы заставило нас покраснеть. Друзья! – воскликнул он, повышая голос, – что вы за люди и чего хотите?
В ответ раздались насмешки, и два скрипача, шедшие впереди, заиграли оскорбительную песню:
Жена квакера весело танцевала,
И квакер танцевал вместе с ней…
Несмотря на тревогу, мне кажется, я узнал смычок старого слепца Вилли Бродяги.
Скоро толпа окружила нас и раздались крики:
– Берите квакера! Берите! Попались оба – квакер мокрый и квакер сухой.
– Так что же, – отозвался один голос, – мокрого надобно повесить, чтобы высох, а сухого утопить, чтобы вымок.
– А где же старая морская выдра, Джон Девис? – воскликнул другой.
– Джон Девис, я полагаю, будет скоро в Дамфрисе и…
– И приведет против нас краснокафтанников и драгунов, старый он лицемер! – раздалось со всех сторон.
На Джоши бросились несколько человек, я защищал его, сколько мог, большой палкой, но меня скоро обезоружили и повалили.
– Убейте молодого шпиона! – закричали несколько голосов, но в то же время я услышал, как некоторые за меня заступились.
Но я скоро лишился чувств. Очнулся я в той же рыбачьей хижине, в которой ночевал, но почувствовал, что был связан по рукам и возле меня сидели несколько караульщиков. По моей просьбе мне, однако, подали пить, но на все мои вопросы отвечали насмешками.
Вечером приехала телега, на которую меня уложили на соломе и повезли под конвоем.
Понятно, что просьбы мои об освобождении не имели никакого успеха, и я придумал подействовать на алчность моих караульщиков: я обещал щедрое вознаграждение. Слова эти произвели эффект, конвойные начали советоваться, как вдруг подъехал один из всадников и велел им молчать. Приблизившись к повозке, он сказал мне громким и решительным голосом:
– Молодой человек, вам не желают никакого зла: если вы будете вести себя спокойно, можете рассчитывать на хорошее обращение; но если начнете подкупать людей, которые исполняют свои обязанности, я приму меры, которых вы не забудете никогда в жизни.
Мне показалось, что этот голос был мне знаком. Я, однако, ответил:
– Кто бы вы ни были, обращайтесь со мной как с самым последним пленным; но я прошу вас: велите хотя бы распутать мне веревки, которые впиваются в тело, если не хотите развязать их совсем.
– Я отпущу веревки, велю даже снять их совсем, если вы дадите мне честное слово, что не сделаете попыток к бегству.
– Никогда! – воскликнул я в отчаянии, – никогда не соглашусь утратить свободу.
– Очень хорошо, чувство это естественно, но зато вы и не должны жаловаться, если я, исполняя важное предприятие, употреблю средства, необходимые для его успеха.