– Ты был на похоронах? – холодно сказала она.
– Да… – слабо отозвался Троекуров.
– Ты на похоронах был? – повторила Маша, тыкая отца, словно школьника, носом в его собственную ложь.
– Ты как с отцом разговариваешь?! – взорвался Троекуров. – Я тебе покажу голос на отца! А ну, вон отсюда! Отчитывать меня! Он боевой товарищ мой! Друг! Пигалица!
Маша поджала губы, выпрямилась и ушла в темный проем коридора.
Троекурову стало тяжело дышать. Портрет хмуро взирал на него с камина.
Маша привыкла к импульсивности отца и была готова простить его за вспыльчивость. Но не пойти на похороны… Она помнила, как дядя Андрей приезжал к ним, когда ей едва исполнилось пять лет, и они все втроем – с отцом – ходили на рыбалку. То есть взрослые удили рыбу, а Маша баламутила ногами воду, поднимая ил со дна, и носилась по берегу.
А теперь дяди Андрея нет. Она зашла на кухню, вытащила из шкафчика полбуханки хлеба и, накинув пальто, выбежала во двор. Обогнув усадьбу, Маша очутилась у гаража, под стеной которого по-прежнему были навалены мешки с цементом. Солдат с покрасневшей от холода шеей все так же перекидывал в тачку строительный мусор.
– Держи, Малаев, – сказала Маша, протягивая ему хлеб.
Тот, смутившись, потупился, но хлеб все-таки взял.
– Спасибо, Марья Кирилловна.
– Да какая я тебе Марья Кирилловна, Малаев? – хмыкнула Маша. – Как Семён?
– Да получше вроде. Вовремя его всё-таки увезли. Если б не папа ваш… – рассыпался в словах солдат.
– Ладно, будь здоров, Малаев, – бросила Маша и побежала к конюшне.
Нужно было еще успеть прокатиться до обеда.
Троекуров хотел прилечь – у него ломило спину. Заставив себя встать из-за стола, он направился к дивану, но у окна взгляд его упал на пару мощных машин, заезжающих во двор.
Троекуров чертыхнулся сквозь зубы – отдых придется отложить.
– Чтоб им пусто было, – пробормотал он и с выражением крайнего неудовольствия на лице вновь уселся за стол.
В кабинет просунулась голова Ганина.
– Я тут привел, Кирилл Петрович, как обещал.
Троекуров заставил себя улыбнуться.
– Знакомьтесь, – засуетился Ганин. – Присаживайтесь. Хотите чаю?
Он хлопотал, бегая от гостей к хозяину, и вообще вел себя так, будто хозяин здесь он. Ганин привел с собой архитектора и референта – лица обоих светились радостью в предвкушении крупного заказа.
Референт разложил перед Троекуровым гигантскую карту – края ее свисали со стола, – а архитектор, любовно посмотрев на пятно зелени у широкой голубой полосы реки, встал и прокашлялся.
– Проект – "Новокистенёвка"… – сказал он так, будто был куратором художественной выставки в столичном музее.
– Никаких Кистенёвок, ни старых, ни новых, – оборвал его Троекуров. – Название сам придумаю. Дальше.
Пыл архитектора слегка поугас, однако он издал кислый смешок и продолжил, водя кривоватым пальцем по карте.
– Здесь поле, здесь уже всё расчищено, – его ноготь неприятно чиркнул по глянцевой бумаге. – Строй не хочу. Здесь, значит, поставим коттеджи, пять всего, можно шесть, если надо. Планы пока дорабатываем, интерьер там и прочее… А здесь – марина, на 10–12 яхт, временный характер учтён, собирается и разбирается за 3 часа.
– Молодец! Хвалю! Так, – автоматически сказал Троекуров, лениво разглядывая бумажные просторы.
– А у тебя что там? – поинтересовался Ганин у референта.
– Ланч с губернатором назначили на двадцать шестое, четырнадцать ноль-ноль, от "Лукоморья" отказался, просил к себе, – отчитался референт. Он немного подпрыгивал на месте, когда говорил, из-за чего был похож на цирковую собачку.
– Ясно, – сказал Троекуров. – А что там с вашим этим директором?
Ганин широко, но застенчиво заулыбался – это была его идея пригласить специалиста из-за границы.
– Уже едет, – ответил референт. – Завтра прилетает из Штатов, прямо в аэропорту берёт машину и – к нам. Вот, пожалуйста…
Он вытащил из дипломата ноутбук, открыл его и стал показывать Троекурову какие-то таблицы, приговаривая:
– Вот это – таймлайн проекта, здесь всё есть – и ланч с губернатором, и приезд директора, вот, двадцать третьего, видите, то есть послезавтра. А это – его личный файл. Тут всё про него.
Троекурову было откровенно скучно, и он не пытался этого скрыть.
– Вкратце, родители эмигрировали в 79-м, ему всего год был. Выпускник Гарварда, MBA по бизнесу, с отличием, был самым молодым вице-президентом "Леман бразерс" за всю историю…
– Лимон чего-чего? – оживился Троекуров.
– Это банк такой, Кирилл Петрович, – терпеливо пояснил референт. – Потом сменил профиль, занялся строительством. Руководил строительством нескольких спортивных объектов для Сочи! – со значением добавил он. Видимо, этот факт в его глазах сразу же возносил иностранца до статуса полубога.
– Он хоть по-русски-то понимает? – спросил Троекуров.
– Должен вроде.
– Проверим, что за "француз"…
– Американец он, Кирилл Петрович, – поправил референт.
– Один чёрт, – бросил Троекуров. – Оставь мне финансовый план. У меня завтра встреча с инвестором.
– Завтра будет, Кирилл Петрович, – с опаской сказал референт.
– У меня вечером разговор с инвестором, ты не слышал, что ли?! Что мне ему рассказывать? Анекдоты травить?
– Мне в город нужно, Кирилл Петрович, прям сейчас – у дочки день рождения. Там всего на три часа работы. Завтра утром – как штык.
– За что я тебе деньги плачу, а? – шутливо поинтересовался Троекуров.
– Кирилл Петрович… – умоляюще сказал референт.
– Да ну тебя. Только как штык. Бетон! Ясно?
Референт с облегчением закивал.
Когда он выехал от Троекурова, на улице уже были серые сумерки.
Референт сделал музыку погромче и включил подогрев сиденья, стараясь не поддаваться спешке – на самом деле, чтобы провести хотя бы час с ребенком, да еще и обернуться туда и обратно, трех часов конечно же не хватило бы.
Поначалу все шло хорошо – дорога была абсолютно пустой, даже грузовики куда-то попрятались. Референт закурил и расслабился. Однако то был явно не его день – на ближайшем повороте машину занесло, и она слетела в кювет. Сигарета, выпавшая изо рта референта, прожгла ему брючину. Он с пять минут просидел в автомобиле, не веря в такой подлый сюрприз от судьбы, а потом вылез. Передние колеса глубоко увязли в сугробе, референт тщетно давил на газ и со злостью бил ладонями по рулю.
Зачерпнув полные ботинки грязного снега, он выбрался на дорогу – вечер медленно превращался в ночь, а если забыть о Троекурове, который не прощает опозданий, то за несколько часов на таком морозе можно и насмерть замерзнуть.
Референт тоскливо посмотрел в одну сторону и другую – никого.
– Алло, Кирилл Петрович, извините за беспокойство, – робко сказал он, набрав нужный номер. – Я тут это… застрял в сугробе, на повороте занесло… Что?… Да на повороте, не могу вылезти. Не пришлёте кого-нибудь?… Да-да, конечно, подожду…
На другом конце провода заиграла электронная мелодия. Видимо, Троекурова вызывали по второй линии.
Референт сбросил и принялся ждать, надеясь, что Кирилл Петрович не пропустил его просьбу мимо ушей, и очень обрадовался, услышав звук приближающегося автомобиля.
Но это были не люди Троекурова.
Зеленые "Жигули" затормозили на обочине, стекло у водительского места опустилось. За рулем сидел потертого вида тип в дурацкой шляпе с полями.
– Завяз?
– Да вот на повороте занесло, такая незадача…
Из "Жигулей" вылезли трое.
– К дочке нёсся, торопился… – торопливо рассказывал референт, пока незнакомцы разглядывали завязшую в сугробе машину. – Поспешишь – людей, как говорится… Сами-то куда?
– Заводи, – как-то неожиданно агрессивно приказал тип в шляпе.
Референт послушно сел за руль и снова нажал на газ. Мужики уперлись руками в багажник и вскоре общими усилиями довольно легко вытолкали автомобиль на дорогу.
– Спасибо вам, ребята, – благодарно улыбнулся референт.
– Да ладно…
– Подох бы здесь без вас, а у дочки день рождения сегодня, к ней вот…
Тут у него зазвонил телефон. Человек в шляпе сделал прощальный жест рукой, после чего все четверо пошли к "Жигулям".
– Алло, да, Кирилл Петрович… – референт взял трубку, и тут же краем глаза заметил, что мужики вдруг остановились. – Нет, нет, Кирилл Петрович, спасибо, всё уже. Спасибо, ребята здесь помогли, мимо ехали, остановились…
"Ребята" развернулись. На лице типа в шляпе играло странное выражение – смесь какой-то свирепой радости и злобы. В душу референту закралось ужасно нехорошее предчуствие. Он повесил трубку, сунул ее в карман и хотел сесть в машину, но не тут-то было.
Нет, то был не его день.
– Смотри, как хорошо сидит!
Петька вышагивал перед обедающими кистеневцами в новеньком пуховике, только что снятом с референта.
Новоиспеченные разбойники активно работали ложками, уплетая приготовленную Егоровной похлебку. Один только Дубровский сидел в стороне в бледном свете работающего ноутбука, который они нашли в машине референта.
– Как дальше-то жить будем, братцы? – радостно спросил Савельев, наливая себе добавки из кастрюли, стоявшей на огне. – Ну, бомбанем еще пару-тройку магазинов… Тачек еще несколько угоним. Дальше-то что?
– Мы еще своё не отвоевали! – мрачно отозвался Кузнецов, сидящий напротив.
– Ну да. И как ты это "своё" меряешь? Рублями?
– Гвоздями, – сардонически хихикнул Кузнецов. – Не бзди, Роман. Мы ещё только раскачиваемся.
– Коль, а на Москву пойдём? С вилами и с топорами, а? – в тон ему ответил Савельев.