Содержание:
Сон бессарабского помещика 1
Купе для плачущих 2
Поездка русского патриота на финляндский водопад Иматру - (Его наблюдения над природой, нравами и самим собой, изложенные в виде дневника) 4
Культуртрегеры 5
Еврейский погром в Николаеве (1899 г.) 6
Элементы жизни 8
Тёмная Русь 10
История одного борова 11
Расплюевские весёлые дни 13
Дворянское гнездо 15
Беседа с чиновником 17
Фонтан 19
Французы (Франко-русская повесть) 21
В отечество (Дневник генерала Пупкова) 23
Преступление и наказание 26
Губернский земский властитель дум и сердец 27
Тип (Немножко провинции) 27
Интеллигенция 28
Мученик за общественные интересы 30
Полицейское дело 30
Г. Демчинский 31
Анекдотическое время 32
Разбои на Волге (Исторический очерк) 33
Оскудение центра (Сцена в 1 действии) 35
У Макарья (Трагедия в 1 действии) 35
Расчётный баланс 36
После Нижнего (Трагедия) 37
В Хересе 38
Ещё проект 39
Манташиада 39
Интервью 41
Отцы и дети 42
В Татьянин день 44
Примечания 45
Сон бессарабского помещика
"И снится чудный сон Татьяне"…
Евгений Онегин.
Снится бессарабскому помещику сон. Снится ему, будто его имение на завтра назначено с торгов за неплатёж процентов в банк, - а он, помещик, сидит на террасе и читает в газетах передовую статью "О процветании помещичьего землевладения в России", где говорится, что очень уж много льгот и выгод предоставлено гг. помещикам. Тут же сидят жена, дети, гувернантка, две бонны.
Жена рассчитывает:
- Завтра именье с молотка пойдёт, - гувернантку и бонн, конечно, отпустить придётся. Сама в гувернантки или, в крайнем случае, хоть в бонны пойду. Тоже, слава Богу, кое-чему в институте училась! А детей можно добрым людям раздать. Девочек мои же портнихи возьмут: они шустренькие, а Коленьку по столярной части можно пустить, - у него к этому пристрастие. Вот, слава Богу, всё и устроились!
И среди таких-то обстоятельств вдруг слышит помещик: по дороге колокольчик звенит, бубенцы заливаются.
- Кто бы это мог быть?
И только что хотел помещик распорядиться, чтобы в погреб шли и на всякий случай винца нацедили, - как к террасе подкатил щегольской дормез на четвёрке, кучер на козлах боком сидит, лихо так, - а из дормеза на террасу вышла свинья.
Самая обыкновенная свинья.
Хотя и идёт на одних задних ногах.
Жирная такая.
Ветчина у неё на ходу так и поворачивается, так и поворачивается, - слюнки текут даже, вот какая ветчина!
Вошла, поклонилась на манер Чичикова, - голову немножко на бок, но, впрочем, не без приятности.
Хозяйке к ручке подошла, детишек мимоходом по голове копытцем потрепала.
Изумлённому хозяину ножкой шаркнула и вдруг человечьим голосом спрашивает:
- Имею честь видеть владельца селения Прогорешты?
Хозяин всё больше и больше диву даётся, забыл даже, кто перед ним, сам поклонился и ответ держит:
- К вашим услугам. Кого имею честь?
- Я - свинья!
И так это сказала без всякой конфузливости, а, напротив, с большим достоинством.
Помещика даже в пот бросило:
"Фу, ты, чем только нынче люди не гордятся! Ну, времена! Этого, однако, я даже в Одессе не видывал".
- Что же вам собственно?
- А вот, - говорит, - сейчас всё узнаете. Именье ваше, скажите пожалуйста, в банке заложено?
- Да вы что же, собственно? Расспросы ваши к чему же? Вы, может быть, назначены, - или так, по статистике только прохаживаетесь.
- И не назначена, - говорит, - и по статистике не балуюсь. Потому что статистика, это - даже с моей, свиной, точки зрения - есть свинство! Ездить по прогоревшим помещикам и расспрашивать: "а здорово вы прогорели?"
- Гм… Зачем же в таком случае изволили пожаловать?
- Пожаловала я по своей доброй воле. А зачем - об этом будет речь впоследствии. Теперь же, будьте добры, на вопросы отвечать: ваше именье в банке заложено?
- И по двенадцати закладным ещё!
- Это отлично!
"Вот и поступки, - думает помещик, - себе приобрела губернские, а всё-таки сразу видно, что свинья: у человека имение заложено, перезаложено, а она радуется!"
- Да, - говорит, - это очень хорошо, что только по двенадцати. С банковской оно, положим, тринадцать закладных составляет. Число не хорошее! Но бывают числа и похуже. Вон я тут, у вашего соседа, была, - так у него, не считая банковской, по семнадцати закладным имение забухано. И все семнадцать он всё "вторыми закладными зовёт". У меня, говорит, - что ж? Банку должен, да по вторым закладным. Комики вы, господа! Ну, да это в сторону. Когда же ваше именье продавать будут?
- Не дальше, как завтра.
- И это превосходно. У вашего соседа вон вчера именье продали. А тут время, значит, ещё есть.
- Что же я, по-вашему, до завтрашнего дня сделать успею? Если мамалыги хорошенько поесть, - так хороший бессарабский помещик за такое время даже выспаться-то, как следует, не успеет. А вы говорите: "время есть"!
- Спасти можно.
- Да кто ж бы это меня спасать пришёл? Хотел бы я этого дурака видеть!
- Я!
И копытом себя в грудь стукнула.
- Я - свинья!
"Эк, - думает помещик, - ей это звание как понравилось!"
Однако, спохватился и даже в движениях суету обнаружил:
- Да вы, может быть, винца красненького или беленького с дороги не пожелаете ли? Порастрясло вас, - закусить, может, чего? Я сейчас мамалыги велю сварить, брынзы дадут. Слава Богу, пока до завтра ещё всё это есть.
- Благодарствую, - говорит, - вина я не пью, потому что состою в одесском обществе трезвости, а мамалыги с брынзой потом не откажусь, съем. А пока присядем, о деле поговорим!
"Чёрт её знает, - думает помещик, - в первый раз со свиньёй о деле говорить приходится".
Присели.
- Вы, может быть, не денег ли мне предложить взаймы желаете? - вкрадчиво и издалека начал помещик. - Так тринадцатую закладную можно хоть сейчас… на ваших же лошадях и в город… тут недалеко!
- Нет, - говорит, - не денег! Деньги что? Вздор - деньги!
И даже вздохнула, словно правильной жизни человек, поучающий других бескорыстию.
- Деньги - тлен.
- Ну, нет! Этого не говорите. Деньги, это, сколько мне помнится, штука не дурная. Оно, конечно, если с философической точки зрения - деньги, действительно, не что иное, как тлен, но тлен приятный!
- Деньги - вздор! Я вам кое-что получше дам, чем деньги.
- Что ж это такое, что получше денег?
- Поросят вам дам. Вот что, батенька!
Тут помещик даже со стула вскочил, как ужаленный.
- Да на кой же чёрт, позвольте вас спросить, мне ваши поросята дались? С кашей я их, что ли, есть буду?
Даже побагровел весь: такая насмешка! А свинья хоть бы что!
- На что вам, - говорит, - поросята, это я вам потом объясню. А теперь будьте добры отведите меня в такое место, где бы я опороситься могла. Потому мне время пришло. Я это в одну минуту, - а потом опять за прерванный разговор примемся.
Помещик повёл свинью на свою постель. Действительно, как говорила свинья, так и случилось: не успела свинья лечь, как двенадцать поросят появилось. Да каких поросят, один к одному, розовых, румяных, "пятачки", словно только что с монетного двора вышли, - так и горят! Ну, прямо, каши поросята просят! Взглянешь, так и хочется крикнуть:
- Человек, сметаны и хрену!
- Не надо ли вам чего? - помещик заботливо спрашивает.
За свиньёй уж ухаживает: этакое на дом благополучие видимо снизошло. Двенадцать! По числу закладных как раз. А сама - тринадцатая, как долг банку. Да жирная такая, здоровая, - совсем капитальный долг.
- Нет, - говорит, - ничего. Умыться только дайте. Мы, свиньи, чистоту любим.
"Не слыхал, - думает помещик, - про такую вашу добродетель!"
Однако, из жениной уборной всё, что полагается, дал.
- Ну-с, - свинья говорит, - теперь мы мамалыги поедим. Я, признаться, после трудов проголодалась. А потом именье осматривать поедем. А детишки мои пусть пока с вашими ребятишками поиграют, куда их брать?
Закусили. Велел помещик свою коляску новую четвернёй и с бубенчиками заложить, - и поехали.
- Это что у вас? - спрашивает свинья.
- Кукуруза.
- Долой! Гарбузами засейте, я гарбузы люблю. А это что такое?
- Пшеница.
- И пшеницу долой! Тоже под баштан пойдёт!
Словом, всё, что ни увидит, - всё долой. Везде одни тыквы велит сеять.
Только одни виноградники позволила оставить.