Александр Полярный - Сказка о самоубийстве стр 6.

День 54

"У меня все хорошо", - повторяла я, стоя уже полчаса перед зеркалом в ванной комнате на втором этаже. Просто бывает так: просыпаешь­ся и понимаешь, а зачем тебе все это? Ведь мир такой большой и интересный... Может быть, рано в моем возрасте загонять себя в плен от­ношений? Дом, любимый человек, теперь еще и собака. Все есть, о чем только можно мечтать! Кроме свободы.

Если девушка в двадцать лет в чем-то начина­ется сомневаться, значит, говоря "все хорошо", это означает: "все плохо". Многие вещи вдруг стали раздражать: например, его забота и лю­бовь. Хочется чего-то совсем другого, наверное, если кто-то бы услышал мои мысли, он подумал, что я сумасшедшая. Как забота и любовь могут раздражать? Поверьте - еще как могут!

Вселенная бывает щедра на подарки или на друзей, но получая, мы должны что-то отдать взамен. Например: получаешь нового друга - теряешь старого, выигрываешь миллион в лоте­рее - покупаешь новый, большой, красивый дом. Вроде бы - ура! Но не забудь, что переезжаешь, а значит, - теряешь и вовсе забываешь свою ста­рую квартирку: маленькую, но самую уютную, с массой теплых воспоминаний. Настолько те­плых, что никакой обогреватель не сможет тебя

так согреть! Так что когда получишь очередной подарок "судьбы", не сильно-то радуйся...

Сойер все время говорил: "У меня никогда не было своей маленькой квартиры с миллионом теплых воспоминаний. Но знаешь.". А я каж­дый раз не слушала все то, что он говорит после своего "но". Человек, который постоянно всем и все пытается доказать, - несчастный человек. И эти сказки, что ему оставил после себя Джек, оказались обычными "сказками для детей". А может он их не оставлял? Это Сойер их нашел - как подарки, которые предназначены на Новый Год, но не для него.

Я поехала к себе домой, точнее - пошла. Под ногами хрустит снег, в наушниках - любимые песни, а мягкий шарф обнимает мою шею. Сей­час я наедине с клубком своих мыслей.

По пути домой зашла в любимую пекарню, потом за фруктами, в лавку на углу улицы Рас­светов. Немного замерзла и устала, но все же благополучно добралась в свою квартирку на четвертом этаже.

.Через несколько часов я поймала себя на мыс­ли, что так хочу вернуться к Соейру - в его уют­ный дом с горящим всегда камином, с чайни­ком, полным горячего чая, с большой гостиной, где целая гора одеял, пледов и подушек...

Потом я обиделась сама на себя, и после не­скольких часов одиночества мне стало совсем

скучно. Написала Сойеру сообщение: "Протер­ла дома полки от пыли, разобралась в себе и везу себя к тебе домой".

День 56

Ничего не произошло.

День 58

Ничего не происходило.

День 60

Я чувствовал себя немного виноватым - не стану лукавить. Я замечал, что Зои становится со мной скучно, чувствовал, что ей одиноко и что часы, проведенные вместе, сократились до минут, а минуты искренности - до секунд...

День 70

Мы каждый день ссорились, потом обнима­лись - и это обычное дело, но Сойер говорил, что мы ненормальные.

День 74

Она намеревалась познакомить меня со свои­ми родителями, когда у меня был перерыв меж­ду театральными сезонами и на работе можно было не появляться целых три недели. Я, как глава семьи, заявил: "Перед тем, как мы позо­вем твоих родителей к себе на ужин, мы сделаем ремонт...". Зои посмотрела на меня с улыбкой и ответила: "Может, лучше пригласим их в ре­сторан? Так будет про.". Не успела она догово­рить, как я ее перебил: "Нет-нет!". И выдал Зои джинсовый комбинезон, фонарик, большую те­традь и карандаш. Мы пошли по дому смотреть, насколько плачевно его состояние. Я громко пе­речислял: "Дощечки на лестничной площадке заменить!". Зои точно таким же тоном отвечала и записывала в блокнот: "Дощечки заменить". Потом, еле сдерживая смех, мы шли дальше оценивать ситуацию. У нас не было и не будет медового месяца - у нас просто начался семей­ный ремонт!

День 87

Сойер был первоклассным мастером. Мы пе­репачкались в краске, были по уши в опилках и пыли, но эти две недели были самыми прекрас­ными в моей жизни. Сойер научил меня много­му: например, теперь я умею вбивать гвозди и менять фильтры на водосточных трубах в подва­ле. Хотите спросить - зачем мне это? Я и сама не знаю, но тогда меня это забавляло...

День 89

Я надел свой пиджак, а Зои бегала от плиты к столу и обратно. Ее родители должны были при­йти уже через час. Мы достали две лучшие бу­тылки вина, накрыли стол. В сотый раз я сказал Зои, как она прекрасна.

Сегодня она очень старалась, но, как оказалось, перестаралась и сожгла всю еду, а потом повер­нулась ко мне со словами: "Заказывай пиццу!". Через час позвонила мама Зои и объявила, что они не придут: им досталась горящая путевка на море. Мама извинилась раз пятнадцать и за­верила нас, что после отпуска они обязательно зайдут в гости. Мы, переглядываясь, стояли по­среди отремонтированного дома: я смотрел на пиццу, а Зои - на сгоревший ужин. Я рассмеял­ся: "Море? В январе?". Зои тоже расхохоталась. Взяв кусочек пиццы, она сказала: "Ерунда".

День 95

Сойер подолгу пропадал на репетициях в теа­тре: у них должна была состояться грандиозная премьера. В перерывах между репетициями он писал мне сообщения. Я читала, улыбалась и скучала по нему. Ждала премьеру: мне очень хо­телось увидеть его игру на сцене - как тогда, в день нашего знакомства.

День 104

Вечер премьеры... Это всегда торжественная обстановка: кругом огни, много людей, и все такие нарядные. Последние минуты до начала спектакля.

За несколько лет работы с актерами я понял одно: все театралы - странные ребята, а многие из них так вживаются в роль, что выйти из сво­его образа уже не могут. Так случилось и с Эрни - стариком, который уже лет сорок "застрял" в образе. Перебрал как-то на новогодний празд­ник в костюме Санты, и его переклинило на всю оставшуюся жизнь. Теперь ему дают роли только на Новый Год. Вот и сейчас он ходил кругами и желал всем счастливого Рождества. "Эрни, сей­час февраль, иди в зал, а то место твое займут",- крикнул ему кто-то из актеров. "Иду-иду", - проворчал Эрни в ответ.

В зале слышались разговоры, смех - все жда­ли, когда начнется спектакль. Вскоре заиграла музыка. Занавес начали поднимать, потянув одновременно за канаты с обеих сторон сцены. Зрители громко захлопали, но с первой же фра­зы актера - затихли.

"У нашей жизни нет сценария! Но нашелся человек, который готов взять на себя всю ответ­ственность и написать такой сценарий!", - про­изнес пузатый мужчина невысокого роста.

Сев за стол и взяв ручку, он начал писать. На сцене появились мужчина с газетой и женщина с книгой. Они сели на скамейку. Мужчина про­должал писать в тетрадь, озвучивая свои дей­ствия, а пара, сидевшая на скамейке, следовала написанному им сценарию. Публика в зале уми­лялась, хохотала и аплодировала стоя.

Толстяк написал очень добрый и забавный сценарий о жизни этих двоих. Без ссор, грусти, измен и расставаний...

Театр - это место, где время летит незамет­но. По традиции, актеры после премьеры от­правлялись всей труппой в ресторан. С женами, мужьями, друзьями, они заваливались всегда в один и тот же ресторан и веселились там до са­мого закрытия.

Зои ждала меня у гримерки. Обняла и сказа­ла, что это был самый прекрасный спектакль в ее жизни. Я ей рассказал, что мы приглашены отмечать премьеру. "Сойер, у меня так сильно болит голова... Поезжай без меня!", - сказала Зои, прильнув ко мне. "Нет, что ты! Я без тебя никуда не хочу, поедем, прошу тебя! Найдем для тебя что-нибудь обезболивающее. В ресторане будет весело - обещаю!", - начал я ее упраши­вать. Зои посмотрела на меня ставшими вдруг грустными глазами и произнесла: "Ладно, мне уже стало лучше от того, что ты меня упрашива­ешь.".

Я переоделся, и мы поехали в ресторан под названием "Бочка эля". Тут было много разно­шерстной публики: какие-то старики за столи­ком у выхода играли в карты, а рядом, за столи­ком на двоих, сидели две девушки и, перебивая друг друга, что-то оживленно обсуждали.

Огромный стол в центре был занят нашей труппой. Мы подсели к ребятам, и официант­ка принесла нам сразу по бокалу шампанского. Просидели там несколько часов: то пели хором, то рассказывали увлекательные истории, насла­ждаясь дружной компанией хороших собесед­ников.

Но тут Зои шепнула мне на ухо, что очень устала и хочет домой. Я ответил, что еще часок, и мы отправимся.

- Со-о-о-йер, я, правда, очень устала...

- Зои. Еще немного и поедем

Все продолжали веселиться. В какой-то мо­мент понял, насколько люблю всех этих ребят из театра. И Зои... Многие парни в этом заведении посматривали в мою сторону с завистью: еще бы, ведь я пришел с такой красивой спутницей! Ребята за столом не хотели нас отпускать, но мы попрощались и первыми покинули ресторан. Вышли на улицу, где медленно падал снег.

Мы стояли и ждали такси.

Зои обняла меня: "У тебя чудесные друзья!". Я тоже обнял ее. На улице было очень тихо: только когда выходишь из шумного места, пони­маешь, насколько тебе не хватало отсутствие ка­ких-либо звуков. Здесь только медленный вальс из падающих с неба снежинок и любимая Зои...