Александр Полярный - Сказка о самоубийстве стр 3.

Мэри презрительно отвернулась от меня. За­кончился спектакль, а я не могла встать, настоль­ко сильным было впечатление. Все аплодирова­ли. Толпа зрителей устремилась к выходу: кто в рестораны, кто домой, кто гулять дальше. А я села на диванчик в холле и смотрела на актеров, которые общались со зрителями, фотографиро­вались, смеялись.

И он там был. Тот самый актер. Говорил с ка­кой-то девушкой, а я уже ревновала. Она поло­жила руку ему на плечо. "Вот сейчас возьму и подойду к нему", - это единственное, что было сейчас у меня в голове. "Ведь не боюсь. Возьму и подойду. Вот уже, сейчас.".

- Ты на кого там так пялишься, Зои? - с упре­ком спросила Мэри.

- На того, кто играл путешественника, - отве­тила я.

- Зои, ты что? Сумасшедшая? Ты знаешь, сколько они зарабатывают? Да он нищий акте- ришка, зачем он тебе нужен!

- Так, все, молчи. Я иду, - отмахнулась я от Мэри. А сама стояла на месте, как вкопанная, минуту, десять минут, двадцать...

Кажется, он уже собирается уходить. И все? Она его больше никогда не увидит?

Тут меня кто-то тронул за плечо, и я оберну­лась, вздрогнув от неожиданности: передо мной стоял тот богатый австралиец, с которым хотела познакомить меня Мэри, и в руке у него был бу­кет роз. "Ви должны пайти со мной выпить од­нозначна",- сказал он с ужасным акцентом и вручил букет. "Нет, не смогу, пожалуйста, про­стите, мне срочно нужно домой! Спасибо за бу­кет: он, правда, замечательный", - проговори­ла я вежливо, мечтая, однако, его отшить. Едва сдерживая слезы, я пошла к раздевалке, но меня вновь тронули за плечо. Не оборачиваясь, крик­нула ему:

- Да отстань же ты, наконец!

- Прошу прощения, но вы оставили вашу ко­ричневую сумку на скамейке, когда наблюдали за мной... Вот, пожалуйста... Красивые, кстати, розы. Наверное, вы поставите их в вазу, чтобы они умирали медленнее? - спросил тот самый актер.

Он стоял и держал мою сумку в руках. Потом протянул ее мне. Я стояла ошарашенная. Он по­дошел. Сам. На долю секунды почувствовала себя особенной. Взяла из его рук сумку и прого­ворила:

- Простите, пожалуйста, спасибо, извините, просто тот человек хотел меня напоить, сделать своей женой, и я бы умерла от несчастья с ним... Актер засмеялся:

- Богачи, да, они такие.

Я тут же ответила:

- А цветы - нет. Недавно один парень пода­рил мне букет цветов, в котором было больше ста роз. А я не знаю, как бы ему намекнуть, что меня нужно брать едой.

- Едой, сериалами и теплым пледом по вече­рам? - добавил он.

- Ромашковым чаем еще можно! - улыбну­лась я.

- Ого, как откровенно!

- Почему? - я все время улыбалась. В каждом слове у меня была улыбка.

- А я никогда не пил ромашковый чай, но вы­пил бы его с вами. Прямо сейчас.

Прозвучало это так заманчиво, что у меня закружилась голова от радости. Я протянула ему руку и произнесла: "Зои". Он наклонился к моей руке, чтобы поцеловать, и сказал: "Сой­ер". Кажется, он до сих пор был в образе после спектакля или он обманул весь зал, а я этого не заметила...

День 3

Я уже проснулся и боялся, что не увижу ее, когда открою глаза...

"Так, стоп, читатель! Я хочу предупредить тебя: Помни, что это - всего лишь сказка, И ты в любой момент можешь закрыть эту книгу и отложить ее в сторону... А лучше так и поступи: Все это нереальная исто­рия, и никто не пытается тебе доказать, что это было на самом деле. И прости меня за мои лирические отступления."

Я уже проснулся и боялся, что не увижу ее, когда открою глаза. Но она была рядом и крепко спала. Очень тихо дышала и выглядела сейчас такой хрупкой.

Я осторожно встал с постели и тихо вышел из комнаты, чтобы случайно не разбудить Зои. На­чал готовить завтрак, но мысленно оставался с ней в постели, а мои вечно холодные руки.., я так хотел согреться рядом с нею! Кофе, несколько тостов - и вот я несу ей в постель поднос. Точнее - нам. Запах кофе разбудил ее, не успел я зайти в комнату. (Как в рекламе какого-то дешевого растворимого кофе).

- Сколько времени? - промурлыкала Зои.

- 18.30.

- Я проспала весь день? - с испугом спросила она.

- Мы проспали весь день, - сказал я, успока­ивая ее.

- Ты приготовил мне ужин?

- Да, это ужин в постель.

- А что у нас на ужин?

- Тосты и кофе.

- Со-о-о-йер, - протянула она. - Это самый романтичный ужин в моей жизни...

- На самом деле, это очень поздний завтрак. А если ты хочешь поужинать, мы можем прогу­ляться в кафе на углу Чайного квартала.

- Это случайно не там, где лавка сладостей Борли Минтла?

- Именно там, напротив нее.

- Нет, тогда точно не пойду, Сойер. Я слыша­ла ужасные истории про этого человека.

- Какие же? - со смешком спросил я.

- Иди ко мне ближе, это очень страшная исто­рия.

Я подвинулся к ней ближе, и она укутала меня одеялом.

.Очень давно жил на свете одинокий человек, который однажды влюбился в прекрасную де­вушку, дочь богача, прекрасную Глорию Ротхен. Ее отец, Смит Ротхен, был владелец фабрики по изготовлению сладостей - в то время самой крупной фабрики в наших краях - и был настро­ен против их отношений.

- Почему? - удивленно спросил я.

- Потому что этот "одинокий человек" был его конкурентом, владеющим маленьким мага­зином сладостей. А ее отец считал, что он хочет использовать его дочь в своих корыстных целях.

На самом деле, этот "одинокий человек" был по уши влюблен в его дочь. Он простой и добрый парень, который помогал беднякам, заботил­ся о больных животных. Дома у него жили три ворона, у каждого из которых был "волшебный клюв", исполняющий желания, стоило только его хозяину что-либо попросить... Но это всего лишь легенда, а что было на самом деле - никто уже не помнит, наверняка.

Так вот, однажды этот одинокий человек при­шел домой и увидел, что у его двери, на веревках, висели головы трех его воронов, с обломанны­ми клювами, а на двери кровью было написано: "Ты следующий". На другой день всю семью Ротхенов нашли мертвыми в собственных кро­ватях. Кроме Глории - ее больше никто никогда не видел...

- Как ты думаешь, как зовут этого одинокого

человека?

- Неужто Борли Минтл?

- Верно.., поговаривают, что в его подвале до сих пор живет в плену Глория Ротхен.

- Я не верю, если бы это было правдой, он давно бы гнил в тюрьме! Был ли суд? Обыскива­ли его дом?

- Сойер, это всего лишь сказка, страшная сказка... Но боюсь, что доля правды в этом есть.

Несколько минут мы ели молча.

Решили никуда не идти и опять заснули...

День 6

Кажется, тогда у нас дома закончилось все: сахар, чай, еда, салфетки - так долго мы не вы­ходили из дома. Мы просто обнимались сутки напролет...

Вы смогли бы пропасть на неделю из своей жизни? Просто вырваться, оставив дома вклю­ченным свет, приготовленный суп в холодиль­нике, может быть, даже открытым окно. Пусть там будет холодно. Бывает, что-то делаешь и не думаешь о последствиях, идешь в расстегнутом пальто по улице, даже когда на улице мороз, а потом лежишь неделю дома с температурой.

Кажется, вот именно сейчас у меня была та­кая температура. Я заболела им и не была уве­рена, что существует лекарство, способное мне помочь. Я не хочу, чтобы тот вечер в театре за­канчивался! Он длится уже, наверное, неделю. А может, дольше? С Сойером так быстро летит время. Глаза зеленого цвета и очень грустная улыбка. Я бы даже сказала, не зеленого, а изум­рудного, как у драконов в сказках. А еще мы по­стоянно составляли "списки" - дурацкие и про­стые. Он сказал, что этому его научил отец.

- Зои, знаешь, что я в тебе люблю? Твои руки, постоянно холодные... Греть их - одно удоволь­ствие.

Твои слова про то, что у тебя нет забот и дел

и что тебя не интересует, включен ли чайник на кухне, и какой сейчас курс у валюты.

Твои глаза.

Твои руки. За то, что они так трепетно пере­бирают мои волосы, когда я читаю тебе вслух. Твою заботу...

- А что тебе во мне не нравится? - с неболь­шой иронией в голосе спросила я.

Сойер на минуту задумался и ответил:

- Твои глаза. За то, что они такие грустные, когда мы молчим.

На улице шел дождь, и мы не выползали из-под одеяла почти весь день.