- Знаю, знаю! Поэтому на всякий случай, - продолжал Петр Никитич, - мы сделаем между собою документик, к примеру - вексель, что будто ты занял у меня пятнадцать тысяч рублей серебром наличными деньгами, с обязательством уплатить их по востребованию мне или кому прикажу я!
Харитон Игнатьевич с минуту сидел совершенно неподвижно, пристально посматривая на своего собеседника.
- То есть как это вексель? - спросил, наконец, он. - С какой это радости, для какой бы, к примеру, потребы?
- Единственно в ограждение меня от всякой случайности!
- От какой же, к слову?
- От обмана, например!
- Чтоб я бы это да покусился на обман? - крикнул Харитон Игнатьевич.
- Не сердись, Харитон Игнатьевич, - прервал Петр Никитич, - грех-то неровен; в жизни-то случается, что и сын отцу ножку подставит, когда до наживы дело коснется! Тут тебе и обижаться не на что, - с расстановкой говорил он; - ты только выслушай внимательнее, что я тебе скажу. Я берусь обделать дело, что озеро, которое на худой конец принесет в год четыре-пять тысяч чистого дохода, ты получишь в аренду на двенадцать лет за сто или за пятьдесят рублей в год! Это я предлагаю тебе на тех условиях, что мы-должны владеть озером вместе, делить с тобой и доходы и расходы поровну, но участие мое в этом деле должно оставаться в тайне, по крайней мере на два, на три года, пока утихнет эта история! Следовательно, я с тобой никакого формального условия по этому делу заключить не могу.
- И не надоть, ну их к богу, все эти формальности! Мы так с тобой, по-душевному будем владеть; делить каждый грош сообча!
- Э…э! Нет, Харитон Игнатьевич, так-то на словах только говорится, а на деле-то частенько иное случается! Слово-то, что птица, на лету следа не оставляет! А кто мне поручится, что когда ты получишь в аренду озеро, то вместо того, чтобы делить со мной поровну весь доход, и на порог своего дома меня не пустишь, а? Скажешь, что ты меня и знать не знаешь и ведать не ведаешь! Ну, что я тогда возьму с тебя за то, что рискую и место потерять, а может быть, под суд попасть, а?
- Я те поруку-то на этот случай предоставлю почище векселя, коли уж на то между нами дело пошло!
- Какую?
- Святителя Николу многомилостивого в свидетели призову, что между нами все по-душевному будет!
- О-о-о! Нет, Харитон Игнатьевич, таких-то свидетелей в эти дела не вмешивают! И зачем угодников божьих тревожить, когда вексельная бумага есть и стоит-то недорого. Оно и проще и душе-то спокойнее! А вот если ты мне дашь вексель, мы его засвидетельствуем формальным порядком у маклера, и тогда уж мне нечего опасаться за будущее, потому что, на случай уклонения с твоей стороны и у меня камешек за пазухой будет; и будем мы с тобой состоять тогда в истинной и неразрывной дружбе… Понял?
- Ка-ак не понять, - не малолеток, во всяких хомутах на своем-то веку объезжен, разбираем, где чем шею-то трет, хе-хе-е! Это я и будь бы прост и дай тебе вексель, а ты завтра пойдешь да представишь его ко взысканию, и я должен буду нищую суму надевать на себя? А дашь ты мне озеро в аренду или нет, это еще на воде пальцем писано…
- Теперь я и сам не возьму от тебя векселя, пойми! Возьму его тогда, когда дело обделаю!
- Не дам я тебе векселя! - решительно ответил Харитон Игнатьевич, отвернувшись от него.
- Не дашь и не нужно, короче речь! Найдутся и без тебя охотники, что за обладание озером не на такие условия согласятся и внесут мне наличные деньги в обеспечение.
- Кто ж это наличными-то тебе отсыплет, скажи-ко?
- Любой купец!
- Поди же к этакому купцу, поищи его. Не надоть ли, фонарь засвечу, чтоб светлее было искать-то? Только уходи из-моего дома, слышь, сейчас же уходи, - вспыхнув и задрожав весь, крикнул Харитон Игнатьевич, поднимаясь с сундука.
- Подожди гнать-то, не покайся! - спокойно заметил ему, Петр Никитич.
- Дай ему вексель! - продолжал между тем Харитон Игнатьевич, не глядя на него и как бы обращаясь к третьему лицу. - Хе-хе-е!.. дурака нашел! Это опосля супротив его не смей и слова сказать, а? Хошь не хошь, а пляши по его дудке. Да ты в памяти ли, спрошу я тебя? - обратился он к нему.
- В памяти!
- Вне оной, забылся; забылся, говорю! Ты бы, знашь, как должен чтить-то меня, если памятуешь добро-то мое. Ты бы должен прийти и сказать мне: вот, Харитон, за то, что ты меня нищего призревал, хочу я взыскать тебя своей помощью: на тебе озеро, владей им! А ты вместо того обманный вексель требуешь с меня… по совести ли это, а?
- Объясни, почему ты опасаешься дать мне вексель? - лукаво усмехнувшись, спросил Петр Никитич. - Ведь ты хорошо знаешь, что я возьму его только тогда, когда дело будет наверное обделано мной, что обмануть я тебя не обману по той простой причине, что в этом деле заключается обоюдная наша выгода. Чего ж ты опасаешься, а?
- Скажи ты мне наперво, кто ты таков? - гордо глядя на него, спросил Харитон Игнатьевич. - Каким ты званием почтен: дворянин ли ты, купец ли, крестьянин ли?
- Ссыльнопоселенец! - спокойно ответил Петр Никитич.
- А-а-а! Стало быть, человек въяве ошельмованный, хе-хе! Так могу ль я к тебе какое доверие питать, а?
- Не доверяешь, и не нужно! Одинаково ведь и я, милый друг, не могу доверять человеку, который два раза в остроге сидел по подозрению в грабеже и прикосновенен к десятку дел о подлоге.
- А все-таки я не посельщик, все-таки моя честь при мне!
- Ну, честь-то у нас с тобой, Харитон Игнатьевич, тоньше паутины, постороннему-то глазу едва ли приметна! Будем-ко правду говорить, а не вилять хвостами. Дело все в том, что мы очень подробно знаем друг друга: выходит, что я коса, а ты камень. Смекнул ты сразу, что озеро взять в аренду выгодно. Знаешь, что дело с моей стороны о передаче его будет темное, рискованное, а тебе это и на руку. Вот ты теперь и измышляешь, какими бы тебе путями обойти меня и завладеть озером одному, потому что судиться с тобой я не посмею, так как сам на себя никто петли не накинет. Верно или нет? Ну-ко, скажи на-прямки, стыдиться-то нам друг друга нечего…
- Ну, въяве вижу теперь, что недаром тебе на приисках кудри-то расчесывали! - ответил покрасневший до ушей Харитон Игнатьевич.
- Уму учили!
- И выучили, уме-е-ен! Впрок пошла тебе эта грамота. Не умру, поколь не увижу тебя в атласе да бархате. Так что ж, селяночкой, что ли, заедим душевное-то расположение друг к другу… а?.. Хе-хе-е? - шутливо спросил Харитон Игнатьевич.
- От селянки я не прочь, кушанье хорошее…
- Люблю я ее, особливо, когда это с пылу-то она, да шипит это, шипит, хе-хе, а груздочки в ней так и прискакивают, словно заманивают тебя, хе-хе… как ты теперь меня, к слову сказать. Откровенный ты человек, Петр Никитич, люблю я таких-то, что начисто узоры выводят, право! Теперь и я тебе скажу свое душевное слово: не сердись ты на меня, что я тебя по колоченным-то ребрам щупал, это я тебя нарочно пытал, что можно ли еще с тобой темные-то дела вести, не возьмет ли опаска…
- Ну, можно ли? - с иронией спросил Петр Никитич.
- Дока, брат, ты до-о-ка! Вот уж про тебя можно сказать твое же слово: что со всякого крючка сорвешь червячка! Откровение это тебе бог дал!
- Не пожалуюсь, умом не обижен! - самодовольно ответил Петр Никитич.
- О-о-ох… великое дело, коли ум в человеке есть, - качая головой, глубокомысленно продолжал Харитон Игнатьевич. - С умом человеку и родительского наследья не надоть. Спросите меня, с чем я жить пошел на белом свете, а-а? С двумя гривнами. А слава тебе господи, и домик сорудовал, и в домике теперь пустого места не найдешь. До тридцати лет у всех на языке был Харитошкой, а теперь всякий ко мне с почетом да уважением относится, всякий чтит меня Харитоном Игнатьевичем. А все ум, ум! Не будь у тебя ума, разве ты бы додумался до этакой фортуны, а? А векселя, друг, я все-таки не дам тебе! - лукаво, но пристально посмотрев на него, заключил он.
- Не дашь, так к другому пойду!
- Хе-е, хе-хе-е-е! Знаю, знаю, милый ты человек, что на этакую рыбу, как Святое озеро, самоловов много найдется; да не бойся! Это я так, шучу. Страсть моя, друг, шутки шутить. Другой, кто не знает меня, подумает, что я невесть какой плут, а я, по душе тебе скажу, - простой человек, что твой младенец, ей-богу. А поломаться люблю… люблю…
- Со мной бы нечего шутки шутить, Харитон Игнатьевич, насквозь друг друга видим!
- А все ж как-то вот легче стало, любовней ровно, как супротивным-то словом перекинулись. По крайности увидели, что друг друга стоим, хе-хе-е!.. Дарья, неси-ка селяночку-то, коли готово! - благодушным тоном крикнул Харитон Игнатьевич, подойдя к двери. - Вот, друг ты мой, - снова начал он, когда в комнату вошла жена его, неся в руках тарелки и чистую скатерть на стол, - разведи меня с бабой, озолочу! Ну что, как в купечество выйдешь, как ты в люди-то с этаким перестарком покажешься, а?
- О-ох, уж молчал бы, купец! Кто тебя еще в купцы-то пустит, спросил бы наперво! - ответила жена, обведя его насмешливым взглядом и, быстро отодвинув стол от стены, накрыла его скатертью.
- Хе-хе-хе-е!.. Заживо тронуло! Ну, ну, не сердись, Дарья Артамоновна, я ведь шучу! На нас и в мещанстве господь оглядывается! - произнес Харитон Игнатьевич, хлопнув ее ладонью по широкой спине. - Двоих укомплектует, а-а? Вот нам какую под старость господь супругу послал, хе-хе-е! - обратился он к Петру Никитичу.
- Тьфу ты! - сплюнув, произнесла Дарья Артамоновна и поспешно вышла из комнаты, сопровождаемая веселым смехом друзей.
-