- Такъ скоро? - медленно и какъ бы нехотя разворачивая первый листъ рисунковъ и равнодушно посматривая на него, не то вопросительно, не то удивленно сказалъ полицеймейстеръ. - Садитесь! - сказалъ онъ немного погодя, когда пристальнѣй взглянулъ на развернутый листъ общаго вида усадьбы въ планѣ и фасадѣ. Ему прежде всего бросились въ глаза изящество и чистота рисунка, потомъ онъ замѣтилъ, что расположеніе построекъ и наружный видъ оныхъ какъ будто согласны съ его желаніемъ, затѣмъ онъ пристальнѣе углубился въ разсмотрѣніе подробностей - и его лицо, вмѣсто совершенно не идущаго къ нему апатично-начальническаго выраженія, мало-по-малу приняло свой обычный наивно-добродушный видъ. Онъ внимательно и нѣсколько разъ пересмотрѣлъ всѣ рисунки. По свойственной ему осторожности въ дѣланіи окончательныхъ выводовъ, онъ началъ было подозрительно смотрѣть на изящество и чистоту рисунковъ; онъ думалъ, что, навѣрно, подъ ними скрывается неудобство, дороговизна, незнаніе дѣла, - и онъ не мало былъ удивленъ, что, при всемъ желаніи, ничего подобнаго никакъ не могъ найти. Можно, конечно, постройки съ лѣвой стороны дома перенести на правую, а съ правой - на лѣвую, но это не важно и не въ этомъ дѣло. - "Кажется, хорошо, шельмецъ, сдѣлалъ! - подумалъ въ заключеніе полицеймейстеръ. - Но все-таки нужно разсмотрѣть поподробнѣе".
- А это еще что? - спросилъ онъ, когда, окончивъ разсмотрѣніе рисунковъ, посмотрѣлъ на Могутова и тотъ подалъ ему толстую тетрадь.
- Это описаніе, разсчеты и смѣта, - отвѣтилъ Могутовъ.
- Отлично, отлично! - сказалъ полицеймейстеръ, перелистывая тетрадь и читая только заглавія разныхъ отдѣловъ ея. - Я это все разсмотрю внимательнѣе. Мнѣ сегодня некогда, да на это нужно и пропасть времени. Сдается на первыхъ порахъ хорошо… Благодарю! - подавая руку Могутову, закончилъ онъ. - Но зачѣмъ вы такъ торопились? Строиться-то я буду развѣ къ будущему году, - добавилъ онъ потомъ и уже болѣе холодно, причемъ лицо его опять приняло прежній видъ.
- Я не торопился, но у меня нѣтъ другой работы. За недѣлю это можно сдѣлать не особенно торопясь, - отвѣтилъ Могутовъ.
- Ахъ, да, я вамъ обѣщалъ подыскать работу… Помню, но еще ничего не удалось сдѣлать… Скажите, за что вами недоволенъ Кожуховъ? - и полицеймейстеръ началъ пристально смотрѣть въ лицо Могутова.
- Я не знаю, - равнодушно отвѣтилъ тотъ.
- Онъ говорилъ мнѣ, что вы были у него и чуть не выругали его… Правда это?
- Неправда! - все также отвѣчалъ Могутовъ.
- Что-нибудь да было… Петръ Ивановичъ - прекрасный и образованный человѣкъ, да и съ какой стати ему врать на васъ?.. Что-нибудь, навѣрно, было?
- Обо мнѣ по всему городу распустили такую гадкую сплетню, что не удивительно, если Петръ Ивановичъ принялъ меня за очень сквернаго человѣка и каждому моему слову придалъ дурной смыслъ, - спокойно, но съ оттѣнкомъ грусти или досады, сказалъ Могутовъ и затѣмъ буквально-вѣрно передалъ весь свой разговоръ съ Кожуховымъ. - Мнѣ было непріятно, что человѣкъ съ высшимъ образованіемъ вѣритъ всякой чепухѣ и такъ насмѣшливо-жалко относится на первыхъ же порахъ къ просьбѣ быть-можетъ и справедливо наказаннаго, но все же человѣка почти окончившаго курсъ высшаго учебнаго заведенія… Но я не желалъ сказать что-либо обидное для Петра Ивановича.
- Такъ онъ васъ у себя не принялъ… Осторожный человѣкъ!.. Онъ, правда, бываетъ по утрамъ кислымъ… Но кто Богу не грѣшенъ, царю не виноватъ, - отрывисто сказалъ полицеймейстеръ, крутя усы, и лицо его прояснилось. Ему, какъ видно, нравилась нѣкоторая амбиціозность Могутова и досадливый тембръ его голоса. - Но вамъ нужно вести себя осторожнѣе, - продолжалъ онъ, немного погодя. - Я вамъ совѣтую это и по долгу службы, и какъ отецъ. У меня у самого сынъ въ шестомъ классѣ гимназіи и я думаю его въ вашъ институтъ или въ хозяйственную академію потомъ отдать, если Богъ продлитъ вѣку… Вы вотъ и работать умѣете, а если не будете съ людьми жить по-людски, - безъ хлѣба пропадете. Ласковый теленокъ двухъ коровокъ сосетъ, а строптивому и одной не удается. Ну, къ чему вамъ было говорить Петру Ивановичу о нежеланіи служить? Развѣ чиновничья служба - порокъ?!
- Я далъ слово отцу не служить.
- Хорошо-съ! Послушаніе родителямъ - дѣло прекрасное, но для чего объ этомъ говорить? Это - хвастовство-съ! Это обижаетъ другихъ, а вамъ, кромѣ вреда, ничего не дастъ. Развѣ нельзя было отклониться иначе, вѣжливо, не обижая? "Страдаю, молъ, гемороемъ, а потому усидчивой работы принять не могу" - было бы вѣжливо и возбудило бы даже состраданіе къ вамъ; а то на: "отецъ много страдалъ на службѣ и приказалъ мнѣ не быть чиновникомъ"… Не хорошо, ребячество! Повѣрьте мнѣ, ребячество!
- Я не буду говорить неправду! - громко и серьёзно отвѣтилъ Могутовъ, которому почему-то нравился добродушно-отеческій тонъ голоса полицеймейстера и его наивная рѣчь о гемороѣ.
- И опять - ребячество, съ которымъ пропадете въ жизни! - тѣмъ же тономъ продолжалъ полицеймейстеръ. - Оно васъ уже исключило изъ института и прислало сюда, на мое попеченіе, такъ этого мало!.. Молодо и зелено! Поживете, натерпитесь всего, тогда и увидите, что съ такой правдой съ голоду помереть можно, а то угодить туда, куда Макаръ телятъ не гонялъ. Будете жалѣть тогда, да ужь будетъ поздно… Послушайтесь меня какъ отца: будьте скромны, молчите больше, клятвы, тамъ, и правду, тамъ, вашу спрячьте подальше отъ людей, - будьте человѣкомъ! Я говорю вамъ какъ своему сыну. Вы послушаете меня? - и онъ подалъ руку Могутову.
- Благодарю васъ за искренній совѣтъ, - пожимая руку полицеймейстера, отвѣтилъ Могутовъ.
- Главное - держите языкъ за зубами! Будете держать тамъ язычекъ, дадутъ вамъ щей съ грибами; а будете показывать зубы, - положите ихъ на полку и пропадете ни за нюхъ табаку…
- Постараюсь ѣсть щи съ грибами, - съ едва замѣтною улыбкой отвѣтилъ Могутовъ.
- И отлично сдѣлаете! И работа будетъ, и человѣкомъ будете. Намъ знающихъ и ученыхъ людей нужно!.. А работу я вамъ найду… Знаете что? - сегодня собраніе нашихъ земцевъ, будутъ разговаривать, какъ имъ желѣзную дорогу строить. Толку будетъ мало, но вамъ можно къ нимъ поступить. Вы понимаете по части желѣзныхъ дорогъ?
- Намъ читали подробный курсъ о постройкѣ желѣзныхъ дорогъ.
- Ну, и прекрасно. Вотъ я ваши рисунки сегодня же покажу нашимъ земцамъ и порекомендую васъ. Только дайте мнѣ слово, что, кромѣ работы, ничѣмъ не будете заниматься, - поднявъ указательный палецъ вверхъ, внушительно сказалъ полицеймейстеръ.
- Я держу слово крѣпко, Филаретъ Пулліевичъ! Мнѣ можно будетъ читать газеты и журналы, писать письма къ знакомымъ и не лгать при случайныхъ разговорахъ? - спросилъ Могутовъ.
Полицеймейстеръ расхохотался. Ему была смѣшна и вмѣстѣ пріятна обстоятельность, съ которою говорилъ Могутовъ объ условіяхъ насчетъ такихъ пустыхъ вещей.
- Экій вы смѣшной человѣкъ! Дѣлать можно все и говорить можно обо всемъ, но какъ дѣлаютъ люди разсудительные и какъ говорятъ люди умные. Главное, не суйте на показъ правду, - ей-ей она смѣшна. Не лгите въ важномъ, когда за ложь можете пострадать и сами, и другіе; а въ пустякахъ, чтобъ и другихъ не обидѣть, и себя не дѣлать смѣшнымъ, промолчите или поддакните: это - не ложь, это - требованіе общежитія. Что бы вы, напримѣръ, отвѣтили не очень красивой барышнѣ, еслибъ она спросила: какъ вы ее находите.
- Насчетъ чего это, Филаретъ Пупліевичъ?
- Насчетъ чего?… Само-собой насчетъ красоты, - улыбаясь отвѣтилъ полицеймейстеръ.
- Сказалъ бы, что я по этой части плохъ и пусть лучше посмотритъ въ зеркало.
- Ну, я вижу, съ вами ваши не сваришь… А земцамъ я уже на свой страхъ порекомендую васъ. Меня чрезъ васъ въ отставку не прогонятъ, съ семействомъ въ отставку… а? - шутливо сказалъ полицеймейстеръ.
- Постараюсь, чтобы васъ поблагодарили за рекомендацію, - отвѣтилъ Могутовъ, вставая со стула.
- Ну-съ, пока тамъ что, а вотъ вамъ для начала, - вынимая изъ портмоне десять рублей и подавая ихъ Могутову, сказалъ полицеймейстеръ.
- Вы потрудитесь найти для меня работу, а я вамъ въ благодарность составилъ чертежи… Деньги будутъ лишними, Филаретъ Пупліевичъ, - не беря денегъ, сказалъ Могутовъ.
- Трудъ долженъ быть вознагражденъ, - извольте взять! - сказалъ полицеймейстеръ. - Я разсмотрю подробно, тогда и еще поблагодарю, а работу для васъ между дѣломъ пріищу.
Могутовъ взялъ деньги, поблагодарилъ и затѣмъ простился.
"Не глупъ и знающъ, - думалъ полицеймейстеръ по уходѣ Могутова. - Мелькомъ просмотрѣлъ, а замѣтилъ толкъ и по-моему… Но молодо и зелено. Правда, зеленость эта - смѣшновата, не зловредна, а все надо осторожность… "Можно ли дѣлать то-то и то-то?" А тебѣ хочется дѣлать и еще что-то?… Надо осторожно, а то эти дураки - хуже умныхъ, бойкихъ… А земцамъ его всучу. Если тамъ и накуралеситъ - не бѣда: сами тоже куралеситъ будутъ… Экіе дураки: желѣзную дорогу сами строить хотятъ! Взялъ, захотѣлъ - и готово! По щучьему велѣнью? Нужна подготовка, знаніе, трудъ, а главное - нужно не зѣвать. А гдѣ же все это у васъ?… Гдѣ вамъ купеческимъ да мужицкимъ дѣломъ заниматься?! Сильно будете чухаться опосля ефтихъ дѣловъ". - Полицеймейстеръ улыбнулся и собирался идти.