"Попробую я камень бить съ ними, - громко говорилъ онъ. - Пойду, разспрошу, и если что, то и того… Не вздумай только, мой милый, съ ними такъ разговоривать, - Боже тебя сохрани! Говори рѣчью, какая у тебя есть: ложь - всегда ложь, т. е. вещь никуда негодная…" И онъ, завернувъ остатокъ хлѣба и ветчины въ платокъ, направился къ рабочимъ у камней.
- Богъ въ помощь! - сказалъ онъ, подойдя, къ рабочимъ.
- Спасибо!.. Благодаримъ покорно! - сказали въ отвѣтъ нѣкоторые изъ нихъ.
Онъ началъ разсматривать рабочихъ. Наклоненныя лица ихъ плохо видны и онъ прежде всего увидѣлъ ихъ темно-желтыя, грязныя груди, видныя чрезъ разстегнутый воротъ рубахи, потомъ - голыя до локтей руки. Онъ сравниваетъ свои руки съ руками рабочихъ, такъ какъ все дѣло въ рукахъ при битьѣ камня. У трехъ рабочихъ были толстыя, сильно мускулистыя руки, которыя онъ находилъ гораздо сильнѣе своихъ, но руки остальныхъ кажутся ему почти такими, какъ и его. "Но у меня нѣтъ такихъ толстыхъ, налитыхъ кровью и такъ сильно выдавшихся изъ-подъ кожи жилъ, какъ у нихъ, - думаетъ онъ, продолжая разсматривать рабочихъ. - А работа не легкая!.. Какъ она окарявила ваши грязные пальцы и сколько пальцевъ со струпьями запекшейся крови! Какъ порваны на васъ рубахи и какое темно-желтое, грязное тѣло видно сквозь прорѣхи рубахъ!.."
Онъ старается разглядѣть ихъ лица, но видно только, что лица чисто-русскія, скуластыя, одно - съ большою, густою бородой, а у остальныхъ - небольшія, жиденькія бородки; у всѣхъ длинные волосы на головѣ и подвязаны мочалкой.
Прошло минутъ пять. Рабочіе молча дробили камень.
- Для-че опосля "Богъ въ помощь" "спасибо" сказываютъ, а нѣтъ, что "работать просимъ?" - сказалъ одинъ изъ рабочихъ, кладя молотъ. Онъ раздвинулъ широко ноги, поёрзалъ на сидѣньи, лѣниво всталъ, потянулся, поднялъ лицо вверхъ, посмотрѣлъ на солнце и, усмѣхнувшись, сказалъ:- "Хлѣбъ да соль", такъ - "милости просимъ", а "Богъ въ помощь", такъ - "покорно благодаримъ!" - Онъ посмотрѣлъ на Могутова и пошелъ, почесывая спину, въ лѣсъ.
- Чудакъ! - кладя новый камень между ногъ, началъ бородатый.- Ѣда - не работа… А и палитъ!.. Кажись, къ вечеру дѣло, а палитъ.
- Вѣтра жару гонитъ, дядя, - бойко кладя молотъ и порывисто засовывая руку въ карманъ шароваръ, пояснилъ парень, моложе всѣхъ по виду. - А ну, родная, прочисти глотку! - И онъ вынулъ трубку, досталъ прямо изъ кармана щепотку махорки, растеръ ее между ладонями и набилъ ею трубку.
- Знать курить захотѣлъ, Яша? - хрипло сказалъ самый тощій по виду рабочій.
- А ты думалъ нюхать?.. Гляди, ребята, Птаха нюхать захотѣлъ.
- А ты што же, касатка, не сказала, - я бы-те въ лѣсъ взялъ понюхать! - сказалъ тотъ, который ходилъ въ лѣсъ, возвратясь оттуда.
Всѣ рабочіе, кромѣ худаго Птахи, засмѣялись.
- Ай да Митро! - сказалъ одинъ изъ нихъ при этомъ.
- А ну, Птаха, добудь огня: трахни дюже по камню, чтобъ огонь показался, - сказалъ опять Дмитрій, доставая изъ кармана трубку и новенькій ситцевый кисетъ.
- На-те огня, закуривай! - сказалъ молодой и наиболѣе здоровый по вмду парень, и, ухорскя, высоко поднявъ молотъ, онъ со всего плеча трахнувъ имъ по камню. Огонь брызнулъ, камень разлетѣлся въ разныя стороны мелкими кусками и одинъ изъ нихъ долетѣлъ до ногъ Птахи.
- Важно, Ваня, хватилъ! Ажъ Сидорычъ спужался, - сказалъ бородатый.
- Вишь-те дядя не Птахой, а Сидорычемъ величаетъ, - сказалъ тотъ, что ловко трахнулъ по камню. - Ты, Сидорычъ, дядѣ за эфто водки поднеси.
- А ты денегъ дашь? - хриплымъ голосомъ сказалъ Птаха.
- Знать у тя нѣтъ?… А ты барина позычь, онъ-те дастъ, - вишь онъ на-те заглядѣлся.
Рабочіе смотрѣли на Могутова. Онъ почувствовалъ неловкость отъ ихъ взглядовъ и, сдвинувъ брови, сказалъ:- Я хочу самъ поработать съ вами. Вотъ если заработаю на вашей работѣ за восемь дней рублей пять, - рубль на водку.
- Тяжела наша работа, баринъ, - ой, тяжела!.. Особливо въ первой, - сказалъ бородатый.
- А ты для-че, баринъ, хлѣбъ у насъ отбивать захотѣлъ? - сказалъ Дмитрій, съ добродушной улыбкою смотря на Могутова.
- У меня, братцы, исторія вышла. Пріѣхалъ я въ городъ деньги получить, да говорятъ, подожди до десятаго. Нужно ждать. Пріѣхалъ я изъ-за Колпина; двадцать пять верстъ будетъ отсюда. Денегъ у меня нѣтъ, вернуться не съ чѣмъ. Хочу попытаться найти работу на эти девять дней. Барскую работу скоро не найдешь, да и хочется мнѣ вашу, крестьянскую, работу отвѣдать. Былъ я для этого на Никольскомъ рынкѣ, да поздно уже пришелъ туда. Сюда пришелъ по пути къ одному пріятелю. Пріятель вечеромъ будетъ дома, такъ я промѣнялъ пустой кошелекъ на хлѣбъ, сѣлъ вонъ тамъ подъ деревомъ, да и началъ ѣсть. За ѣдой увидѣлъ васъ, смотрѣлъ на вашу работу. Теперь посмотрѣлъ вблизи и сильно желаю поработать съ вами, если не побрезгуете, - сказалъ спокойно Могутовъ, просто, не поддѣлываясь подъ народную рѣчь.
- А што, ребята, не пора полдничать? - сказалъ Птаха.
- Для-че не пора?… Пора, - сказали нѣсколько рабочихъ.
- Я за свѣженькой сбѣгаю, - сказалъ Дмитрій, взявъ ведро, и пошелъ къ рѣкѣ.
Бородатый досталъ изъ-за камней мѣшокъ, вынулъ изъ него хлѣбъ и бумажку съ солью, разостлалъ мѣшокъ на камень, положилъ на него соль и хлѣбъ, разрѣзавъ его на куски. Рабочіе сѣли вокругъ камня, брали куски хлѣба и начали ѣсть. Могутовъ присматривался къ ихъ ѣдѣ. Одни макали куски въ соль, другіе посыпали солью хлѣбъ, а третьи брали соль въ руку и, во время самой ѣды, забрасывали ее въ ротъ. Всѣ ѣли медленно, запивали часто водой, передавая ведро изъ рукъ въ руки, и внимательно и тщательно подбирали крошки хлѣба съ колѣнъ и клали ихъ въ ротъ.
- А ты съ нами, баринъ, хлѣбца не поѣшь? - сказалъ бородатый.
- Спасибо. Ѣсть не хочу, а воды дайте напиться. - Онъ не сказалъ рабочимъ "хлѣбъ да соль", боясь, чтобъ они не подумали, что онъ напрашивается на ѣду.
- На, баринъ, пей! - отнимая ведро отъ своего рта, громко и съ выкрикомъ сказалъ Дмитрій.
- Такъ ты, баринъ, всурьёзъ мужицкую работу опробовать желаешь? - сказалъ бородатый, медленно жуя хлѣбъ и запивая водой. - Тяжела эта работа, особливо въ-первой!
- Коли што, да по ногѣ ухнешь, - вотъ-те калѣка и есть, - сказалъ Иванъ.
- Впервой всяко можетъ, - сказалъ Дмитрій.
- Ноги што? Безъ ногъ баринъ не помретъ; а вотъ коли глазы, тогда что? - сказалъ Птаха, скорчивъ лицо въ усмѣшку.
- Нѣшто то глазы?… Очки! - сказалъ серьезно Яковъ.
- Тогда что? - Стекло: разбилъ ево, - пошелъ да купилъ…. Голова! - сказалъ Дмитрій.
- Коли охота есть, работай, - сказалъ бородатый, посмотрѣвъ пытливо на Могутова.
- А вы какъ работаете: отъ себя, или отъ хозяина? - спросилъ Могутовъ.
- Купецъ Бычковъ насъ подрядилъ, ёнъ шассу справляетъ. За кубикъ девять цалковыхъ срядились. Щебенимъ, сколь по силамъ кому, кому сколь Богъ силы дастъ. Сколь нащебенимъ, за столь и деньги получаемъ по субботамъ…. Коли ребята согласятся, то и ты такъ-то: до субботы покрошишь, а въ субботу деньги получишь.
Бородатый кончилъ ѣсть, запилъ водой и, перекрестившись на востокъ, сѣлъ на свое мѣсто у работы. Скоро за нимъ и остальные покончили ѣду, крестились и садились къ работѣ.
- Пущай баринъ работаетъ, аль не надоть? - спросилъ бородатый, когда всѣ усѣлись опять за работу, но работать еще ее начинали: кто закуривалъ трубку, кто поправлялъ сидѣнье, а кто посматривалъ по сторонамъ.
- А пущай работаетъ, - первый сказалъ Дмитрій. - Это я, баринъ, надысь пошутилъ, - гдѣ-те хлѣбъ у насъ отбивать.
- Бросишь, баринъ, опосля перваго дня.
- А то и дня не покрошить.
- День покрошитъ, не пустимъ.
- А намъ што?… Пущай.
- Коли што, а щебенки сколь ни на есть прибудетъ,
- Пущай.
- Такъ я, братцы, съ завтрашняго дня начну съ вами работать, - сказалъ Могутовъ.
- Приходь.
- Въ добрый часъ, - сказалъ бородатый.
- А какую мнѣ клѣтку начинать, дядя? - спросилъ Могутовъ бородатаго, котораго, какъ онъ замѣтилъ, всѣ называли дядей.
- Начинай непочатую, да и шабашъ. Всѣ одинъ бѣсъ! - сказалъ Дмитрій.
- Подъ рядъ-то лучше, - сказалъ дядя. - Начинай ужо подъ рядъ.
- Хорошо, дядя, - сказалъ Могутовъ.
Рабочіе принялись щебенить. Могутовъ хотѣлъ было проститься, но вспомнилъ, что нѣтъ у него молота, и задумался. - "Если въ кассѣ дадутъ деньги, то еще успѣю молотъ купить, а если нѣтъ, то какъ быть? Развѣ пальто продать или заложить?…"
- А штрументъ есть у те, баринъ? - спросилъ Дмитрій.
- Я вотъ и думаю, гдѣ его достать. Если достану у пріятеля денегъ, то успѣю купить, - отвѣтилъ Могутовъ.
- Бросишь работу, опосля молотъ за грошъ сбудешь. Я те завтра ужо свой молотъ принесу съ хватеры, - сказалъ Дмитрій.
- Да ты, Митро, ужо и оборы не пожалѣй для барина, - сказалъ Птаха, не то улыбаясь, не то, по привычкѣ, перекосивъ ротъ.
- А то у тё попросимъ?… И оборы принесу! Вокуратъ завтра справлю, только приходъ, баринъ!
- Спасибо, Дмитрій, - сказалъ Могутовъ. - Спокойной вамь ночи. Прощай, дядя!
- Прощай, - сказалъ дядя и еще нѣсколько рабочихъ.
- Смотри, приходъ, а то штрументъ задарма приволоку! - крикнулъ Дмитрій.
- Приду, - отвѣтилъ Могутовъ.
- Не забудь цалковаго, - самъ посулилъ! - крикнулъ Птаха въ слѣдъ уходящему.
"Не пойду я къ Уржумцеву и денегъ въ кассѣ брать не буду, - думалъ Могутовъ дорогою. - Попрошу рабочихъ кормить меня, а пальто имъ въ залогъ дамъ… А теперь прямо въ Александровскій паркъ….