- Ежели спешить некуда, еще ничего, - можно и подождать.
- Да, подождать. Хорошо вам на крыше-то, - злобно сказала баба с жбаном, - а тут все молоко розлили, да еще проквасишь его, покуда довезешь.
- А ты пешком иди, баба молодая, чего машину зря мучаешь, - сказал веселый мужичок.
- Только вот оскаляться и умеете…
- Пошел!.. - крикнул кто-то.
Несколько человек бросились наперерез к поезду и с озверелым видом, работая локтями, стали пробиваться на крышу.
- Ах, дьяволы, опять самые хорошие места займут.
- Садись, не зевай! Черт вас побери, окаянные. Разинули рты! - крикнул кондуктор.
- А мы думали - остановится.
- Останавливайся для вас, а потом опять сначала разгоняй. Вот бестолочь-то окаянная, ну, никак к порядку не приучишь. Весь свет обойди, другого такого народу не найдешь.
Старушку затерли, и она, потеряв туфлю, успела только повиснуть на подножке. Лохматый мужичок, опять раньше других вскарабкавшийся на крышу, увидев старушку внизу, крикнул ей:
- Висишь, тетка?
- Вишу, батюшка, слава богу.
И она о плечо поправила съехавший на глаза платок, так как обе руки ее были заняты держанием за скобку…
Поезд пошел, прибавляя ходу. А сзади бежали, спотыкаясь, с мешками, и испуганно махали руками те, кто не успел на ходу прицепиться.
- Догоняй, догоняй, тетка! - кричал малый в картузе, держась за трубу, как за мачту. - Ах ты, мать честная, вот так подвезли тетеньку!
Какой-то человек в бабьей кофте посмотрел на оставшихся и сказал:
- Ну, беда теперь с плохими ногами.
- Тут и с хорошими голову потеряешь.
- Вот как народу поскидает побольше, все, может, лучше пойдет.
- И то как будто расходиться стал.
- Разойдется… Тут под горку.
Все замолчали и, оглядывая свои мешки, стали прочнее усаживаться.
- …Не тяни за плечо… - раздался голос снизу, где висели, как виноград, люди на подножках.
- Потерпишь, что же мне, оторваться, что ли… - сказал другой голос.
- О, господи батюшка, того и гляди, руки оборвутся. А тут этот домовой разогнался… Куда его леший так понес? Холера проклятая!
- На кульерском едем!
Поезд, шедший под уклон, все прибавлял ходу и наконец так разошелся, что поднял за собой целый ураган крутившихся в воздухе бумажек и пыли.
Вагоны дребезжали и ныряли из стороны в сторону.
Разговоры на крышах прекратились. Пассажиры притихли и, как гонщики, плотнее надвинув шапки и сощурив глаза, смотрели вперед.
- Куда его нечистые разнесли!
- Эй, куда ты так расскакался! Головы, что ли, сломить всем хочешь! кричали с крыш машинисту.
- "Расскакался", - передразнил с тормоза угрюмо кондуктор, стоявший, как в метель, с поднятым от пыли воротником шинели. - Что ж он изделает, когда тормоза не действуют? Не понимает ни черта, а тоже глотку дерет.
- А тут какого-то черта догадало еще крышу полукруглую сделать. Ухватиться не за что.
- Что ж они не могли хоть какие-нибудь держалочки устроить?
- Нешто они об публике думают!..
Впереди показался полустанок. Кондуктор схватился было за тормоз, покрутил несколько времени, потом плюнул и махнул рукой. Поезд пролетел мимо платформы. Стоявшие плотной стеной на платформе люди сначала удивленно смотрели, потом стали испуганно махать руками и кричать:
- Стойте, стой! Куда же вы? Нас-то захватите!
- Никак не могим, гайка на отделку развинтилась! - крикнул веселый мужичок. А малый в картузе, подняв вверх руку, точно у него был кнут и он скакал на лошади, кричал во все горло:
- Шпарь, шпарь его! Вот как распатронили!
Поезд, далеко прокативший за полустанок, наконец остановился.
- Ну, нет, это уж бог с ним, с этим удобством, - сказал человек в бабьей кофте, лежавший на животе около трубы, обхватив ее обеими руками: - лучше уж внизу тесноту потерпеть да живым остаться. А то сейчас чуть-чуть не стряхнуло.
- Да, на крыше хуже, - сказал лохматый мужичок, протирая обеими руками глаза и сплевывая. - Пыль очень, и сердце с непривычки заходится.
- У вас там, у чертей, наверху заходится, а вы попробовали бы тут пошли, повисели, - раздался снизу озлобленный голос бабы с молочным жбаном. - А то расселись там, как господа.
- Ну, вы, что же там ждете? - К подъезду, что ли, прикажете подавать! крикнул кондуктор на пассажиров, озадаченно стоявших на платформе полустанка. Те, схватив свои мешки, испуганно бросились к поезду.
- Вот окаянный народ-то, каждому объясняй да еще по шее толкай, а чтоб самим к порядку привыкать, этого - умрешь, не добьешься.
Тяжелые вещи
На базарной площади, где прежде торговали готовым платьем, железом, горячей колбасой и всем прочим, стояли запертые и забитые досками лавчонки, а в проходах между ними и по всей площади, на навозе и подтаявшему льду были разложены на мокрых рогожках всякие товары: у кого пара ржавых селедок, две пуговицы и коробка спичек, кто продавал какую-нибудь рваную шубенку или менял серебряную ложку на хлеб.
- Облавы нынче не было? - спрашивали вновь подходившие.
- Вчерась была, - неохотно отвечал кто-нибудь из торговцев.
Продавцы то и дело зорко оглядывались по сторонам и при всякой тревоге делали приседающее движение, чтобы схватить за углы свои рогожки с товарами и лететь куда-нибудь на ближайший пустой двор.
Какая-то барыня в мятой шляпке принесла лампу с абажуром в виде матового шара и, нерешительно оглянувшись по сторонам, спросила:
- А ничего, позволяют торговать-то?
На нее и на ее лампу молча и недоброжелательно посмотрели.
- Позволяют… тому, у кого ноги проворные, - сказала молодая торговка в полушубке, поправив платок на голове и не взглянув на спрашивавшую.
- А ты, матушка, в первый раз, что ли, вышла? - спросила пожилая торговка, у которой на рогожке были разложены пять селедок и велосипедный насос.
- В первый…
- То-то я вижу… лампу-то с шаром взяла. Ежели, грешным делом, спешить придется, как бы тебе ее не раскокали.
- Они все чисто с неба свалились…
- Ты уж, как чуть что, поглядывай вон на того старика, что замками торгует, он у нас сметливый.
Какой-то человек в поддевке, торговавший стаканами и вазочками, недовольно покосился и сказал:
- С замками-то всякий дурак будет сметлив. Их стряхнул в мешок и айда. А ты посуду пойди так-то стряхни. Вот наказал бог товаром.
- А вон еще умная голова идет.
Все оглянулись. К ним подходила женщина с креслом на голове, которое торчало ногами вверх. Женщина поставила кресло и остановилась, тяжело дыша.
- Еще-то у тебя потяжельше ничего не нашлось? - спросила молодая торговка.
- Последнее, матушка.
- Они все думают, как до свободы.
Вдруг все прислушались.
- Стой, свистят…
В самом деле послышался какой-то свист.
Старичок с замками не обратил никакого внимания на свист и даже стал раскуривать трубочку. Все мало-помалу успокоились.
- Пропасти на вас нет, запугали наотделку, все селедки со страху в грязь вывалила, - сказала селедочница.
- Вот как этого свисту боишься, ну, хуже нет…
- Вчерась без свисту хорошо обделали…
- У тебя-то что, - схватила свою рогожку и до свидания, а вот эти-то - с лампой да с креслом - что будут делать? Спаси, царица небесная.
Из переулка выехал человек с кадкой капусты на ручной тележке и поехал на средину рынка.
- Сторонись, бабы. Облава вчерась была?
- Была.
- Ну, значит, нынче не будет.
- Вишь, прямо чуть не на телеге прискакал. Тише ты, домовой, прет прямо на человека.
- Вот такие-то окаянные, случись что, - и пойдут с своими кадушками через головы скакать. И как не запретят только.
Вдруг старичок с замками насторожился, ни слова не говоря, сунул в карман трубочку, стряхнул в мешок замки и юркнул в толпу.
А вдали уж был слышен продолжительный негромкий свист, каким охотник дает знать товарищу о замеченном звере.
Пожилая торговка беспокойно оглянулась и вскрикнула:
- Ах, нечистые, с того конца зашли…
- Вот ведь, окаянные, каждый день наладили.
Все мгновенно зашевелились и бросились во все стороны, как раскинувшийся лагерь бросается, ища спасения в бегстве при неожиданном нападении врага. Только виднелись вскидываемые на плечи мешки, кадки, ящики.
- Что на дороге-то мешаешься, чертова голова, раньше бы собирала, не научили тебя еще.
- А ты куда по селедкам шлепаешься? Угорел совсем, мои матушки.
А дальше слышался испуганный визг и хруст посуды: это мужик в фартуке с кадкой капусты катил по рядам.
- Господи, батюшка, вот отнялись ноги со страху, и бежать не знаю куда, говорила, сидя на снегу и плача, какая-то баба.
- Лупи в ту сторону. Отседа зашли. Но навстречу бросившейся толпе раздались свистки милицейских.
- Отрезали, дьяволы! - сказал солдат с мешком картошки на спине, остановившись и плюнув. - Вон куда, - за водокачку надо было обходить. Как бы сразу зашли, так бы и прорвались к переулку.
- Теперь живьем возьмут… да куда ты тут со своей лампой-то! Абажур еще прихватила. Наказание с этим народом.
- Порядков не знают, вот тащут что попало.
- А там вон один оленьи рога приволок. Как подденет, подденет под бок, ну прямо душа с телом расстается.
- Эй вы, чего там заснули? - крикнул солдат в суконной шапке с шишаком. Обходи справа да загоняй всех в угол.
Из-за водокачки выскочили солдаты и рассыпным строем стали сгонять всех в одну сторону.
- Глянь, они и за водокачкой сидели.