Прочитав статью Толстого, художник H. H. Ге решил непременно узнать лично ее автора: "Я нашел тут дорогие для меня слова. Толстой, посещая подвалы и видя в них несчастных, пишет: "Наша нелюбовь к низшим - причина их плохого состояния…" Как искра воспламеняет горючее, так это слово меня всего зажгло… Я еду в Москву обнять этого великого человека и работать ему" ("Л. Н. Толстой и Н. Н. Ге. Переписка". М. - Л., 1930, с. 8). Так началась дружба, не прекращавшаяся до смерти Н. Н. Ге в 1894 г.
По призыву Толстого в переписи приняли участие студенты и курсистки. Студент Н. И. Тимковский (впоследствии писатель) обратился к Толстому 3 февраля 1882 г. с взволнованным письмом, прося о личной встрече; статья Толстого произвела на него "впечатление настоящей жизни, жизни, очищенной от лжи и предрассудков, разумной, человеческой" (H. H. Гусев. Материалы к биографии с 1881 по 1885 год, с. 124).
Как рассказано в книге "Так что же нам делать?", отрицательно отнесся к проекту Толстого о помощи городским беднякам во время переписи крестьянин В. К. Сютаев (в конце января, вероятно по приглашению Толстого, он приехал в Москву и гостил у него в доме).
В периодической печати статья Толстого вызвала сочувственный отклик либерального "Вестника Европы", сдержанный - в народническом журнале "Устои" ("при всем том на мучительные вопросы современной тоскующей души речь графа Толстого не дает ответа") и отрицательный - в радикальном журнале "Дело".
Исповедь. Книга писалась в конце 70-х - начале 80-х годов. Ей предшествовала целая серия неоконченных сочинений, в которых Толстой стремился рассказать о себе, о напряженных поисках смысла жизни, переломе в мировоззрении, об отношении к вере. 6 ноября 1877 г. он писал Н. Н. Страхову: "На днях слушал я урок священника детям из катехизиса. Все это было так безобразно. Умные дети так очевидно не только не верят этим словам, но и не могут не презирать этих слов, что мне захотелось попробовать изложить в катехизической форме [т. е. вопросов и ответов] то, во что я верю, и я попытался. И попытка эта показала мне, как это для меня трудно и, боюсь, невозможно" (т. 62, с. 347). В 1878 г. уже не в публицистической, а в художественной форме была начата автобиографическая "Моя жизнь", но повествование остановилось на первых детских воспоминаниях (см. в наст. изд. т. 10). Наконец, в 1879 г., после поездок в Киево-Печерскую и Троице-Сергиеву лавры, бесед с духовными лицами - сановными митрополитами, епископами, архимандритами, а также с малыми; служителями церкви и простыми богомольцами, Толстой приходит к полному разрыву с церковным учением. К октябрю 1879 г. относится рукопись, начинающаяся словами: "Я вырос, состарился и оглянулся на свою жизнь…" Из первой главы этого сочинения, по мере его переработки, создалась "Исповедь". Пытаясь напечатать ее спустя три года, Толстой в третьей корректуре поставил дату: 1879. Работа продолжалась, с перерывами, до весны 1882 г. Среди рукописей есть одна, озаглавленная "Что я", где изложение ведется в стиле рассказов для "Азбуки". По предположению H. H. Гусева работа предназначалась для журнала "Детский отдых" (издавался П. А. Берсом, братом С. А. Толстой, и В. К. Истоминым) и должна быть отнесена к зиме 1880–1881 гг. В детский журнал Толстой написал рассказ "Чем люди живы", а законченную "Исповедь" в марте 1882 г. прочитал вслух редактору "Русской мысли" С. А. Юрьеву. На Юрьева новое сочинение Толстого произвело "неизгладимое, сильное впечатление". В апреле рукопись поступила в набор. Толстой заново выправил свое сочинение, а также добавил заключительную часть, которая начинается словами: "Это было написано мною три года тому назад" и содержит рассказ об увиденном "на днях" сне. Затем для чтения корректур он приехал из Ясной Поляны в Москву.
Майская книжка "Русской мысли" с "Исповедью" была направлена в духовную цензуру; Толстой согласился в ряде мест смягчить текст; редакция журнала со своей стороны предпослала публикации введение, где говорилось об особом значении "Исповеди" - "в наши дни тоски, неопределенных по своему внутреннему содержанию исканий правды самой по себе и правды в жизни". Потребовалось, однако, новое заключение московского духовного цензурного комитета. 21 июня 1882 г. состоялось постановление: "Исповедь" была запрещена, поскольку она "приводит в сомнение важные истины веры и постановления православной церкви и допускает весьма неуважительные отзывы об истинах и обрядах православной веры" (Н. Н. Гусев. Л. Н. Толстой. Материалы к биографии с 1881 по 1885 год. М., 1970, с. 153). Ректор Московской духовной семинарии, протоиерей Филарет Сергиевский подробно разобрал, с ортодоксально-церковных позиций, всю книгу Толстого. Спустя несколько дней последовало решение - вырезать "Исповедь" из журнала и уничтожить. Несколько корректурных оттисков все же сохранилось - у высокопоставленных лиц и в редакции "Русской мысли". Секретарь журнала, Н. Н. Бахметев, вспоминал, что с этих корректур "снимались многочисленные копии, которые затем в гектографированном или литографированном виде расходились по всей России. В Петербурге существовал кружок студентов, специально занимавшийся таким издательством, и за три рубля за экземпляр в Петербурге, Москве и других городах можно было иметь сколько угодно оттисков "Исповеди". В Петербурге главный склад этого издания помещался в квартире тестя одного из товарищей министра внутренних дел, того именно, который заведовал тогда жандармской частью. Несомненно, что нелегальным путем "Исповедь" разошлась в числе во много раз большем, чем распространила бы ее "Русская мысль", печатавшаяся тогда только в трех тысячах экземпляров" (Н. Б-в. Л. Н. Толстой и цензура в 80-х годах. - "Новое время", 1908, № 11 694).
Напечатана "Исповедь" была впервые в Женеве журналом "Общее дело" (1883–1884) и в изд-ве М. К. Элпидина (1884). В России "Исповедь" смогла появиться лишь в 1906 г. ("Всемирный вестник", № 1). Правда, выдержки из нее (под видом бесед с Толстым) приведены в статье М. С. Громеки "Последние произведения гр. Л. Н. Толстого" ("Русская мысль", 1884, № 11; отд. изд. - 1885) и в некоторых других работах, в частности - статьях церковных деятелей, полемизировавших с Толстым.
Общественный резонанс "Исповеди", ее воздействие на русскую читающую публику 80-х и последующих лет - огромны. Книга Толстого очень скоро стала всемирно известной. В статье 1889 г. "Свет России" С. М. Степняк-Кравчинский, хорошо знавший литературно-общественную жизнь Европы и Америки, написал: "Та особенная слава, которая теперь окружает имя Толстого, началась после того, как появились его "Исповедь" и "В чем моя вера?" ("Литературное наследство", т. 75, кн. I. M., 1965, с. 546).
Осенью 1882 г. оттиск "Исповеди" был послан в Париж И. С. Тургеневу - в ответ на его горячую просьбу. Тургенев не сочувствовал тому отходу от художественной деятельности, каким в творчестве Толстого ознаменованы конец 70-х - начало 80-х годов. В своем последнем, знаменитом письме 1883 г. он выразил это так: "Друг мой, вернитесь к литературной деятельности!" Прочитав "Исповедь", он написал Толстому 15 (27) декабря 1882 г.: "Я начал было большое письмо к Вам в ответ Вашей "Исповеди" - но не кончил и не кончу именно потому, чтобы не впасть в спорный тон. Если бы я свиделся с Вами - я бы, конечно, много говорил с Вами об этой "Исповеди", но конечно бы не спорил, а просто сказал бы, что я думаю - разумеется, не из желания доказать свою правоту (это прилично только молодым, неопытным людям), - а чтобы в свою очередь исповедаться перед дорогим мне человеком" (И. С. Тургенев. Полн. собр. соч. и писем. Письма, т. 13, кн. 2. Л., 1968, с. 133–134). Несколько раньше мнение о книге Толстого Тургенев высказал в письме к Д. В. Григоровичу: "Прочел ее с великим интересом: вещь замечательная по искренности, правдивости и силе убеждения. Но построена она вся на неверных посылках - и в конце концов приводит к самому мрачному отрицанию живой, человеческой жизни… Это тоже своего рода нигилизм… И все-таки Толстой едва ли не самый замечательный человек современной России!" (там же, с. 89).
"Чудесные" художественные стороны "Исповеди" высоко оценил В. В. Стасов в письме от 17 ноября 1883 г. ("Лев Толстой и В. В. Стасов. Переписка". Л., 1929, с. 65).
M. E. Салтыкову-Щедрину не удалось прочитать всю книгу. В споре А. М. Скабичевского с М. С. Громекой он принял сторону Скабичевского, критиковавшего Толстого. Но следует учитывать, что критическая, обличительная сторона "Исповеди" не нашла и не могла найти никакого отражения в книге Громеки.
Горячо откликнулся на "Исповедь" Вильям Фрей (В. К. Гейнс), который еще в 1868 г. покинул Россию, чтобы в Америке заняться устройством земледельческих коммун. Приехав летом 1885 г. в Россию, он написал Толстому: "С замиранием сердца, доходящим до головокружения, я вчитывался в Вашу "Исповедь", первую книгу, которую я читал в России после семнадцатилетней разлуки с родиной. Я видел в Ваших словах наиболее рельефное проявление той могучей потребности в духовной пище, которая должна была, наконец, проявиться в нашем обществе" (цит. по кн.: H. H. Гусев. Материалы к биографии с 1881 по 1885 г., с. 491).
Шведский писатель А. Стриндберг под влиянием идей Толстого писал свою книгу "Среди французских крестьян" (1885, опубликована в 1889 г.) и в предисловии ссылался на "Исповедь": "Толстой, чей недавно переведенный роман "Война и мир" привел парижан в восхищение, Толстой, граф, богатый человек, заслуженный воин севастопольских сражений, блестящий писатель, порвал с обществом, отказался от литературного творчества и в полемических работах "Исповедь" и "В чем моя вера?" встал на сторону Руссо, объявил войну культуре и сам воплотил на практике свое учение, превратившись в крестьянина" ("Литературное наследство", т. 75, кн. I, с. 123).