Но подпрыгнув от удара, стаканчик дугой полетел через всю избу. Увлекаемый крепкой рукой, Вася безропотно исчез за дверь, и с улицы долго ещё гремел разгневанный бас.
Размякший Михайла кричал:
- Сват! Сваха! Гости дорогие! Не обессудьте! Окажите почтение! Теперича к нам.
Двинулись в лаптевскую избу. Поставили самовар, жарили яичницу, пили водку. Пришли ещё гости - из усадьбы рабочий Яков и кухарка Авдотья, подвалили свои мужики. Михайла кричал всем:
- Пожалуйте, гости почтенные! Радость у нас. После войны замирание настало. Всех помирил! Макара с Еленой. Гришку с Варварой, - новобрачные у нас. Гуляем на радостях!
Гришка форсил. Дёргал носом, утирал его рукой, проходил длинным шагом по избе, звал из сеней Варвару и приказывал ей садиться рядом с собой. Макару стало невмоготу. Был уже вечер. Он поднялся и пошёл.
Варвара подогревала в сенях самовар. Увидев Макара, она выпрямилась, взглянула на него, и, неожиданно для себя самого, Макар, остановившись, сказал:
- Варя! За что ты меня убила? - и, махнув рукой, прошёл.
Садилось солнце. На улице стоял дым коромыслом. Обнявшись и выписывая мыслете, шли мужики и бабы и оглушительно горланили песни. Избы гудели от спершегося в них крика и пляса. Из окна покосившейся хибарки глядело унылое лицо Васи. Заметив приятеля, он высунулся и крикнул: "Макар!" - но в тот же миг на его плечах появились две руки, Вася сгинул, как дым, а высунувшаяся голова Хамы заревела:
- Проходи, проходи, сволочь! Нечего людей смущать!
XIV
Ночью Макару не спалось. Давно уже, с самого начала ссоры с женой, он ночевал в летней избе, отделённой сенями от той половины, где жила Елена с детьми. Работник Никифор спал на сеновале.
Макар долго ворочался на лавке. Ему стало душно, он встал и вышел посидеть на крыльце.
Полный месяц стоял над заречными голубыми лесами, серебрил пески, озерко и дорогу на той стороне, перекидывался чешуйчатым мостом через реку и заливал белым мерцанием улицы и дома. В чёрной тени стояла часовня на обрыве; на ней теплился только крест. Было часов десять. По дворам лениво перелаивались собаки; деревня спала после целого дня гульбы.
Макар долго сидел и смотрел на реку и на лес. Ему вспомнилось, как он встречался весной с Варварой, как захватили их в огороде, как он бушевал тогда… Как ходил к озеру за кладом, как неожиданно ушла от него Варвара, как он мучился потом… Точно чёрная сила без передышки гнула, ломала и засовывала его всё глубже в дыру. А сегодня Варвара начнёт по-настоящему жить с Григорием, и всему будет конец. Макару представилось, как слюнявый Гришка обнимает и целует её, и от боли у него закипели на глазах слёзы, едкие, как купорос.
На минуту в нём поднялся порыв: "Ну, вас всех совсем! Не хочу больше мучиться. Уйду, куда глаза глядят…" Но у Макара не было уже сил ни на что. Когда ему представилось, как он пойдёт один, неизвестно, куда, оставив и Кузьмино, и реку, и лес, и поля, - он увидел, что этого не может быть. Куда пойти?..
Уронив бессильные руки, он глядел на задумавшуюся реку, на подлунный пар, мерцающий над лесами, и вспомнил про клад. Вспомнил про мельника, у которого был две недели тому назад, про его острые глаза, про длинный с ним разговор… Макар снова почти верил в клад. Но и это было ни к чему. На что теперь клад?..
И в первый раз в жизни подступила к Макару совсем новая мысль, взглянула спокойно в глаза и шепнула, что лучше всего было бы помереть…
- Макар!.. - долетел до него откуда-то громкий шёпот. - Макар!.. - и Макар вскочил, заметался, как потерянный, бросился было по улице, но вернулся и кинулся в сени, а оттуда на двор. Под навесом, около калитки в огород, стоял кто-то белый и шёпотом кричал: - Макар!..
Это была Варвара. Она стояла, опустив обе руки, выкликала, как во сне: "Макар!.. Макар!.." - и её било всю, так что она едва держалась на ногах.
- Топиться побежала… - заговорила она хриплым голосом. - Простите, Макар Васильевич! Не поминайте лихом! - и медленно склонилась пред ним до земли. Макар схватил её за руку, потащил через двор в сени, оттуда в избу, толкнул её на лавку и забегал кругом. Выскочил в сени, зачерпнул ковш воды и выпил. Постоял в столбняке и снова кинулся в избу. Варвара лежала на лавке, как мешок.
- Варя! Варя!.. - Она не отвечала. Выскочил опять, зачерпнул новый ковш, поставил на лавке и опять побежал; на этот раз запер на крючок дверь избы.
Варвара лежала, не шевелясь. Она была простоволосая, в одной рубахе, босиком. Приподнявшись, она хлебнула воды и проговорила хрипло:
- Топиться побежала. Помереть надо мне…
Присев на корточки около неё, Макар дрожал и гладил её по волосам.
Снаружи постучали в раму окна. Макар вскочил:
- Чего там?
- Макар! - гудел взволнованный голос Михайлы. - Варвара, слышь, топиться сбежала! Искали во дворе и в огороде - нету нигде. Неравно и впрямь утопилась? Мы к перевозу. Пойдёшь, что ли, искать?
Макар захлопнул окно. Варвара заметалась по избе: "Топиться! Топиться!.." - и рвалась к дверям, так что Макар едва мог её держать.
- Пусти! Тошно! Утоплюсь! Опять туда… Пусти!
Она вилась и крутилась в его руках, кричала, царапалась и кусалась, потом ослабела и, прижимаясь всем телом, в истоме шептала:
- А Гришка-то проти-и-вный! Слюнявый!.. Перенесть его не могу…
Случилось чудо: ночью, в тёмной избе для Макара и для Варвары загорелось яркое солнце. Они позабыли всё.
Снова стучали в окно. Расставив ноги и утирая пальцем нос, стоял на дворе Гришка и говорил:
- Нигде не нашли. И у перевоза не было её. Может, ты её видел, Макар? А?
- Пошёл к… - выругался Макар. - Живо!
- Чего лаешься-то! - обиделся Гришка. - Может, у тебя ещё она и схоронилась… Тоже на чужих жён…
- А вот хочешь, я тебя стукну поленом по башке? - в бешенстве проговорил Макар, высунувшись из окна.
Сейчас же затряслась запертая дверь. Макар в ярости кинулся к ней. Там была Елена:
- Макар Васильич! А ты Варвару искать не ходил? Боимся, не утопилась ли она… От Григория она убежала…
- Спать хочу! - зарычал Макар. - Ступайте вы все к чертям! Не хочу я ничего больше знать.
Он гнал мысль о том, что будет дальше. Ему было не до того. Он вернулся к Варваре, покорно и счастливо ожидавшей его. Ослепительный свет опять загорелся в тёмной избе.
- Варя! - шептал он. - Землю переверну, а тебя никому не отдам! Люба ты моя! Сам не знаю, что теперь сделать смогу. Конченный человек был, а теперь словно ожил.
- Как пала тогда мамонька предо мной на колени, - говорила Варвара, - так я словно ума решилась. Побежала утром молиться в село - чую, что не надо мне ни Бога, ни матушки, ничего, - и встретилась тут с тобой. И стала я тогда выкликать. Ударит меня оземь, и кричу, удержаться не могу. И Бога кляну и матушку кляну, против всего бунтую… Каждый день мамонька к нам приходила и всё уговаривала. "Сделала ты, говорит, уже полдела, дочка. Доделай теперь до конца. Живи с Григорием, роди от него ребёнка. Сделай это для меня, век за тебя Бога молить буду". И всё уговаривали. А я не могла. Как подойдёт он ко мне, слюнявый да сопливый, так у меня в глазах почернеет, забьюсь вся и давай кричать. И сегодня вот совсем уж уговорили, так и порешила: надо так, Бог такого подвига хочет. А как остались мы с ним на один, так я опять словно ума решилась. Матушка тут прибежала и Арина - уговаривают меня, ругают, силом заставить хотели, а я вырвалась и побежала…
- Люба моя! - повторял Макар. - Не отдам тебя теперь никому! - и сжимал её так, что она слабо смеялась…
Ночь летела и летела на бесшумных крыльях навстречу солнцу, и они говорили и не могли наговориться. Переливали друг в друга свои сердца, снова наполняли и переливали опять.
- Ой, люб ты мне, Макарушка! - шептала Варвара. - Девчонкой ещё любила тебя. Краше да лучше никого не находила. Знала, что заказан ты мне, что и смотреть-то на тебя грех, а украдкой возьму да и погляжу…
Стало светать. Проходила ночь. Недалеко было солнце - начали петь петухи. Пока было темно, думалось как-то, что до утра далеко, и что случится, может быть, чудо - никогда не кончится ночь. Но незаметно и упорно подходил жестокий день, разгоняя темноту. Вставала мысль: что делать теперь?
Первая опомнилась Варвара.
- Светает!.. - воскликнула она и затихла. Потом забилась, как птица: - Пусти меня. Макар! Пусти! Уйду я. Ой, пусти!
- Да куда же тебе идти? - говорил ей Макар. - Никуда я тебя не пущу. Не отдам тебя никому.
- Пусти, ой, пусти, Макар! Надо бежать. Пусти! Господи Батюшка, что я наделала? С кем ночку прокоротала!
Макар опять держал её изо всех сил.
- Пусти! - кричала Варвара. - Нет мне прощенья! Господи Батюшка, да что же мне делать?
В дверь застучали снаружи так, что она затряслась.
- Вот она где! - вопил разгневанный голос Елены. - Вот ты куда топиться побежала! С ног все сбились, искавши, а она у меня же в доме с полюбовником спит! Ах, ты…
- Ох! - крикнула Варвара, точно её хлестнули кнутом, и встала белая, как полотно. Потом кинулась, распахнула дверь и, упав к ногам Елены, закричала:
- Мамонька, прости!..
Гневная Елена пнула её ногой и плюнула ей в лицо.
- Ох! - крикнула снова Варвара и пустилась бежать.
На один момент Макар остался с Еленой лицом к лицу. Потом он сшиб её ударом кулака с ног и бросился за Варварой.
Она была уже далеко и птицей неслась по спуску к реке. "Около перевоза омут!" - мелькнуло у Макара в голове, и он помчался изо всех сил, но видел только, как, завернув по берегу, Варвара зайцем пролетела по парому и, взмахнув руками, кинулась с него вниз.