- Грачев и Баранаускас говорят: "Сознательно идем на трудности".
- По-хозяйски, по совести. Молодцы ребята!- хвалит папа.
- Конечно, деньги - это еще не все,- поддерживает и Тоня.
Вот теперь я знаю, куда примкнуть.
Хорошо, когда все ясно, все правильно. Лежу на своем старом месте - братик пока спит в коляске, и потому мой диван не вынесли. Знакомый квадрат лунного света лежит на полу.
Ничего, что Славка меня никуда не приглашает. Это впереди. Я верю. Очень хорошо, что здесь, в этой комнате, я только гостья и никому больше не мешаю. Очень хорошо, что "начинку" будем делать летом. Все ясно, все правильно.
Как хорошо спится, когда все правильно!
Второй разряд
Шлеп! - Раствор падает на кирпич. Столько, сколько надо. Ни больше, ни меньше.- Р-раз! - одним движением кельмы, почти так же ловко, как Славка, расстилаю раствор. Еще раз: - Шлеп! - Кирпич лег на место.- Стук, стук! - Кельмой выровняла его. Теперь подобрать капельку выдавленного кирпичом раствора. Нагнуться, подцепить из ящика новую порцию раствора - и все сначала.
Светит ослепительное зимнее солнце. Все на диво бело кругом - только кончилась метель. На досках, на штабелях кирпича - пышные шапочки снега. Кто-то успел пройти от стройки к конторке. Следы сначала рыжие, а потом совсем белые, чистенькие. Хочется смотреть и смотреть на эту нетронутую белизну. Но некогда. Потом. В обеденный перерыв. Наклониться, ловко подхватить кирпич, выпрямиться. И вовсе он не тяжелый. И кто сказал, что холодно? Рывком распахиваю стеганку - мне жарко. В такт движениям напеваю гимн бригады: "Если ты назвался смелым…"
Я - смелая. Я - выдержу. Я - докажу. И пусть Лаймон сколько угодно говорит, что все это мне ни к чему. Даже если я стану инженером-строителем (вот назло ему стану!), все равно незачем самой уметь класть стенки. Это он так утверждает.
Он часто приходит к нам в красный уголок. На танцы. Из-за меня. А я делаю вид, что ничего не понимаю. С Лаймоном хорошо танцевать. Он ловкий. Никогда не наступит на ногу. А руку держит так, будто она фарфоровая и он боится ее уронить.
- Бедная лапка! - сказал он вчера.- Жесткая, шершавая!
Ну и пусть! Зато как ловко "лапка" хватает кирпич. Хватай, хватай, "лапка"! До обеда еще ряда три уложу. Я кладу внутреннюю перегородку. Стою спиной к Славке - он, как всегда, ведет наружную.
Странно, вот не вижу, а все равно каждой клеточкой чувствую его присутствие. Иногда пою, а он подсвистывает мотив.
Раз в неделю - с воскресенья на понедельник - ночую у папы. Утром караулю у окна: когда выйдет Славка. Сверху хорошо виден его подъезд. Как только он появится - кубарем по лестнице. Иногда, если лестница пуста, притаясь, стою в подъезде, пропускаю Славку, а потом догоняю. Если нельзя постоять - выхожу, иду медленно и жду, когда он догонит и скажет: "Здравствуй, Рута!"
Делаю вид, что удивлена: ах, опять нечаянно встретились! Славка только ухмыляется:
- Да, бывает.
Нарочно пробовала поскользнуться - пусть поддержит. Однажды перестаралась, шлепнулась. Он и не пытался поддержать. Только смеялся. Ах, Славка, Славка!
Ганнуля, когда мы с ней вдвоем, с особенным чувством поглядывая на меня, поет:
Зачем, зачем на белом свете
Есть безответная любовь!
И при этом так забавно, по-белорусски выговаривает слова, что я и рада бы пригорюниться, да невозможно: смешно.
Не верю я, что моя любовь безответная. Тогда зачем он по десять раз в день застегивает верхнюю пуговицу на моей стеганке? Другим-то не застегивает. Зачем тогда я ловлю на себе тот особенный, со светом изнутри, его взгляд?
Хорошо работать, петь и думать. Мысли мои прервали Славкины слова:
- Ну, как, а? - Гордость, вот что в этих словах. Оборачиваюсь. Сзади - Славка и Петька.
- Годится!-отвечает Петька тоже с гордостью.- Кладет-вот именно. А как с теорией?
- В порядке. Пора, а?
- Пора.
Это они о том, что мне пора получать второй разряд - первый рабочий разряд каменщика.
- Если ты назвался смелым! - на всю стройку пою я.
- Доказала, доказала! - смеются Славка с Петькой.
- На той неделе пойдешь сдавать,- говорит Петя озабоченно.- Смотри не подкачай!
Нет, я не подкачала. Без запинки отвечала на вопросы. Без запиночки показала, как умею работать. Не у себя, где сами стены вроде защита тебе. На чужой стройке, в чужой бригаде, под десятком проверяющих тебя взглядов.
- Что удивительного - ученица Чеслава Баранаускаса! - так сказали обо мне.- Со средним образованием. Так и должно быть.
Не чуя под собой ног, мчусь к себе, взлетаю на третий этаж, ни разу не споткнувшись, не поскользнувшись на мостках. Мой сияющий вид, наверно, сказал больше всяких слов.
- Молодчина! - И Славка обнял меня.
На одну секундочку обнял. А потом пожал мне руку. Как равный равному.
Корреспонденты
Не успела я, захлебываясь, перескакивая с одного на другое, рассказать окружившим меня нашим все подробности - появился Грачев. За ним - двое незнакомых мужчин в шляпах. У одного на груди раскрытый фотоаппарат. "Корреспонденты",- догадалась я.
Вид у Петьки странный. Он преисполнен важности, словно подрос даже.
- Ну как, Эзериня? - снисходительно и покровительственно спросил он.- Так сказать, в порядке?
Я начала было рассказывать заново. Но Петька не стал слушать. Сохраняя тот же важный вид, пожал мою руку.
- Поздравляю! - И при этом состроил такую рожу, что ребята за моей спиной фыркнули.
Петька обернулся к тем, в шляпах, и сказал нудным, скрипучим голосом:
- Вот, имеется у нас героиня дня - Рута Эзериня. Молодая, так сказать, поросль. Сегодня успешно защитила честь бригады, вступила, так сказать, равноправным членом в нашу семью. Между прочим, у нее имеется аттестат зрелости. На стройку пришла, вот именно, по зову сердца…
Вроде все, что он говорил, правильно, а слушать противно. И откуда набрался таких слов?
Один из мужчин записывает Петькины слова в блокнот. Второй целится в меня фотоаппаратом.
- А это,- продолжал Грачев, указывая на Славку,- на данном этапе лучший каменщик участка Чеслав Баранаускас. Эзериня - его ученица.
Славка поморщился и отвернулся. А фотокорреспондент взял меня под руку, подвел к Славке.
- Вас сфотографируем втроем - бригадир, каменщик и девушка.
- Не стоит,- вмешался тот, что с блокнотом.- Лучше вдвоем: учитель и ученица. На две колоночки.
Петька отступил на шаг, но по лицу видно - это ему не понравилось. Фотограф заставил нас со Славкой принять дурацкие позы: будто Славка поздравляет меня, жмет руку. Ну и вид у нас, наверно!
- Нет, нет.- Фотограф вертел нас и так и этак.- Не годится. Скованно очень. Ну же, улыбнитесь, девушка, покажите зубки! - Попробовал бы сам улыбнуться по заказу! - И не смотрите в аппарат. Смотрите друг на друга.
По крайней мере раз десять мы меняли позы, обменивались рукопожатием. Фотограф щелкал затвором аппарата. Славка начал злиться.
- Хватит,- заявил он и взял кельму.
Тут Петька подвел к корреспондентам Тадеуша, покровительственно обнял его за плечи. Спросил елейным голоском:
- Ну, Тадеуш, как она, жизнь молодая?
- Так сама…- Тадеуш прикинулся дурачком.
А Петька все теми же затасканными словами принялся излагать все о Тадеуше. Корреспондент торопливо записывал, а фотограф тем временем со всех сторон "общелкал" Тадеуша и Петьку. Грачев старательно делал вид, что не замечает этого, а сам пыжился, надувал губы, выкатывал глаза.
- Все,- облегченно вздохнул фотограф и спрятал аппарат.
Второй, с блокнотом, прицепился к Славке.
- Расскажите о себе. О ваших учениках. Много их у вас?
Добрая половина ребят в бригаде - Славкины ученики. О каждом он может рассказывать. Но Славка, не прекращая работы, проворчал:
- Бригадир расскажет, если надо.
- Конечно, конечно,- засуетился Петька.- Пойдемте в конторку, а то вы озябли, наверно.
И то озябли: носы посинели, руки тоже. После их ухода мы намеревались обсудить события дня, но Славка прикрикнул:
- Работать за вас кто будет?
Что поделаешь, работать за нас, конечно, никто не станет.
Ядро или скорлупа?
-Не утерпел, расхвастался?-с оттенком презрения спросил Славка Грачева в обеденный перерыв и передразнил: - На данном этапе.:. Молодая поросль…
- А что такого? - Петька невозмутим.- Напишут. Похвалят. Смотришь, и неудобно будет не дать звания. Сам знаешь: до лета не выскочим - пиши пропало. Начнется "начинка", и сядем с выработкой. Ради того и от поточного отказались…
- Нет, не ради того,- резко перебил Славка. Отложил кусок хлеба, закурил, недобро посмотрел на Петьку.- Лично я, да и все ребята, думаю, тоже, ради того от потока отказались, чтоб не сдавать людям сырые, некрасивые квартиры.
Петька насупился, промолчал. А Славка спросил язвительно:
- И, скажи, на кой черт тебе звание, раз так?
- Смешно,- обиделся Грачев.
- Очень даже. Ответь-ка: что важней в орехе - ядро или скорлупа?
Петька не счел нужным отвечать. Скривил губы.
- Молчишь? - зло засмеялся Славка.- Потому и молчишь, что за скорлупу, а не за ядрышко воюешь. И сам понимаешь это. Звание, звание! Год соревнуемся. Год ты шум поднимаешь. А что изменилось в бригаде?
- Ни черта,- поддержал Тадеуш.- Какими были, такими и остаемся.