- Нет, не просто, Кирьян Корнеевич, не просто! - загорячился Березин. - До всего до этого надо было додуматься, раскинуть умом! Вы сделали большое дело. Теперь вам придется переделывать все пильные цепи.
- Переделаю, не трудно… А конструкторам напишите, чтобы они внесли поправочку в свои расчеты. Пусть и в других леспромхозах электропильщики работают легкими и зубастыми цепями.
Пилоправ достал свою табакерку.
- Может, понюхаете? - предложил он парторгу, открывая пробку у пузырька.
- Не занимаюсь, - отказался Березин. - Зачем вы нюхаете?
- Не могу не нюхать, Фетис Федорович. Работа у меня такая. С пилами возиться - надо острый глаз иметь. А у меня глаза как бы туманом застилает. Понюхаешь - глаза-то, вроде, и прочистит. Да и для мозгов полезно…
- Тоже прочищает?
- Прочищает, соображаешь лучше.
Обращаясь к начальнику участка, парторг сказал:
- Иди-ка, Чибисов, понюхай табачку ядреного. Тебе полезно будет.
- Я не нюхаю, - ответил тот, не поняв шутки. Чибисов был занят своей разодранной штаниной, которую пытался скрепить тонкой проволокой.
21
- Борис Лаврович, вам письмо! - входя в кабинет Зырянова, сказала секретарь-машинистка, держа перед собой голубой конверт.
- От кого, Машенька? - спросил замполит, не отрываясь от бумаг, которые просматривал с карандашом в руке.
- Не знаю, - ответила девушка, вспыхнув до ушей. Положила письмо на край стола и быстро вышла.
Письмо было от Лизы Медниковой, уехавшей на курсы электропильщиков. Неделю назад он отправил ей денежный перевод, послал свои собственные деньги, но в извещении сообщил, что это премия за образцовую работу на строительстве в Новинке.
Лиза благодарила за внимание. На многих страницах, испещренных мелким почерком, она писала Зырянову о своих переживаниях, о тоске, которая начинает порой овладевать ею. В такие минуты, доверительно писала она, хочется иметь рядом родного и близкого человека, поговорить с ним по душам, помечтать, пожать ему руку. Вспоминала про увлекательную прогулку на Водораздельный хребет, про медведя-музыканта, про восход солнца… Потом Зырянов получил от нее второе, третье письмо. Лиза подробно сообщала об учебе, о распорядке в общежитии, где они живут, о практической работе в лесу на опытной лесосеке. И вдруг она перестала писать. На отправляемые ежедневно письма Зырянов не получал ответа. Он не находил себе места, теряясь в догадках. Однажды зашел к Багрянцевым. Дома была одна Нина Андреевна. Зырянов сам не заметил, как рассказал ей о полюбившейся девушке.
Поразмыслив, они решили, что Лиза готовится к зачетам и ей теперь не до писем.
Занятия на курсах подходили к концу. Была поздняя осень. Замерзшая земля гудела под ногами, как пустая бочка. Лиственные деревья стряхнули с себя последние остатки летнего наряда и стояли голые, ежась от холода. Да и елки, и пихты в своих длинных шубах будто присели к земле, притихли и помрачнели, а вершина Водораздельного хребта казалась еще белее, словно покрылась снегом.
И вот стало известно, что курсанты приехали, сидят на железнодорожной станции и ждут автомашину. В этот день Зырянов собирался ехать на лесные участки, но отложил поездку.
- Нина Андреевна, Лиза сегодня приезжает! - с волнением сказал он, случайно встретив Багрянцеву. - Я совсем растерялся. А что если пригласить ее с подружкой к себе? Мука у меня есть, мясо есть. Пускай сами пельмени делают. Остальное куплю в магазине, - говорил он. - И вы приходите. Мне одному как-то неудобно с ними.
Со станции автомашина пришла уже в сумерках, остановилась у конторы леспромхоза. Курсанты все, как на подбор, были в серых шапках-ушанках, в серых стеганых фуфайках и брюках. Отыскав взглядом девушек, Зырянов подошел к машине и, протягивая руку через борт, поздоровался с ними.
- Ну, вылезайте, пойдемте ко мне.
- А мы домой едем, - отказалась Лиза, - машина должна пойти туда.
- Никуда не поедете, вылезайте… Есть договоренность с директором леспромхоза, вы останетесь работать на Чарусском лесоучастке.
- Кто это решил? Вот так так! - удивилась она.
- Об этом разговор будет завтра, девушки. Вам надо поесть, отдохнуть. Идемте ко мне. Я вас давно жду. Хотите, будем пельмени стряпать?
- Мы недавно ели, спасибо.
Лиза стала отговариваться, а Паня, ткнув ее в бок, прошептала:
- Айда, пельменей беда как хочется.
- Ну и ступай, - передернула плечами Лиза.
- Брось волынку тянуть, - шепнула Паня. - Вылезай!
- Надо, так вылезай сама, - отрезала Медникова.
- И вылезу.
Подхватив свой чемодан, Паня подала его Зырянову. Потом подхватила чемодан подруги, но та отстранила ее.
- Не лезь, куда не просят!
Зырянов был огорчен. Он никак не мог понять Лизу. Что с ней произошло? Почему она опять дичится его?
- Лиза, вы на меня обижаетесь?
- Зачем мне на вас обижаться?
- Ну, тогда пойдемте ко мне запросто. Я вас давно жду, приготовился к встрече.
- Айда, Лизка, сходим к нему, хоть посмотрим, как он живет! - сказала Торокина и начала подружку выталкивать из кузова. - Меня Гришка Синько ждет, и то я не спешу.
- Давайте руку, Лиза! - уговаривал Зырянов.
Девушка наконец согласилась. Стоя на тугом колесе и держась за борт кузова, она окликнула одного из курсантов:
- Епифан, Мохов!
Широкоплечий парень, сидевший калачиком в углу кузова, опустив голову на колени, встрепенулся.
- Ты уже спишь, что ли, Епифан?
- Нет, не сплю, - ответил парень, смахивая рукавом сладкую слюнку.
- Не спишь? А мух ловишь… Возьми-ка мой чемодан. Отнесешь потом в общежитие.
Мохов взял Лизины пожитки, поставил в свой угол и хотел на них сесть.
- Не садись, раздавишь, медведь! - забеспокоилась Лиза.
Парень покорно опустился на пол рядом с чемоданом.
- Возьми и мой, Епиша, - попросила Торокина, закинув на борт машины свой ящичек.
Епифан локтем столкнул его обратно.
Лиза взяла у подружки ящик и приказала Мохову поставить его вместе со своим чемоданом. Тот беспрекословно подчинился.
В квартире Зырянова топилась чугунная печка-боковушка.. Девчата сразу скинули фуфайки и подошли к ней греть руки.
- Озябли? - спросил Зырянов, поднося им по стопке кагора.
Паня взяла стаканчик, выпила.
Лиза отказалась.
- А теперь давайте стряпать, - засуетился Борис Лаврович. Он выставил на кухонный стол мешочек с мукой и кастрюлю с мясным фаршем. - Вот вам все, орудуйте.
Умывшись, девушки подошли к трюмо, распустили косы и начали расчесывать. Волосы у Лизы были длинные, волнистые, черные. Она быстро заплела косы и, закинув их за плечи, прошла на кухню.
Паня долго еще стояла у трюмо, расчесывая свои реденькие волосы, потом собрала их в кучу, свернула, винтом, положила шишкой на затылок, закрепила шпильками; взяла со столика одеколон, смочила волосы, кофту; пригладила белые, еле заметные брови и начала растирать мелкие морщинки, сбежавшиеся на лбу.
- Панька, хватит кокетничать! - крикнула Лиза. - Иди стряпать.
Пока подружка охорашивалась перед зеркалом, Лиза успела замесить крутое тесто, разделать его на палочки, нарезать колобки.
На кухню Паня вошла важная и надушенная. Скалки раскатывать сочни не было. И она начала орудовать бутылкой. Кастрюля с фаршем стояла у Лизы на коленях. Зачерпнув чайной ложечкой жидкое мясо, она клала его в сочень, ловко защипывала полукружком и клала на край стола на разостланную газету. Зырянов сидел с нею рядом и тоже делал пельмени.
В разгар этой работы вошла Нина Андреевна. Борис Лаврович вытер руки и пошел ей навстречу, помог раздеться.
Войдя в кухню. Багрянцева поздоровалась.
- Познакомьтесь, девушки! - молвил Зырянов из-за плеча вошедшей. - Нина Андреевна, врач! Наверно, знаете?
Лиза поздоровалась. А Паня смолчала, ниже нагнулась над столом, со всей силой нажала на бутылку, раскатывая сочни до дыр.
- Панька, ты с ума сошла! - Лиза держала на ладошке худой, тонкий, как кисея, сочень.
Нина Андреевна прошла в комнату, вернулась оттуда со стулом, поставила возле Лизы, постлала на колени полотенце.
- Я вам помогу.
- Пожалуйста! - сказала Медникова, подставляя колени с кастрюлей ближе к Нине Андреевне.
Смуглая, разрумянившаяся, с большими искрящимися глазами и темной родинкой на губе, Лиза выглядела очень привлекательно. Багрянцева невольно залюбовалась ею. "Да, она действительно красавица".
Потом спросила, чтобы завязать разговор:
- Как, девушки, закончили учебу?
- Ничего! - уклончиво ответила Лиза.
- Кто-то из вас отличник?
- Вот она, - кивнула Лиза на Паню, явно пошутив.
Торокина косо глянула на подругу, но ничего не сказала, только больше стала делать неудачных сочней: они у нее получались то квадратные, то длинные, как ленты.
Когда пельмени были настряпаны, Борис Лаврович положил руку на плечо Лизе и шутливо распорядился:
- Будешь сегодня хозяйничать в доме!
Девушка сперва смутилась, а потом, с озорной мыслью, решила разыграть новую и непривычную роль молодой хозяйки. Что, в самом деле, стесняться этой Нины Андреевны? Да и Зырянова самого?
- Панька, марш за дровами! - скомандовала она, шуруя в печке.
Торокина повеселела. Оттопывая, как в строю, по-солдатски, она кинулась за дверь.
- Дрова тут, за стенкой, - сказал Зырянов. - Идемте вместе. - И хотел пойти, но Лиза потребовала:
- Борис, не смей ухаживать за подружкой!
Паня принесла охапку дров и бросила к печке, почти не нагибаясь:
- Тише, ты! Ребенка разбудишь.