Урал Граня знала отлично. Коротким кормовым веслом она рулила то к длинным песчаным косам, то просила Марата привязать будару к притопленным деревьям, обрушенным в реку подмытым яром. Здесь всегда колотились голодные злые жерехи. Граня брала в руки новенький складной спиннинг и, встав, ловко забрасывала блесну метров на тридцать - сорок.
Завидев металлическую рыбешку, длинный стремительный красавец жерех бугрил спиной поверхность воды и с ходу, бесшабашно хватал блесну. Попавшись на крючок-тройник, он почти не бился, лишь ошарашенно пучил желтые глаза и плямал нижней, презрительно выпяченной губой. Пока дошли до места, Граня втащила в будару трех тяжелых, как сырые поленья, рыб.
- Эх, и уха будет! ликовал Василь угребаясь из последних сил. - Двойную заварим...
- Наголодался на кефире? - Граня направила будару к правому берегу. Только ей было ведомо, почему она выбрала это место. - Будешь кашеварить.
- Я вам наварю! - угрожающе пообещал Василь.
Выгрузились на крохотной полянке, окруженной кустами и деревьями. Здесь было тихо и прохладно, пахло грибами. Распределили обязанности. Граня стала чистить рыбу. Марат пошел за валежником. А Василь завел патефон и поставил пластинку. Изогнув лебединую шейку, патефон ворковал:
Утомленное солнце нежно с морем прощалось,
В этот час ты призналась...
Василь фальшиво подпевал и заколачивал колышки, чтобы подвесить над огнем ведро с водой. Переставляя пластинку, вздохнул:
- До чего же чувствительная музыка!.. И шо за жизнь пошла - в лавке водки немае, одно вино. Прошлый раз взялы бутылку - Мартемьян Евстигнеевич не стал пить, Ионыч - не стал, я выпил стакан - тоже не стал. Якась кислятина.
- Совсем бы эту водку не выпускали, - сердито сказала Граня, бросая в ведро очищенную картошку.
- Так на рыбалке ж! Без стопки уха - не уха.
Накручивая пружину патефона, Василь вскинул глаза на шорох шагов и удивленно замер: перед ним остановился улыбающийся Андрей.
- С якого потолка?!
- Коров пасу... А тут услышал твою сердцещипательную музыку. Вот хорошо, очень рад такому соседству!
- Да бачимо, шо радуешься, рот на восемнадцать сантиметров растянувся. - Василь, наоборот, не очень рад был его приходу.
Но Андрей уже присел рядом с Маратом, который через колено ломал сухие сучья. Взял Гранин спиннинг, повертел в руках.
- Вот это да! Ваш, Граня?
- Василь подарил...
- По блату в районе достав, - самодовольно отозвался Василь. - Пластмассовый.
- Можно попробовать? - спросил Андрей после некоторого молчания.
Граня кивнула, а Василь нахмурился. Андрей спустился к воде, но тут же вернулся. Лицо его выражало горе и вину. Руки парня были пусты.
- Понимаете... Взял я его вот так, замахнулся...
- Шо?! - в предчувствии беды Василь приподнялся с корточек. - Ну, шо?!
- Понимаешь... Замахнулся вот так... И как он?!. Понимаешь, выскользнул из рук и... Хотел поплыть, да там такая глубина...
Василь чуть не плакал.
- Шоб ты сказывся, проклята душа! И чего я тебе тогда, на сенокосе, руки не переломав!.. Пятнадцать рублей закинув! Да катушка - трояк... Убить мало!..
Марат тоже жалел прекрасную рыбацкую снасть. Только Граня, отвернувшись, давилась от смеха. Она-то догадывалась, по какой причине улетел в Урал дареный спиннинг.
Андрей удрученно побрел к кустам.
- Спасибо, уху я не буду, хотя вы и не приглашаете...
- Катись, чертова душа, катись, бо ты знаешь мой горячий характер! Шоб тебя там приподняло да шлепнуло...
- Брось, Андрей, фордыбачиться! Оставайся! - Марат пытался примирить парней. - С кем не случается...
Граня, прикусывая губы, чтобы не смеяться, моргала Андрею: оставайся! И он согласился:
- Ну, если уж настаиваете... Только я пойду проверю стадо...
- Возьми с собой, Андрей. Посмотрю, где пасете.
- Граня, где перец?! - крикнул вслед ей Марат, священнодействуя над кипящим варевом.
- В пакетике на дне корзины...
Минут через десять вышли на просторную луговину, по которой рассыпалось стадо. Граня остановилась, обняв рукой молодой белостволый тополь.
- Постоим? - голос у нее был задумчиво-тихий, спокойный. - Смотри, как вон та вербочка листву... Видишь? Будто записки рвет и... роняет, роняет... Листопад начинается, осень...
Казалась она Андрею неслыханно красивой: белые, с медовым отливом волосы, белое лицо, а на нем - грустные зеленые глаза... Когда-то он чуть экзамен не провалил за-за нее. Давно это было, месяца три назад. Андрей не хотел себе признаваться, но каждая встреча с Граней томила его и радовала, хотя, возможно, и не так, как раньше. Он по-прежнему ловил себя на том, что смотрел на Ирину, а думал о Гране.
Словно отгадав его мысли, Граня поглядела на него через темные ресницы:
- И на свидание, поди, некогда ходить? Смотри, а то пока ты коров по ночам пасешь, к Иринушке другой пастушок приладится. Да ты не красней!
- Я и не краснею! - Андрей потрогал мочки своих запылавших ушей. - Разве заметно?
- Как задние фонари у машины. - Скрадывая вздох, повела взглядом по выкошенному лугу. - Больно ты робок с нею... Тебе не кажется, что красивым парням почти всегда недостает удали?
Он крутнулся на месте, выдрав шипами бутсов траву из земли. Пошел к стаду. Граня окликнула:
- Иди сюда! Парень ты, смотрю, с кандибобером.
Андрей прислонился к другому топольку, отвел глаза.
- Чего тебе?
- Андрюшенька, ты ведь жениться на мне собирался... Ну-ну, шучу! - Граня стала рядом, покусала горькую веточку тополя. - О любви с тобой, оказывается, нельзя - только о надоях, о механизации... Механизация! Нажал кнопку - и спина мокрая. - Кинула веточку, машинально сорвала другую. - Павел Кузьмич говорит, пока не переведем коров на стойловое содержание, толку электродойка не даст. Разве, говорит, навозишь ее летом по степям, когда пастбища то и дело меняются. Прав он.
- Как же переводить на круглогодовое стойловое? - А в голове было: "Если бы ты знала, как мне хочется... всегда, всегда быть рядом!"
- Силоса надо больше закладывать, фураж иметь, зеленую подкормку. Ну, и механизацию полную. Знаешь, сколько на всех этих коров доярок потребуется при механизированной дойке? Три! А сейчас - двадцать три. Вот и дешевизна молока. - Засмеялась: - Устроила тебе зооветтехминимум!
- Устроила.
Он смотрел на Гранин профиль. К матовой щеке, к шрамику под веком ласкался белокурый завиток волос. Сквозь мешанину листвы и веток прорвался последний вечерний луч солнца и наполнил ухо розовым светом, на мочке поджег вдруг зеленую, как Гранины глаза, клипсу. Вся она вот такая, Граня! То холодная, неприступная, то вдруг вспыхнет огнем.
- Грань, а если б ты была зоотехником? Тогда что?
- Тогда? - Она помолчала. - Тогда видно было бы.
- Знаешь, ты готовься в институт. Мы поможем тебе, комсомольское шефство и все такое. А?!
Она недоверчиво поглядела на парня.
- Ой ли! - И внезапно, пряча надежду, спросила: - А как написать: было много носок или носков?.. Носков. А как правильно: пять блюдцев или пять блюдечек?.. Блюдечек? Голова лопнет!
- Ничего, осилим! Будешь писать, а мы проверять и объяснять ошибки. Ладно?
Граня вздохнула:
- Ладно! - Она плохо верила в успех. - Пошли, что ли? Там уж, наверное, уха готова...
- Иди... Я проверю хвостопоголовье и вернусь...
На стоянке был переполох - пропали ложки. Перерыли все в рюкзаке и корзине, обшарили вокруг - как в воду канули.
- Воров не было, а батьку укралы! Ты не забыла их дома?
- Да нет, вот тут они завернутые в газету лежали...
А от ухи исходил такой ароматный, такой божественный запах! Василь громко сглатывал слюну, в изнеможении лежа перед расстеленной клеенкой с пустыми мисками.
Андрея встретили ледяным выжидающим молчанием. Он опустился рядом с Василем, тылом ладони легонько шлепнув его по животу:
- Подбери свое пресс-папье, сесть негде! - медленно, хладнокровно вынул из кармана шаровар ложки. - На вас надейся, а сам - не плошай...
Даже Василь вместе со всеми облегченно захохотал:
- От зараза! Це ж разве человек!.. Такой спиннинг сгубыв...
Хлебали уху, нахваливали, тянулись к ведру за добавкой. Долго смеялись над Маратом - любителем острых приправ. Оказывается, Граня вместо молотого перца прихватила второпях пачку корицы, а Марат всыпал ее почти всю в ведро и в собственную миску. Пока разобрались при свете костра, уха уже имела ярко выраженный привкус сдобы.
Провинившегося Андрея отправили к Уралу мыть посуду. Остальные сидели - Василь лежал - возле костра, вспоминали смешные истории.
Возвратившийся Андрей лег на спину. Над его головой путались в ветвях вербы звезды.
- Посмотрите, как низко висят звезды - веслом достанешь. Хотел бы я первым побывать на одной из них...
- В "Комсомолке" я недавно читала статью какого-то инженера: "Не рано ли заигрывать с Луной?" По-интересному он судит.
- В школе все для меня было ясно... А теперь не укладываются в голове две величины: запущенные в космос корабли и запущенное животноводство. Почему так происходит?
- Оттого, шо надо пасти коров, а ты ось тут вылеживаешься.
- Очень остроумный ответ! Благодарю... Почему такое, Марат Николаевич? Животноводству - тысячи лет, а космической науке - считанные годы...