Арсентий Васильевич неторопливо перелистывал дело. Крупный человек был он - лежала на полированном столе огромная рука без двух пальцев, на виске синело пятно - след шахты. Очень большая, небрежно причесанная голова держалась на мощной шее прямо, глаза смотрели спокойно. Напротив Арсентия Васильевича сидели члены бюро - люди, равные сейчас ему по положению, - но читал первый секретарь углубленно, не торопясь - он работал.
- Мм! - чуть слышно подал голос Прончатов.
- Угу! - отозвался Анисимов.
Прочитав необходимое, первый секретарь поднял голову, закрыл папку, сняв очки, потер пальцами глаза. Лицо устало бледнело - верно, давали знать партийная конференция, новая область, холостяцкое еще житье. Арсентий Васильевич молчал. Сидели спокойные, прямые секретари, рисовал рожицы в дорогой записной книжке начальник КГБ; расстегнув две верхние пуговицы кителя, тяжело дышал генерал - начальник гарнизона; писал на клочке бумаги что-то редактор областной газеты; ожидающе держал папку в руках заведующий промышленным отделом обкома Виктор Андреевич.
- Послушаем промышленный отдел, - тускло и тихо сказал Арсентий Васильевич. - На сообщение пять минут!
Виктор Андреевич прокашлялся, раскрыв папку, повернулся к Прончатову и Анисимову. Потом он отпил глоток воды и снова прокашлялся.
- Начну с положительных сторон, товарищи! - сказал Виктор Андреевич. - Всем известно, что коллективы Тагарской и Зареченской сплавных контор занимают подобающе высокое место в соревновании сплавных контор Западной Сибири и даже страны. По итогам первого квартала Тагарская сплавная контора вышла на первое место, Зареченская - на второе!
Сказав это, заведующий отделом строго посмотрел на Прончатова, потом так же строго - на Анисимова, Было видно, что они ему не нравились, хотя заняли оба первых места в соревновании. И чтобы не было сомнений в этом, заведующий промышленным отделом обличительно сказал:
- Однако в апреле месяце коллективы сплавных контор резко сократили темпы работы. Особенно это чувствуется в последнюю декаду месяца, когда… - он зло мотнул головой, - когда требуется особо напряженная работа в условиях развертывания молевого сплава древесины и перевозок ее в баржах. Я должен информировать бюро обкома о том, что на сегодняшний день мы имеем отставание обеих сплавных контор в среднем на семь процентов от графика.
Виктор Андреевич громко захлопнул папку и сел на место, довольный тем, что говорил не пять минут, а минуту с хвостиком.
- Послушаем управляющего трестом! - опять тускло и тихо сказал Арсентий Васильевич. - На сообщение три минуты!
Управляющий трестом посмотрел на Прончатова и Анисимова, подумал что-то длинно и сказал задумчиво:
- Мне нечего добавить к сообщению Виктора Андреевича. Мне утром подавать сводку в министерство, а как? Шутка ли, когда по молевому сплаву отстаем. Как я буду говорить с министром?
Управляющий трестом сел. Опять напряглась в зале деловая тишина. Прончатов скосил глаза на Анисимова, дернул губой, убедившись, что тот все заметил и оценил, продолжал глядеть на первого секретаря, который снова бесшумно перевертывал страницы другой папки.
- Кто еще будет говорить, товарищи? - снова негромко спросил он.
И опять сразу никто не отозвался. Молчали члены бюро, молчал довольный собой заведующий промышленным отделом - все молчали. Тогда Прончатов, повозившись, опять скосил глаза на Анисимова, тот опять это заметил, но вида не подал.
- Мм! - промычал Прончатов. - Мм!
- Мм! - ответил Анисимов.
Они уже поняли, что бюро шло не так, как должно было идти обыкновенное, привычное им бюро. Все в зале было не так, но Прончатов и Анисимов не могли понять, что было необычного. Они только смутно чувствовали, что члены бюро относятся к ним почему-то не очень серьезно, что в их молчании заключается нечто тайное, подспудное. Шло ли это от манеры первого секретаря, шло ли от другого, они тоже понять не могли.
- Кто же будет говорить, товарищи?
- А что тут говорить! - сказал начальник КГБ, отрываясь от блокнотных рожиц. - Безобразники, и все! Бе-зо-браз-ники! - подумав, по слогам произнес он и, утыкаясь опять в блокнот, добавил: - Наказать! Наказать!
- Кто еще?
- Выговор без занесения в личное дело! - страдая одышкой, сказал генерал. - Работать они могут, но не хотят!
- Еще кто?
Прончатов и Анисимов незаметно от членов бюро переглянулись, снова испытующе посмотрели на первого секретаря - он по-прежнему читал дело. И по-прежнему молчал весь зал заседаний. Это было так странно, что Прончатов и Анисимов уже открыто переглянулись, откровенно удивленно посмотрели друг на друга. Все это так не походило на обычные напряженные, бурные бюро, что они почувствовали растерянность.
- Это же комедия! - пробормотал Прончатов.
- Мгу! - отозвался Анисимов.
- Значит, никто не хочет говорить? - спросил Арсентий Васильевич, снимая руки со стола. Ему никто не ответил, и первый секретарь встал. Он и за столом казался громадным, а теперь представился двухметровым. Арсентий Васильевич снял очки, потер усталые глаза пальцами. Синее пятно на виске виделось особенно четко.
- Положение действительно ясное! - неторопливо заговорил первый секретарь. - Тем не менее у меня есть несколько вопросов.
Арсентий Васильевич повернулся к полукреслам Прончатова и Анисимова, несколько секунд смотрел на них, потом привычным, резким движением надел очки.
- Олег Олегович, - спросил он, - в прошлом году на двадцать девятое апреля вы сколько недодавали по молевому сплаву?
- Шесть процентов! - ответил Прончатов.
- А вы, Николай Иванович?
- Семь процентов.
Секретарь удовлетворенно покачал головой.
- Еще вопрос, - тускло сказал он. - А в позапрошлом году сколько было недодано по обеим сплавным конторам на двадцать девятое апреля?
- Шесть процентов, - ответил Прончатов.
- Семь, - сказал Анисимов.
- Спасибо! - поблагодарил первый секретарь, повертываясь к членам бюро и чуточку повышая голос. - Вопросы помогли мне окончательно уяснить суть дела, а она, товарищи, такова… - Он вдруг сдержанно улыбнулся. - Мы были правы, товарищи, когда предполагали фальсификацию…
Первый секретарь поднял папку на уровень глаз, близоруко заглянув в бумаги, читающим голосом продолжил:
- Вот уже три года подряд товарищи Прончатов и Анисимов в конце апреля оказываются в числе тех, кто недовыполняет месячный план. Их вполне резонно вызывают на бюро обкома и делают серьезное внушение… Горячо пообещав исправиться, директора возвращаются домой, и четвертого мая оказывается, что обе конторы значительно перевыполнили план. Видимо, происходит чудо…
Арсентий Васильевич положил папку, надев очки, так посмотрел сквозь них на Прончатова и Анисимова, что они затаили дыхание. Затем он спокойно продолжил:
- Мы обсудили предварительно на бюро ваш вопрос, товарищи Прончатов и Анисимов. Учитывая то обстоятельство, что вы прекрасные работники, бюро обкома считает возможным отнестись к вашей игре с месячными сводками снисходительно. - Он повернулся к своему помощнику и, помахивая указательным пальцем, мерно продиктовал: - В протокол надо записать так: "За порочную практику задерживания производственных сводок отстранить от должности директоров Тагарской и Зареченской сплавных контор товарищей Прончатова и Анисимова в том случае, если в апреле будущего года план окажется невыполненным". Записали? Отлично!
Первый секретарь неожиданно для всех сел на место и снял очки; несколько мгновений помолчав, он задумчиво сказал:
- Таким образом, план апреля будущего года уже можно считать перевыполненным, товарищи! - Он еще раз улыбнулся. - А теперь прошу голосовать. Кто "за"?
Арсентий Васильевич снова встал; теперь было видно, что он не только высок ростом, но и то, что у него холодные, властные глаза, квадратный подбородок и контуры губ тверды, хотя в уголках, их скрывается еле приметная усмешка.
- Единогласно! - подвел итоги первый секретарь. - Вы свободны, товарищи Прончатов и Анисимов.
Они осторожно поднялись со своих мест, повертываясь, чтобы идти к выходу, заметили, что все переменилось на бюро обкома: начальник КГБ уже ничего не рисовал в блокноте, секретарь обкома по промышленности глядел на директоров отстраняющими глазами, генерал непреклонно блестел опогоненными плечами. Сидели перед директорами люди, которые никоим образом не могли ответить на шутку, и Олег Олегович Прончатов на лету зажевал движение губ, которые собирались неловко улыбнуться.
Если милиционер с лицом главы большого семейства только проверял партийные билеты знакомых людей перед входом в обком, то на обратном пути он эти же билеты тщательно исследовал - ведь бывали уже случаи, когда в обком входили с партийными билетами, а выходили без оных и добродушному милиционеру приходилось звонить заведующему общим отделом, чтобы выпустить из здания человека, у которого нет больше партийного билета.
У Прончатова и Анисимова партийные билеты оказались на месте.
- Пока! - дружески улыбнулся им милиционер.
- Пока, пока, - ответили директора.
Они остановились на том же самом месте, где стояли раньше, и пристально поглядели друг на друга. Анисимов был красен и потен, Прончатов обычен. Усмехнувшись, они огляделись. Прошло минут тридцать, как они вошли в обком, но город за это короткое время переменился.