- После связи немедленно на участок, - напомнил Сергей и, раздернув полог, вышел. Гошка слышал, как он выбирался из ямы, что-то недовольно бурчал, потом влажный хруп снега под его ногами отдалился.
- Гога, - расслабленно позвал Харлампий. - Сними копию с приказа, будь ласка, да вывеси у кухни, лучше внутри, чтоб ветром не унесло. - Он, как белым флагом, помахал листком. - Новый-то, Сергей Иванович, крутехонек, а?
Гошка подошел к нему, взял приказ, бегло прочел и бросил на стол. В палатку постучали, просунулся белый ящичек, потом показалась Тамара.
- С добрым утром. - Она остановилась у порога и, широко раскрыв глаза, осваивалась с полумраком. Гошка провел ее к начальниковой койке, сам сел к столу.
- Что с вами? - Тамара склонилась над Харлампием. - Как самочувствие?
- Да вот, - начальник смутился. - Скрутило… во рту сухо.
Тамара протянула ящичек.
- Надо что-нибудь противопростудное. Кальцекс или… я не знаю. - Начальник порылся в аптечке, нашел что надо, попросил запить. Тамара налила ему в кружку холодного чая.
- Ломает всего, а жару нет. - Харлампий положил в рот таблетку, отхлебнул из кружки, прополоскал рот и гулко сглотнул. Тамара поморщилась.
- Грипп бывает и без жара. - Она закрыла аптечку. - Возвратный.
- Похоже, он и есть, - согласился начальник. - Коварный.
Гошка подошел к ним, взял из аптечки только что надорванную пачечку таблеток.
- Как бывшему санинструктору армейскому, мне стыдно, - сказал он, разглядывая пачечку. - Неужели при гриппе теперь пьют это?
- А что он выпил? - заволновалась Тамара. - Говори же, что?
- Что надо, я думаю. - Гошка качнулся на носках. - А ты тоже, сестра милосердия называешься.
- Ну, знаешь! - Тамара возмущенно выпрямилась. - Я, в конце концов, не врач, даже не санинструктор. Ты разбираешься, вот и посоветуй, что пить.
Они посмотрели на Харлампия. Начальник лежал вытянувшись, безучастно глядя перед собой, будто увидел там, в открывшемся ему далеке, такое, что милостиво дано узреть только умирающим.
- Харлампий! - окликнул Гошка. - А, Харлампий!
- Ну чего еще? - не меняя позы, отозвался начальник. - Ты хоть кому-нибудь дашь спокойно пожить?
Гошка отвел Тамару, усадил на краю нар.
- Дуру ломает, - шепнул он ей. - Похоже - сматывается с корабля.
- С какого корабля? - Тамара дрогнула сиреневыми губами. - Вдруг отравился?
- Наоборот, - успокоил Гошка, - его Серега во сне нехорошем видел, так что все в норме. Как раз желудочное принял.
- Не надо, - попросила она. - Ведь ты же добрый, Гоша, я знаю. Зачем стараешься казаться злым, грубым?
- А я не стараюсь, я просто всякий. - Он вынул платок и, притянув Тамару к себе, обтер ее щеку.
- Что там нашел? - она скосила глаза.
- Сажа была. - Гошка отстранил ее на вытянутые руки. - Теперь нету.
Она прильнула к нему, зашептала:
- Я, по-моему, тоже всякая. Помогаю Вере кастрюли чистить, золу из печки выгребаю, рабо-о-отаю. - Тамара смотрела радостно, будто ожидала похвалы. - Я и готовить сама умею. В техникуме из нашей группы лучше всех салаты делала, шью, крою. В общежитии возле девчонок всякую науку прошла.
- Верю, ты способная.
Тамара быстро поцеловала его в подбородок, спрятала на его груди голову, попросила:
- Пойдем к нам? Там уютнее, печка топится.
Гошка отказался, наговаривая ей на ухо, что скоро связь с базой, а там надо идти на участок. Все так же прижимаясь к нему, она молча кивала головой.
- Мне страшно, Гоша. Что-то творится вокруг, или только мне, дуре, кажется, я не понимаю… Вот и с тобой тоже. Ушел ты ночью от меня, и все, кольнуло в сердце: "Больше не придет. Ничего у тебя, Томка, хорошего в жизни не было и никогда не будет". Скажи, что это неправда.
- Неправда. - Он сжал ее руку. - Ты так больше не думай.
- Хорошо. - Она пальцами свободной руки промокнула глаза. - Не думать - не буду… Ты что там за красотку вылепил? - Мокрыми глазами ревниво вгляделась в его лицо. - Какую такую мамзель изображал?
- Ну, Тому-уся! - Гошка отстранил ее от себя. - Женщина имя ее. Пусть народ смотрит, помнит о прекрасном, вечном, чтоб не зверел, не опускался на четвереньки, не рычал.
- Ла-адно тебе, - она шлепнула его. - Все же отвечай, как зовут ее, вечную и прекрасную?
Гошка схватил ее, поцеловал.
- Подлиза! - Тамара запустила пальцы в его вихры. - Все равно ты не как все, ты странный… нет, не то слово. В общем, я Верке ни на сколечко не поверила, что ты ее вылепил.
- Во-о-он оно что! - Гошка рассмеялся, вспомнив, как повариха копировала позу статуи. - Нет, не ее, хотя стоило бы. Одна за всех трудится.
Тамара оттолкнула его, капризно надула губы:
- Лучше бы аппаратурой занялся, приборы проэталонировал, графики составил. Фон на снегу отличный.
- Не выйдет. - Гошка виновато потерся ухом о плечо. - Я батареи из приборов вынул для рации.
- Как думаешь, оставят нас на этом участке ждать до победы или перевезут на другой?
- Пока дело темное.
- Хорошо бы переехать. Рабочие грозятся уйти на базу пешком, ты знаешь? - Тамара хрустнула пальцами. - Это же опасно, как не понимают.
- Понимают, только им Хохлов мозги запудривает.
- Ужасный этот Хохлов… А они как дети наивные. - Тамара потрогала носки резиновых сапог. - Носки шерстяные надела, портянку навернула, а все ноги мерзнут… Понять рабочих можно, Гошенька, люди заработать хотели.
- Понять можно, - согласился Гошка. - Но уходить им из лагеря не можно! С тайгой шутки шутить нельзя.
- Но может быть, семьи, дети? Махнут на все рукой - и пойдут.
- Не пойдут, - сквозь зубы процедил Гошка. - Пешком попрут - крестом на пути лягу, вот так.
Тамара сбоку удивленно взглянула на него.
- Ты что-о такое говоришь?
- Я им на базе заработок обещал, а тут вон что! - закипая, продолжал Гошка. - Ведь копали же прошлый год в эту пору! Вовсю копали!
- Год на год не сходится, - возразила Тамара, ресницы ее испуганно вздрагивали. - Позавчера какой буран был, что творилось. Я раньше такое только в кино про полярников видела.
- Ведь не врал же я! И они мне поверили, - не слушая ее, выговаривался Гошка. - А чем теперь мне их веру поддержать? Я вроде козла-провокатора оказался. А что на базе предупреждал о снеге, этого не помнят. - Он вдруг выругался. - Говоришь, на все махнут рукой и пойдут? Да понимаешь ли, что это они на меня махнут, мол, грош тебе цена, трепачу веселому?
Тамара задумчиво покивала, поднялась.
- Я тебя, Гоша, понимаю, - сказала она. - Кажется, понимаю. Я пойду.
Он взял у нее аптечку, помог выбраться вверх, сам остался у входа.
- Нет, ты иди-ка сюда, - Тамара протянула ему руку. Гошка вылез из ямы. Тамара лукавыми глазами показала на статую, у ног которой сидел на корточках Женька и что-то увлеченно лепил. Гошка удивленно присвистнул.
- В соавторы лезешь? - надвигаясь на студента, выкрикнул он.
Женька вскинул на него ясные глаза, весело заскалился.
- Недокомплект же! - со смехом объяснил он.
В ногах статуи лежал вылепленный из снега ребенок.
- Зачем ей подкидыш? К тому же слепой. Она символ, девственница!
- Сейчас прозреет! - весело защищался студент. - Я специально сливины припас! - Он ловко вставил две сизые сливы вместо глаз. - Пожалуйста! Какой же он подкидыш, он ее, кровненький!
Тамара слушала их перебранку, улыбалась. Она понимала, что весь этот суматошный крик - не больше чем обычный их балдеж, пустой, всем надоевший. Крик этот привлек рабочих. Они вышли из своей палатки, подошли и, став полукругом, молча разглядывали статую.
- Не извращай композицию! - наступал Георгий.
- С дитем разлучать не дам! - не сдавался студент.
Хохлов перевел насмешливые глаза со статуи на Гошку.
- Баб лепит, - сказал он и повернулся к Тамаре. - Мало ему тебя, он еще снежную завел.
- Повариху и туё охмурили, - вынимая из рукавов телогрейки бледные руки, подсказал Васька.
Тамара отступила от тяжелых глаз Хохлова и, проваливаясь в рыхлом теперь насте, побежала к своей палатке. Начес желтым клубом вился над ее головой.
- И-эх! - криком подстегнул ее Хохлов.
- Но ты-ы! - Гошка быстро сгреб его за грудь, рванул на себя. - Ты-ы!
- Сопля-а! - удивленно ахнул Хохлов и страшно, так, что затрещали отвороты Гошкиной телогрейки, сжал на ней обветренные кулаки. Наклонив головы, лоб в лоб, они затоптались у статуи.
- Ребенка растопчете! - закричал Женька.
Хохлов и Гошка замерли, посмотрели под ноги и, оттолкнув друг друга, расступились.
- Памятники лепят! - сипло прокричал Васька Чифирист. - Тут хоть пропадай, а имя куклу жалко! - Он замахнулся на Женьку.
- Цыц! - Хохлов поддел ему ногой под зад. Васька отлетел в сторону, вмялся лицом в наст.
- Тоже мне драчун, - усмехнулся Хохлов. Он гребанул согнутой в локте рукой, и рабочие, как привязанные, потянулись за ним в палатку.
- Та-ак, - поднимаясь на колени, зашлепал разбитыми губами Васька. - Значит, кровь начали пущать? - Он поднял глаза от испачканной ладони, дурно посмотрел на парней.
- Ты снегу приложь, - посочувствовал ему Женька. - А то во как разбарабанит.
- Пойдем залепим лейкопластырем. - Гошка взял его за рукав, но Васька, все так же глядя вслед Хохлову, выдернул руку и решительно пошел за рабочими.
- Его жалеют, а он выкобенивается, - сказал Женька. - Пижон!