9 февраля. Сейчас была натурщица. Только собирался пойти пообедать, вдруг звонок. Открываю - влетает этакая райская птичка в ренуаровских тонах: темно-рыжие волосы, персиковый загар, глаза прямо фиолетовые. "Здрасьте, - говорит, - я от Пузана, очень приятно познакомиться". Я совершенно обалдел. "От какого еще Пузана, - говорю, - вы, наверное, ошиблись, сеньорита". А она: "Ну как же, - говорит, - Пузан Ремихио, не знаете что ли, бармен в "Аполо", он дал мне ваш адрес - вы ведь ищете натурщицу?" Я только и нашелся, что пробормотать, что да, действительно, натурщицу-то я ищу, но мне бы что-нибудь попроще… Птичка рассмеялась и протянула руку, отрекомендовавшись сеньоритой Элен Монтеро, а для друзей - просто Беба. Боюсь, их у нее слишком много, этих друзей. Войдя в комнату, она огляделась, тараща свои пармские фиалки, и объявила, что ей у меня нравится. Очень. Меня это, разумеется, страшно обрадовало. Потом она порылась в сумочке и запихнула себе в рот какую-то огромную конфету, причем попутно попыталась угостить и меня. Отказался с ледяной вежливостью. "Не успела позавтракать, понимаете, - объясняет она с набитым ртом, - а позировать вам я согласна". - "Мадемуазель, - говорю, - прошу учесть, что я пишу обнаженную натуру". - "Ну и что, - говорит, - это право артиста - выбирать, с какой натурой работать, только ню дороже обходится - по полсотни национальных". - "Что, за сеанс?" - "А вы думали, в месяц?" Цена, конечно, непомерная - это был отличный предлог мирно расстаться, но я упустил момент и сдуру сказал, что если хочет, то пусть приходит завтра с утра. Она жизнерадостно заявляет: "Еще бы я не хотела!" - и спрашивает, устраивает ли меня ее фигура и не желаю ли я взглянуть на ее фото в купальном костюме - снято неделю назад, на побережье. Я говорю, что фигура вполне устраивает, а фото меня не интересует и вообще я сейчас занят. "Ладно, завтра увидите оригинал. До свиданья, дон Херардо, очень рада с вами познакомиться, до завтра". Только я ее выпроводил - опять звонок, опять она. "Простите, - говорит, - я вас надула - мне платят гораздо меньше". При этом в глазах искреннее раскаяние. Я ей ответил, что не догадаться об этом мог бы только кретин, но что в награду за ее честность договор остается в силе. Просияла и ушла. Ну и ну!
4
- Вы, пожалуйста, на меня не кричите! Если вам так хочется иногда покричать, то заведите себе жену и кричите на здоровье!
- А вы, черт бы вас драл, придержите ваш язык и ваши советы и учитесь позировать, если уж беретесь за это дело! Какого дьявола вы крутитесь? Вы что, сами не видите, что здесь мало света? Как я могу работать, если вы все время оказываетесь в тени?
Жерар подобрал кисть, которую за минуту до этого в ярости швырнул на пол, и снова принялся за работу, бросая быстрые взгляды на сеньориту Монтеро.
- Думать нужно, вот что, - ворчливо сказал он, уже остыв. - Другие в вашем возрасте умеют это делать…
- Другие в вашем возрасте умеют схватывать оттенки на лету, - язвительно заявила обиженная сеньорита. - И вообще я устала!
- А я вот не схватываю, понятно? Никто не держит вас здесь на привязи… Устали, говорите? Ничего, сейчас кончаем. Никто вас не держит… Можете искать себе другого мастера. Минутку…
Он встал и отошел от мольберта, приглядываясь к холсту.
- Ладно… Вот здесь еще немного… Впрочем, вы что, устали? Ладно, черт с ним, доделаем завтра. Можете одеваться.
- Наконец-то! У вас есть кофе?
- Есть, сейчас поставлю. - Собирая кисти, Жерар стал весело насвистывать. - А на крики не обижайтесь, я всегда нервничаю, когда работаю. Считайте, что я погорячился, и примите мои извинения. Идет?
Не дожидаясь ответа, он вышел из ателье, на ходу снимая испачканную красками блузу.
- Заварите покрепче! - крикнула вдогонку сеньорита Монтеро.
Спустя полчаса они мирно сидели за столом, словно во время сеанса не было никаких недоразумений. Сеньорита Монтеро оживленно рассказывала о вчерашнем посещении Театра комедии, Жерар слушал краем уха и пил кофе, рассеянно поглядывая на свои руки, - кожа на пальцах шелушилась от частого употребления растворителя.
- Вам нужно купить крем для смягчения кожи, - заметила сеньорита Монтеро, - иначе у вас будут не руки, а петушиные лапы.
- Ладно, Элен, проживем и с петушиными. Хотите еще кофе?
- Нет, спасибо, я сейчас пойду куда-нибудь закусить. Почему вы не хотите попробовать "Понд С"? Он хорошо смягчает.
- Неохота возиться. Выйдем вместе? Я тоже проголодался.
- Хорошо. Дон Херардо, я хотела вас спросить…
- Перестаньте называть меня доном, сколько раз повторять! В чем дело?
Девушка замялась. Жерар допил свой кофе и отставил чашечку.
- Насчет денег?
- Да… То есть… как вы думаете, Херардо, мы с вами сработаемся?
- Боюсь, что да. Хотите вперед?
- Видите ли, мне сейчас нужно очень много денег, и я думала, если мне предстоит работать у вас еще некоторое время, как вы говорили, может быть, вы смогли бы заплатить мне вперед? Я не сбегу, слово чести!
Жерар улыбнулся:
- От меня не сбежите, даже если бы захотели. Зачем вам столько денег, если не секрет?
- Нет, почему же, просто мне… Я хочу купить шубку, а у меня не хватает.
- Вы окончательно спятили, Элен. Шубку - в феврале?
- Сами вы спятили! Когда же мне ее покупать - зимой, что ли? Тогда они будут стоить в полтора раза дороже. А сейчас Харродс объявил карнавальную распродажу… - Она мечтательно прищурила фиолетовые глаза.
- Теперь понял, - сказал Жерар. - Сколько вам не хватает?
- Много, - вздохнула сеньорита Монтеро, - ровно две тысячи. Вы не думайте, - испуганно спохватилась она, - на такую сумму я не рассчитываю. Просто, если бы вы смогли одолжить мне половину…
- Я вам дам две тысячи, - сказал Жерар, - но с условием, что вы научитесь позировать спокойно и перестанете вертеть теми частями тела, которые меня в данный момент интересуют. Ясно?
Сеньорита Монтеро вспыхнула от радости.
- О Херардо, я буду позировать совсем спокойно, слово чести! Я эти деньги отработаю, не думайте.
Жерар подошел к письменному столу и достал четыре билета по пятьсот песо. В ящике лежало еще несколько смятых сотенных бумажек - все, что осталось от гарантийного аванса.
- Держите, Элен, вот ваши пиастры. Выбирайте шубку потеплее.
- Спасибо, Херардо, огромное спасибо, вы очень любезны!
- Ладно, на завтрашнем сеансе увидите, как я любезен. Попробуйте только шевельнуться. С этого дня между нами устанавливаются рабовладельческие отношения. В случае чего, буду раскладывать и лупить бамбуковой тростью по пяткам.
Сеньорита Монтеро весело рассмеялась.
- Пускай, зато у меня будет шубка!
- Мудрое рассуждение, Элен, - кивнул Жерар. - Вы готовы? Идемте.
Внизу, у выхода из лифта, к Жерару подошел портье.
- Вам письмо, сеньор Бусоньер, - поклонился он, по обыкновению исковеркав фамилию на местный лад, и протянул конверт. - Только что принес рассыльный, я уже собирался подняться.
- Мне? - удивился Жерар. - Спасибо… Вот, возьмите.
- Благодарю вас, сеньор Бусоньер.
- От кого бы это? Прошу прощения, Элен…
Он вскрыл письмо.
- А-а, вот что. Я и забыл. Идемте?
- Что-нибудь важное? - поинтересовалась сеньорита Монтеро.
- Заказчик предупреждает, что завтра заедет взглянуть на ваши прелести. На холсте, Элен, только на холсте… Кстати, завтра по этому поводу сеанса не будет, можете отдыхать.
- Правда? - Сеньорита Монтеро обрадовалась, как школьница, получившая освобождение от уроков. - Вот хорошо, поеду с утра на пляж, на целый день.
- Стоящее дело, - одобрил Жерар. - Где вы думали перекусить?
- Вам нравится пицца? Если да, то здесь недалеко готовят очень вкусную, по-милански. Хотите попробовать?
- Это с маслинами? Конечно хочу, Элен, конечно.
Жерар был сегодня в отличном настроении. В работе над "Вакханкой" наступил какой-то перелом, и теперь он ясно видел, как под его руками даже этот пошлый сюжет превращается в произведение искусства. Сознавать это было приятно. Приятно было чувствовать себя - за кои-то веки! - свободным от унизительного безденежья, от необходимости высчитывать каждый сантим. Приятно было идти по залитой солнцем шумной авеню Кальяо рядом с красивой, хорошо сложенной и элегантной девушкой, на которую оглядываются прохожие, - с этой райской птичкой, которая не умеет позировать. Приятно было и то, что он этой непоседливой птице доставил радость своим подарком, что он вообще может теперь доставлять кому-то радость.
В маленькой закусочной они сели за угловой столик, под вентилятором. Маленький шустрый итальянец принял заказ, для верности переспрашивая каждое слово и за каждым словом успокоительно повторяя с неаполитанской жестикуляцией: "Como no, signorina, como no, signor!" Через пять минут он бегом принес на деревянном кружке пиццу - большую толстую лепешку, залитую растопленным сыром и томатным соусом и сверху украшенную кусочками помидора, анчоусами и маслинами.
- Не забудьте пиво и кока-кола, - напомнил Жерар, - только похолоднее, пожалуйста.
- Como no, signor, como no, - закивал итальянец, молниеносно разрезая горячую пиццу на дольки.
- Нравится? - спросила сеньорита Монтеро, уписывая за обе щеки.
- Язык проглотишь. Ее что, полагается есть руками?
- Угу, так приятнее… Я еще когда в колледже училась, обычно забегала сюда после уроков.
- Какой колледж вы окончили? - поинтересовался Жерар, наливая себе пива.
- А никакого. Пришлось бросить: не было денег.
- Печально. Кстати, Элен, сколько вам лет?