- Тут раздавались голоса, - снова услышала она жесткость в голосе Башлыкова, - которые нельзя иначе расценить, как вражеские. Как кулацкие, антисоветские заявления. - Он с особым ударением произнес последние слова. - Кулацкие элементы, что пробрались на собрание, и их подпевалы - видно за версту - поставили себе цель: сорвать собрание, любыми способами не допустить возобновления колхоза!.. Но я призываю всех честных жителей деревни не поддаваться этой кулацкой и подкулацкой вылазке, дать достойный большевистский отпор и вернуться снова на колхозные рельсы. Возродить колхоз.
- А если кто не хочет? - будто думала вслух, настойчиво повторила тетка Маня.
- Вам говорили уже, - резковато ответил Башлыков. Он, почувствовала Ганна, терял терпение. Кончалась выдержка. Четко, с нескрываемой злостью произнес: - Тому, кто не хочет возвратиться в колхоз, надо будет вернуть туда имущество!
- Это почему? - скорее не спросил, а возразил недовольный мужской голос из задних рядов. Его сразу поддержали многие голоса.
- Вы знаете, - Башлыков и тоном, и видом своим показывал, что не желает говорить впустую.
- Знать-то знаем. Да не понимаем! - Дядька закричал зло: - Уже и своим не распоряжайся!
- И наше уже не наше.
Башлыков пересилил шум:
- Вы обобществили его. Оно принадлежит колхозу.
Кто-то возразил злорадно:
- Нет уже колхоза!
Башлыков коротко, неколебимо отрезал:
- Это колхозное имущество!
- Колхозное! Аге! - Кто-то выматерился на весь зал. Горячие голоса перебил наглый свист.
- Не вернем!! - послышался крик.
- Не отдадим!
- Наше!..
Башлыков не выдержал. Поддаваясь общему крику, одолевая его, полный гнева, распорядился:
- Имущество все необходимо вернуть! - Видно, почувствовал, что это не подействовало. Подкрепляя сказанное, пригрозил: - Все, кто не вернет, будут отвечать! Привлечем к строгой ответственности!
Его угроза подлила масла в огонь.
- Засудите? За наше же добро?
- Арестуете? За что?
- За то, что вступили!
- Всех не арестуют! - крикнул нахально передний, в кепочке. Башлыков, разгневанный сопротивлением, услышал этот крик. Только Борис поутих, Башлыков накинулся на того, что в кепочке:
- Это вражеский голос! Кулацкий голос! Вы кто?..
- Я Свердел, - ответил тот. В усах притаилась усмешка.
- Это что, фамилия? - Башлыков притих, вдруг утратил уверенность.
- Так кличут. - Дядька почувствовал внимание к себе, еще осмелел. Как бы издевался. - Свердел. Значит, Свердел…
- Прозвали так, - помог Башлыкову Борис. - Фамилия его Черняк Змитро.
Башлыков секунду колебался. Неприятная вышла ситуация. Стараясь держаться по-прежнему уверенно, объявил:
- Я лишаю вас голоса!
Ганна покраснела. Зачем он так? Растерялся вконец. "Не надо! Не так!" - прямо хотелось крикнуть ему. Поправить, помочь. И так вдруг остро почувствовала: молодой, зеленый еще! И городской, совсем наших не знает!..
Свердел оглянулся, все смотрели на него, ждали. Он вдруг открыто засмеялся прямо в лицо Башлыкову:
- А может, мне домой надо? А то ж терпенья уже никакого!
Башлыков жестко сощурил глаза.
- Идите! - Пообещал угрожающе: - А посмеетесь потом!
Свердел потоптался, не пошел сразу. Понравилась роль. Попробовал еще:
- А может, и других отпустите? Утомились, поди…
- Идите! - приказал Гайлис Сверделу.
Когда Свердел вышел, встал Апейка. Попробовал помочь Башлыкову вывести собрание из тупика. Сказал, что сразу тяжело все решить, что он и его товарищи надеются, что колхозники обдумают все спокойно, рассудительно. И вернутся в колхоз…
Однако и его не хотели слушать.
- Подумали уже! Хватит!..
Когда Апейка, Башлыков и другие выходили из класса, в коридоре молча пропустили их. В Параскиной комнате было слышно, как еще долго уныло топали, шаркали сапоги и лапти. В комнате молчали, будто слушали этот топот и шарканье.
Башлыков стоял обособленно от других, сосредоточенный, замкнувшийся, с неведомыми недобрыми мыслями. Он был так углублен в себя, что не сразу понял, что ему говорит Черноштан, который несмело подошел к нему.
- Что? - нахмурился Башлыков.
- Я хочу пойти в Туманы, в колхоз, - осторожно пояснил бывший председатель. - Счетоводом могут взять. Так можно ли?
- Идите кем хотите, - Башлыков впервые поднял глаза на Черноштана. Взгляд был тяжелый, не обещал доброго. - Только сначала отчитаетесь за свою "деятельность" комиссии из района…
Он повернулся, обвел взглядом комнату. Тяжелой походкой направился к Миканору и Гайлису.
- А вам придется объяснить историю с колхозом "Рассвет" на бюро райкома…
Он прислушался и вдруг начал быстро собираться. Ганна приготовила ему и Апейке перекусить, попросила на минуту задержаться. Апейка готов был согласиться - проголодался, однако Башлыков не захотел.
За ним поспешил и Апейка.
- В другой раз, - извинился он. - В лучшем настроении…
Глава пятая
1
На крыльце сразу навалилась, обступила холодная, с ветром темь. После света в первое мгновение почти ничего не было видно. Башлыков остановился.
- Метет! Холодина! - очутилась рядом Параска. - Сама природа за то, чтоб переждали!
- Правда, заночуйте… - помог ей Борис.
Башлыков твердо отрезал:
- Нет! - придерживаясь за перила, стал решительно сходить по ступенькам.
Теперь глаза привыкли к темени, не так уж и темно. В серой полумгле зимней ночи четко вырисовывались силуэты коней, фигуры возниц, два возка. Башлыков окликнул своего возницу, двинулся на голос. Вышли из школы и остальные, молча смотрели, как он усаживается на заднем сиденье. Похоже, что ждали еще чего-то.
Он молчал. Возница оглянулся, дернул вожжами, и все, кто стоял рядом - Дорошка, Казаченко, Гайлис, Глушак, - скрылись в темноте.
Вдоль школьного двора зимняя дорога к шляху. На самом выезде возок нагнал нескольких участников сходки, которые неохотно сошли с дороги в снег. Когда промчался мимо, показалось, спину пронизывают недобрые взгляды, невольно насторожился. Настороженность росла, когда, словно преследуя его, полезли в глаза убогие, враждебно притаившиеся очертания: справа - недавней улицы с хатами, хлевами, гумнами, а слева - загуменья той, старой части деревни.
Проехал между ними - как из плена вырвался. Вольно, просторно разлеглась впереди сероватая ширь. Чувствуя, что не утихает в нем ярость, злость, гонит - скорее, дальше отсюда, Башлыков хотел подхлестнуть коней. Он едва сдерживал в себе это желание: видел, что возница понимает его, старается гнать и без понукания. Не впервые едут, знает седока. Поэтому, когда в поле возок вдруг остановился, Башлыков недовольно, с раздражением бросил:
- Ну, что такое!
- Ивана Анисимовича не видно!.. - ответил возница, оглядываясь назад.