Когда он все это кричал и видел при этом, как морщится от обиды лицо жены и на глазах ее появляются слезы, он понимал, что делает не то, и удивлялся даже, что орет такие глупые и несправедливые слова, надув жилы на шее, как буйвол, но остановиться не мог, а, наоборот, разозлился еще больше, но уже на себя, и, хлопнув дверью, поехал в Бильгя за осетриной…
На вокзале он долго читал расписание электрички, потом автобуса и никак не мог понять, на чем доедет быстрее: автобус уходил позже, но по более короткой дороге.
Поехал на электричке. В Загульбе понял, что совершил ошибку, потому что из Загульбы в Бильгя электричка ходит только раз в два часа, а на автобусе он попал бы туда сразу.
Пришлось ловить попутную машину. Спросил у шофера, где можно взять осетрины. Тот назвал ему место, которое он и сам знал, у магазинчика на краю дачного поселка, рядом с переездом через железнодорожные пути.
- А еще где? - спросил Багадур.
- Трудно сейчас с осетриной, - сказал шофер, - три дня норд дул, рыбаки в море не выходили. Только у кого бассейн во дворе есть, у того, может быть, осталась рыба.
Он дал Багадуру адрес, где, по его мнению, осетрина всегда бывает.
У магазинчика осетриной не торговали. Старик продавец, сидевший в тени на ящике из-под лимонада, слово в слово повторил то, что сказал шофер, и назвал дом того же человека.
Багадур пошел в поселок. Пришлось снять туфли, в них набивался песок. Через пять минут, мокрый от пота, он весь покрылся пылью, на зубах хрустела земля.
Время от времени дорога раздваивалась, каким-то чутьем Багадур выбирал то правую, то левую, и в конце концов оказалось - правильно. Дорога вывела его на маленькую площадь с несколькими домами, окруженными каменными заборами. Дома были двухэтажные, с застекленными верандами. У одних ворот стояла "Волга", у других - молодой ишачок. Багадур подумал, что браконьер, у которого всегда есть осетрина, должен жить в доме, где стоит "Волга".
Он перешел площадь и постучался в голубые железные ворота. На стук выглянула девочка лет двенадцати. Багадур объяснил ей, что приехал из города за осетриной.
- Папы нету, - сказала девочка, - завтра будет.
- А рыба есть?
- Не знаю.
Тут подошла еще одна девочка чуть постарше, а потом две женщины. Все они сказали одно и то же. Кямиля нет, а есть или нет в доме рыба, они не знают. Но завтра Кямиль будет целый день, и они передадут ему просьбу Багадура, чтобы он оставил до вечера одну рыбину килограммов на восемь…
В город Багадур вернулся на автобусе. Жара и пыль утомили его, но он был рад, что рыбы не оказалось. Водка, коньяк, вино - вещи не портящиеся, пусть лежат дома, не пропадут. Куры тоже вещь неплохая, пригодятся… А высшая политика его не интересует. Аня права: лучше Рафику пальто купить, чем выкинуть столько денег на никому не нужный день рождения.
Домой идти не хотелось. Багадур встал в очередь, взял себе две кружки пива, купил в табачном ларьке два кулька гороха (старик татарин торговал им из-под полы) и спокойно, ни о чем не думая, выпил, закусывая горохом. И только потом пошел домой.
Мать уже вернулась с работы. Хорошо хоть сестер нет: одна на практике, другая отдыхает, тихо дома. Аня все еще была в кухне. Багадур прошел в комнату и, не снимая кепки, сел на стул.
- Устал, сынок? - ласково сказала мать и принесла Багадуру шлепанцы.
Она никогда не надоедала ему с вопросами. Вот сейчас очень хочется ей узнать, чем кончилась поездка в Бильгя, но молчит, надеется, что он сам скажет. Жалко ее, совсем постарела.
- Нет рыбы, - сказал Багадур.
Мать начала успокаивать его:
- И без рыбы прекрасно можно обойтись. Если купить еще пару кур, то сделаем прекрасный плов. С кишмишем. Рис, слава богу, в магазинах есть, а из мяса, кроме шашлыка, долму со свежими виноградными листьями можно сделать, так что гости останутся довольны.
Багадур почти ничего не слышал из того, что говорила мать, но сам ее голос успокаивал. А когда он выпил несколько стаканов чаю, который она ему принесла, раздражение и усталость почти покинули его, хотя он и отяжелел от большого количества выпитой жидкости.
- Я почему хочу устроить этот день рождения, - сказал он матери громко, чтобы слышала на кухне жена, - чтобы люди наконец к нам в дом попали, увидели, как мы живем. Сколько лет, как мы получили квартиру, а кроме родственников, никто у нас не был. Стыдно перед товарищами. Встречаю их где-нибудь, спрашивают: "Ну, как ты живешь? Как мама твоя, как ребенок? Ребенка твоего ведь мы ни разу еще не видели". А я не знаю, что ответить… Пять лет уже Рафику, а мои товарищи его не видели. Живем, как совы. Разве я не могу один раз за пять лет дома угощение устроить? Чтобы товарищи, с которыми я вырос в одном дворе, пришли в мой дом и погуляли как их душе угодно! Зачем тогда жить, если даже таких вещей человек себе позволить не может? Для чего я вкалываю, как ишак? Правильно я говорю, мама?
- Правильно, сынок, правильно, - соглашалась мать. - Люди должны ходить друг к другу в гости.
- Пальто тоже купим, - продолжал Багадур, ему нравилось, как он говорит сегодня, - слава богу, я еще не умер, еще десять пальто Рафику купим, что я, единственному сыну пальто не куплю? За кого вы меня принимаете? Но, кроме пальто, я и о других вещах должен думать. Хорошо, вырастет мой сын, спросит: а как прожил свою жизнь мой отец? Где его друзья? Почему никого у него нет в целом свете? Может, он плохой человек или подлец какой-нибудь, почему к нам в дом никто не приходил? Что я скажу своему сыну? Если бы у меня были плохие товарищи, пьяницы или хулиганы, я еще мог бы сказать: да, правильно, не надо устраивать для них день рождения, они этого не стоят. Но я не могу этого сказать. Не могу. И никто не может. У кого еще есть такие товарищи? Один лучше другого… Умные, образованные, воспитанные. Мое детство с ними прошло. Я с ними вырос. Почему я не могу потратить для них сто пятьдесят - двести рублей? Неужели я такой крохобор? В детстве они меня угощали, а теперь неужели я один раз в жизни не могу отплатить им тем же? Что я, не человек, что ли? Они, наверное, думают, как был Багадур нищим, так и остался, образования не получил, еле на хлеб себе зарабатывает. А я хочу, чтобы они пришли и убедились, хорошо живет Багадур, и увидели мой дом, мою семью, моего ребенка, порадовались за меня, выпили вместе со мной. Правильно я говорю, мама?
- Правильно, сынок, правильно.
- Я не хочу отрываться от своих товарищей! - Тут Багадур обратил внимание, что говорит очень громко, почти кричит, а окна во двор открыты, и соседи могут подумать, что у них скандал.
- Никто тебе не говорит, чтобы ты отрывался от товарищей, - тихо сказала из кухни Аня, - я давно с тобой согласилась. А ты сам раскричался и ушел…
Багадур встал.
- А почему я раскричался? - спросил он и пошел в кухню. - Я же не железный…
Кончилось все хорошо. Решили, что он сегодня же вечером поедет приглашать гостей, завтра утром возьмет мясо, а остальное не его дело, все сделают женщины. Но он все-таки сказал, что, если времени хватит, он и за осетриной съездит. И шашлык будет делать сам, никому его доверить не может.
В старом дворе у всех были телефоны. У Эльдара с Рамизом он стоял с довоенных времен, остальным поставили, когда заработала АТС-2. Поэтому, прежде чем поехать туда, Багадур решил позвонить родителям Эльдара, предупредить, что собирается к ним.
Трубку взяла тетя Лейла, мать Эльдара, обрадовалась Багадуру, поругала за то, что он исчез, не звонит, не приходит. Багадур сказал, что через полчаса приедет, и попросил передать Эльдару, чтобы никуда не уходил после работы, есть важное дело…
На Шемахинке, прямо на улице, продавали свежую рыбу - довольно крупных сазанов. Очередь была маленькая, а свежая рыба не часто бывает, поэтому Багадур решил взять несколько штук, чтобы поесть со стариками Эльдара. Чистить и жарить ее он умеет, почему бы не угостить стариков свежей рыбкой?
Дядя Гамид лежал на диване и, сдвинув очки на лоб, читал книгу.
- А-а-а, - обрадовался он, увидев Багадура, - беглец вернулся в родные края. - Спустил очки на нос и, покряхтывая, поднялся. У него была грыжа.
Тетя Лейла гадала на картах, она перестала красить волосы, стала совсем белой и поправилась еще больше. На стенах как были много лет назад наклеены обои в мелкую полоску, так и остались.
- Надо обои поменять, - сказал Багадур, - неудобно даже.
- Э-э, - махнула рукой тетя Лейла, - кто этим будет заниматься? Нам не до обоев, старые уже, а Эльдару сколько ни говори, бесполезно… - У нее сразу испортилось настроение, видимо, опять была недовольна Эльдаром, и вообще она была вспыльчивая женщина.
- Не в обоях счастье, - подмигнул Багадуру дядя Гамид. Он во всем уступал тете Лейле, но нет-нет и позволял себе шутки, которые выводили ее из себя.
- Не говори глупостей, прошу тебя, - сказала она мужу, - проходи, Багадур, садись.
- Дядя Гамид правильно говорит, - сказал Багадур, положив завернутую в газету рыбу на подоконник, - но все же приятно, когда в квартире порядок.
Каждый раз, когда Багадур приходил к Эльдару, ему становилось обидно, что тот, имея хорошие возможности - все-таки кандидат наук, - совсем запустил жилье, обои облезают, окна, двери давно не крашены, обивка на мебели порвалась. По сравнению с этой квартира Багадура была просто конфетка - все блестит, все покрашено, недавно опять небольшой ремонт сделал. Конечно, и от женщины, хозяйничающей в доме, многое зависит. Тетя Лейла не очень аккуратный человек.
- Рыбы я принес свежей, - сказал Багадур, - на Шемахинке продавали.
Дядя Гамид оживился.
- Молодец, - он потер руки, - а у меня как раз бутылочка есть.