- Слушай, а если бы я и в самом деле… только потому с тобой жить стала, что мне очень ребенка хотелось… это что, преступление? Я-то для чего тебе нужна была? - почему-то заторопилась вдруг Таня. - На что ты рассчитывал, когда мы вместе поселились? Ты же просто не задумывался об этом, так? Тебе просто нужна была женщина, и что дальше будет, ты даже не думал, ведь так, Вася? - торопилась ответить она за него, и эта торопливость почему-то очень задела Василия, он угрюмо взглянул на нее и отрезал:
- А чего это ты за меня расписываешься? Думал не думал, - ты-то откуда знаешь?
- Не знаю, а предполагаю.
- Предположить все можно.
- А как было-то, Вася?
- Как, как, - окончательно разозлился Василий. - Сначала ты объясни, раз уж начала.
- Ну хорошо, хорошо, попытаюсь, - легко согласилась Таня. - Ты выпей, если хочешь.
Василию и в самом деле хотелось выпить, но то, что Таня угадала его желание, показалось ему обидным, и он проворчал:
- Успеется… Давай, говори дальше.
- Ну что дальше… - невеселым голосом сказала Таня. - В сущности-то все довольно просто было. Чтобы так, заранее решила от кого-то обязательно родить - такого не было, Вася. Но знаешь, когда все время думаешь об одном и том же… а я думала о ребенке постоянно, и не один год… наверно, поневоле начинаешь вести себя так, чтобы как-то… исполнилось это задуманное… Пока я с Сашей жила, все было просто, то есть невозможно. Ну, а уехала… что меня могло удержать? Вот тут мы с тобой и встретились. Сначала мне было… немножко смешно смотреть на тебя…
- Смешно? - зло прищурился Василий, но Таня, ласково улыбнувшись, тронула его за руку, и он весь напрягся.
- Да ты не обижайся, Вася, смешно ведь тоже по-всякому бывает, - и по-хорошему, и по-плохому… Ты тогда так смотрел на меня… У тебя же все на лице бывает написано, ты совсем не умеешь скрывать свои мысли… Вот и сейчас - сердишься на меня, а за что - и сам ведь толком не знаешь, да? А я знаю, - говорила Таня, не дожидаясь его ответа. - Обидно тебе, что я… так могла бы с тобой… только ради ребенка… Но не было этого, Вася, поверь, пожалуйста… Тогда, в самолете, у меня и в мыслях ничего такого не было…
- А потом?
- И потом все не так было, как тебе кажется… Помнишь, о чем мы в самолете говорили?
- Еще бы не помнить, - проворчал Василий.
- Мне же очень интересно было с тобой, я никогда таких людей не встречала… Читала в книгах о такой жизни, но книги, знаешь ли, совсем не то. А тут вдруг ты… такой неожиданный, не книжный, а живой, настоящий, и… красивый, сильный мужчина, - Таня смущенно улыбнулась. - Это тоже, знаешь, подействовало на меня. И я видела, что нравлюсь тебе. А потом, когда прилетели в Адлер, тебе очень не хотелось расставаться со мной, ты просто стеснялся сказать мне об этом. Вот я и предложила тебе поехать вместе со мной в Гагру. Но и тогда у меня еще ничего… никакого намерения не было. Просто хотелось еще поговорить с тобой. Ну, а потом, когда ты пришел ко мне… ночью… Откровенно говоря, я сейчас уже и сама не знаю, о чем тогда думала. Наверно, ни о чем. Может, подсознательно и сработала мысль о том, что мне нужен ребенок, но чтобы заранее думать об этом и только потому не оттолкнуть тебя… - Таня покачала головой и твердо сказала: - Нет, Вася, не было этого…
- А когда стало?
- Что стало? - не сразу поняла его Таня. - А, вон ты о чем… Обманывать не буду - после первой же ночи решила, что если забеременею - оставлю ребенка обязательно. А потом… - она смущенно улыбнулась, - ты как будто забыл, Вася, как нам хорошо было тогда.
- Ну да, забыл!
- А не забыл - так как же говорить можешь, что только потому я и жила с тобой, что забеременеть хотела? Что ж я, по-твоему, каждую ночь лгала тебе, притворялась? Ты ведь тогда очень… дорог мне был. С тобой я впервые в жизни поняла, что такое настоящая мужская ласка, и сама себя настоящей женщиной почувствовала. Да вспомни, я тогда же и говорила тебе об этом.
- Помню, - не сразу сказал Василий. И ведь действительно говорила…
- А почему же тогда не веришь?
- Ладно, дальше рассказывай.
- Ну что дальше? Вернулась сюда…
- К мужу, - жестко уточнил Василий.
- Нет, это потом было, - опять непонятно взглянула на него Таня. - Я два месяца одна жила, о нем и не знала ничего. А потом он снова в больницу попал, я пошла к врачам, с ним увиделась и поняла, почему он тогда, перед отъездом, так обидел меня. Он узнал, что болезнь у него неизлечимая и жить ему осталось лет пять, самое большее.
Василий вздрогнул от неожиданности и с жалостью взглянул на Таню. Она смотрела прямо перед собой, на свои руки, в которых крошилась очередная спичка. Вся пепельница уже была полна изломанными спичками.
- А что это за болезнь? - тихо спросил Василий.
- Лучевая. Ты такой фильм - "Девять дней одного года" - видел?
- Видел.
- Вот и у него такая болезнь, как у того Гусева. - Таня невесело усмехнулась. - Но там, в кино, все сошло благополучно, - так то ж в кино. А я вот… не такая оказалась, не сообразила, почему он так со мной поступил. Да и ему надо отдать должное - разыграл все так, что, наверно, редкая женщина смогла бы остаться. Или просто я такая уж…
- Да почему он так?
Таня с досадой посмотрела на него.
- Господи, да все же очень просто… Он не хотел, чтобы я связывала себя с ним, умирающим. Он же хочет, чтобы я счастлива была. На свой, конечно, лад хочет. Он думает, что если уж не может дать мне всего, так пусть с другим мне будет счастье. Да и болезнь у него такая страшная, что, может быть, и в самом деле от его любви ко мне не так уж много осталось… Ох, Вася, если бы ты знал, как он иногда мучается! - с отчаянием сказала Таня, и Василию показалось, что сейчас она заплачет. - И ведь самое-то страшное в том, что ничем ему помочь нельзя и что он знает об этом… А ты мне… такое говоришь - ковры да финтифлюшки…
Таня закусила губу, быстрым движением смахнула с глаз слезинки и потянулась за сигаретой. Василий торопливо зажег спичку и дал ей прикурить. Таня, помолчав, уже спокойнее продолжала:
- Вот видишь, как все непросто оказалось… Ты, конечно, можешь не поверить мне… ну, да тут уж я ничем не могу помочь…
Она прямо, твердо смотрела на него, и Василий сказал:
- Верю, Татьяна… Только и ты пойми… Обидно мне было, что ты… сначала так… ну, что это меня не касается…
- Вот тут я и в самом деле виновата, - легко согласилась Таня. - Ты уж прости… - и чуть улыбнулась ему мокрыми глазами. - Я не со зла, просто думала, что так лучше будет - обидишься на меня, уедешь и скорей забудешь. Я ведь знаю, что тебе это не может быть безразлично. Ты ведь добрый, сердце у тебя доброе… И если бы ты не встретился тогда… Не знаю уж, как было бы… А сейчас… ты даже не представляешь, как хорошо с Олежкой. И Саша ведь все знает.
- Знает? - удивился Василий.
- Ну, конечно, - Таня улыбнулась. - Я с самого начала ничего не скрывала. Да и как бы я объяснила ему?
- А, ну да…
- И любит он его ничуть не меньше, чем собственного.
"Ну, это уж вряд ли", - подумал Василий и спросил:
- А знает он, кто я такой?
- Знает, хотя ни разу не спрашивал, я сама рассказала.
- Зачем?
- Ну, как зачем? - Таня неуверенно посмотрела на него. - А что скрывать?
"Интересно, что она могла наговорить обо мне", - подумал Василий и невесело сказал:
- Думаешь, к такому, как я… серому, ревновать меньше будет?
- Да что ты, Вася…
Но по ее смущению Василий понял, что угадал, и натянуто улыбнулся:
- Да нет, ничего, это я так. Ну, а… как же вы теперь?
- Да по-разному, Вася. Только… не взыщи, об этом я говорить не буду, это - наше с ним…
- Да я ведь потому спросил, - торопливо сказал Василий, - что… - и опять замялся, не находя слов.
- Я понимаю почему, - тут же пришла на помощь Таня. - В общем-то хорошо. Не так, конечно, как раньше, но… ведь и мы другие стали.
И надолго замолчали оба.
5
Василию оставалось только одно - встать и уйти, ему неловко было смотреть на Таню, но, подумав, он задал мучивший его вопрос:
- Ну, а если бы… ты не любила его… ушла бы ко мне?
И снова он не понял ее взгляда, не сразу понял ответный вопрос:
- Только потому, что родила от тебя?
- Мало этого?
- Мало, Вася, - спокойно сказала Таня.
- Ну ладно, а полюбить меня… такого, смогла бы?
Таня отвела взгляд, пожала плечами:
- Ну, откуда я знаю.
- Да ты уж прямо говори, чего жалеешь. Я не слабак, переживу как-нибудь.
Таня с легкой, едва уловимой досадой сказала:
- Ты так спрашиваешь, как будто всегда и на все можно дать определенный ответ - да или нет.
- Ну, на это-то можно, - настаивал на своем Василий. - Смогла бы?
- Нет, наверно, - тихо ответила Таня, помолчав.
Такой ответ не мог быть неожиданным для Василия, но все же у него неприятно кольнуло где-то под сердцем.
- Это почему же? - стараясь быть спокойным, спросил он. - Давай, выкладывай, крой правду-матку.
- А ты сам-то… разве иначе думаешь?
- Ну, как я думаю - это дело десятое. Говори, как ты думаешь.
- А много ли у нас общего-то, Вася? - каким-то мягким, просительным тоном сказала Таня. - Что в постели хорошо нам было - и только?
- Вон как… - протянул Василий. - Ну, спасибо хоть и на этом.
- Сам просишь правду сказать - и тут же обижаешься.
- Да не обижаюсь я, говори дальше.
И Таня, поправив прическу, решительно заговорила: