"Сейчас возьму ее за руку… ― решил Бобров. ― Если вздумает вырываться, буду держать как можно крепче". Но осуществить свое благородное намерение он не успел. Наоборот, попятился назад и прижался к углу дома, чтобы оказаться в тени. Рядом с одинокой женщиной вдруг, будто из‑под земли, выросла фигура небольшого полного человечка…
Бобров едва не рассмеялся, едва не вскрикнул от изумления.
"Давыдович!.. Ах, черт старый!.. Вот Дон Жуан…"
Он увидел из своего укрытия, как адвокат приложил руку к сердцу, явно произнося даме извинения. Потом они стали о чем‑то говорить."Может быть деловое свидание, а я подглядываю… ― подумал Бобров, почувствовав себя неудобно, но сразу же отбросил эту версию. ― Какие дела в такое время, в таком месте! Все ясно, Давыдович заскочил в кафе, хлебнул для храбрости, избавился от встретившегося там Власова и вот… стоит перед своей молоденькой возлюбленной… Ба, взял ее под ручку, повел по тропинке вниз!.."
"Ну и ну!.. ― осуждающе покачал головой Бобров. ― Мой будущий тесть отрывает номера! Вот это да! Пожилой человек, отец такой удивительной дочери… Ах, черт!"
Он только махнул рукой и, насвистывая веселую песенку, пошел домой. Ну, будет время, он когда‑нибудь при соответствующей обстановке разыграет тестя…Бобров любил свою холостяцкую комнату. Правда, в ней часто царил беспорядок, поскольку хозяин возвращался домой очень поздно, а возвратившись, обычно грел чай, перекусывал что‑нибудь, брал книгу и валился в постель. Лень была наводить блеск.Иногда к нему приходила старшая сестра Мария Алексеевна, работавшая у них же на заводе. Она‑то и присматривала за тем, чтобы в комнате брата поддерживался маломальский порядок. В этот вечер она успела все сделать и собиралась уже уходить, когда в дверях появился Бобров.
- Где ты ходишь в такой поздний час? - упрекнула тоном старшей. - Ох, Петр, Петр, - бесшабашная голова!
Он приложил руку к сердцу, улыбнулся сестре.
- На свидании был, Мусенька! А ты скучала здесь одна?
- У тебя не заскучаешь…
Бобров осмотрелся. Комната выглядела куколкой ― все блестело после женской руки. Как уютно, хорошо!
- У–у!.. Красота! Жди от меня грандиозного подарка!
Несколько минут спустя Петр и Мария сидели за круглым столом и пили чай. Бобров рассказывал сестре о Власове. Она слушала внимательно. Заметно было, что немного волнуется. В конце сказала решительно:
- Мы не можем, Петя, остаться равнодушными. Речь ведь идет не только о человеке, но и об опытном конструкторе…
- Я уже пробовал, Муся, быть "неравнодушным", да он точно черт! - махнул рукой Петр и добавил, хитро прищурив глаз: - Попытайся ты… Ведь он в некотором смысле твоя симпатия.
- Ладно… "Симпатия", - деланно рассердилась сестра. - Меня, думаешь, послушается? Нам надо сообща.
Петр отодвинул от себя стакан с недопитым чаем и медленно встал. Подошел к двери балкона, открыл, засмотрелся на ночь. Рядом с ним стала сестра. Слушая ее ровное дыхание, он ожидал, не объяснит ли она, как ему надо действовать? Но Мария молчала, думая о чем‑то своем. Потом негромко сказала:
- Ты не все рассказал мне, Петя, с кем же он пил?
Бобров почувствовал, как ему на плечо легла ее мягкая рука. Склонив голову, он щекой почти коснулся горячего лица сестры.
- Понимаешь, Муся, мне кажется, я просто плохо понимаю людей…
- Ну, рассказывай же! -потребовала сестра, не сводя с него пытливого взгляда.
Бобров рассмеялся.
- С адвокатом Давыдовичем.
- Фу, как глупо! Чего же ты смеешься? Плакать надо…
Бобров не выдержал и расхохотался.
- Самое смешное, что мой будущий тесть… Нет, ты не поверишь! ходит на свидания к молодым женщинам. Я полчаса тому назад видел его с одной особой… на берегу!
Ироническая улыбка мелькнула на лице Марии.
- Люся, конечно, не знает о проделках папаши? - спросила она. - Вот старая рухлядь! В его то годы глупостями заниматься!.. Ну, я пойду, Петя. И тебе пора отдыхать. Только прошу, пожалуйста, подумай о Власове. Не отворачивайся от него. Он ведь не такой уж плохой человек…
Глава восьмая
Утро выходного дня выдалось теплым, по–настоящему весенним.Бобров застал Власова на огороде. Тот только что закончил разбрасывать по грядкам навоз. В руках держал вилы.
- Под репу или под лук готовите плантацию, Василий Васильевич? - спросил Бобров, здороваясь с хозяином.
Конструктор некоторое время задержал вопросительный взгляд на его лице, пытаясь понять, не шутит ли неожиданный гость. Поставив вилы к стволу яблони, насупился и зашагал впереди.
- Пошли в дом.
В передней хозяин указал гостю на стул, сам сел напротив. Закурили молча.
- Капа! - крикнул Власов жене. - Завтрак скоро будет готов?
После этого, взглянув на Боброва, ответил:
- И лук, и репа - не лишнее в доме. А главное - свое! Но тебе, я вижу, не нравится мой образ жизни. Это как будет угодно.
- Вот уж, Василий Васильевич! - удивился Бобров. - Репа, лук, цветы, сад - это же прекрасное занятие для человека умственного труда! На досуге, конечно…
В это время в комнату вошла жена Власова Капитолина Егоровна. Увидав Боброва, всплеснула руками:
- О–о, какой гость у нас! Воздушный бог… Здравствуйте!
Поднявшись, Петр грациозно поклонился.
- Давно я не видела вас. И вы‑то хороши, совсем позабыли знакомых… - выговаривала она ему. - Ну, сейчас завтракать будем. Присаживайтесь к столу.
Как ни уверял Бобров, что он уже завтракал, все же пришлось уступить.
За столом, продолжая разговор с хозяйкой, он украдкой посматривал на Власова, угрюмо глядевшего в свою тарелку.
- Что же это такое, Петр Алексеевич, Макаров так поссорился с Васей?.. -спросила Капитолина Егоровна. - Жили раньше как братья родные. А теперь все вверх тормашками!
- Капа! - сурово остановил жену Власов. - Жужжишь, как муха под абажуром!
Хозяйка взглянула на помрачневшего мужа, и наступила неловкая довольно длительная пауза. Бобров перестал есть. Облокотившись одной рукой на стол, он другой потрогал затылок, соображая, как бы получше начать разговор, ради которого пришел сюда. Почувствовав, что между мужчинами должна быть своя беседа, Капитолина Егоровна поднялась и вышла.Когда они остались вдвоем, Бобров сказал:
- Василий Васильевич, много я думал о Макарове… Эх, создать бы вам такую машину, чтобы у нас, летчиков, дух захватило! Ей–богу, стройте, я первый пойду на штурм звукового барьера! Поверьте, не подведу… Слава будет и вам и нам. Родина скажет слава смелым!
Власов, занятый какими‑то своими мыслями, будто позабыл о присутствии летчика. Лишь через минуту поднял голову и спросил:
- Петр Алексеевич, ты пришел, чтобы уговорить меня?.. - и, не дав Боброву ответить, поднялся. - Не люблю, скажу откровенно, очень не люблю уговаривателей.
- Василий Васильевич!.. И это вы говорите мне?
- Да! Напрасно, Петя, тратишь время попусту. Бобров поднялся, заговорил взволнованно:
- Хорошо, я тоже скажу откровенно. До сих пор я не только уважал конструктора Власова… Я любил его. Когда мне приходилось поднимать вашу машину в воздух, я забывал, что она только что родилась… Я садился в нее, как на объезженную лошадь, потому что верил вам. Я не думал о жизни, радовался… Я мечтал о той минуте, когда взлечу на вашей новой, необыкновенной машине и всему миру выпишу в небе ваше имя… Но теперь вижу- все это чепуха!..
Выйдя на улицу, Бобров ощутил горечь в душе, хотелось вернуться и закричать в лицо конструктору: "Старина, да не вешай ты нос!.." Он несколько раз останавливался, оглядывался и снова шел дальше.
"Надо сейчас же поговорить с Федором!" ― решил летчик. Из ближайшей будки телефона–автомата он позвонил Макарову. Анастасия Семеновна ответила коротко: "Он на заводе". Петр вздохнул и повесил трубку, даже не назвав себя. Вспомнил, что Федор даже в выходные дни не отдыхает.
Встретился он с Макаровым рано утром на следующий день. Погода стояла хмурая, туманная, самолеты в воздух не поднимались. Войдя в кабинет, Бобров увидел Макарова спящим на диване. 'Посмотрел на взлохмаченную, уткнувшуюся в резиновую подушку голову, и ему стало жаль товарища.
- Вставай! -крикнул он.
На его крик в кабинете появилась тетя Поля. Замахала руками, зашипела на летчика, точно рассерженная гусыня.
- Человек только что прилег… Отцепись ты, ради бога, Петр Алексеич! Господи, чуть свет принесло тебя! Иди на свой аэродром, там и шуми, сколько захочешь.
- У–ух ты!.. - смутился Петр. - Хорош у Федора адъютант… Ладно, не маши своими тряпками, уйду.
Но Федор уже проснулся. Улыбка на его заспанном лице была по–детски трогательная. Летчик расхохотался.
- Ты что это? Или у тебя квартиры нет? Матери нет, а? По воскресеньям работаешь! Да надолго ли тебя хватит?
Федор провел пятерней по взлохмаченным волосам, приглаживая их назад, но они, как нарочно, торчали в разные стороны.
- Э–эх, ты!.. - вздохнул Петр.
- Тетя Поля, - обратился Макаров к уборщице, - пить хочу. И голова трещит.
- Стопочку, Федор Иванович… - осторожно посоветовала тетя Поля.
- Это на работе, что ли? - удивился Макаров. -Чаю горячего и крепкого! Пару стаканов нам.
Пока тетя Поля ходила за чаем, Бобров рассказал конструктору, что у него произошло с Власовым, и тут же решительно заявил, что считает нужным поговорить с парторгом Веселовым.
Федор сидел, погруженный в свои мысли, взгляд его при этом был направлен в одну точку на столе. Бобров невольно посмотрел на то место.