В годы работы в центральных газетах оттачивается мастерство Диковского-очеркиста. "Очерк, - писал он, - должен рассказать о новых явлениях, происходящих в нашей стране, увлекательно, сильно и коротко, языком художника, умеющего видеть и обобщать". Поэтому, прежде чем написать очерк "Судья", он не только побывал на судебных процессах и поговорил с народным судьей, но и посетил ряд предприятий, был в райкоме партии, побеседовал с десятками людей, с которыми связана работа судьи. Так же рождались другие очерки. Лучшие из них - "Операция доктора Бага", "Волнение", "Башмак", "Тундра и культура", "Герой школы" - прочно вошли в творческое наследие писателя.
Газетным выступлениям С. Диковского всегда были чужды шаблон, слепое следование законам жанра.
Интересно в этом отношении воспоминание одного из бывших "правдистов".
"Разъездной корреспондент отдела информации… Диковский должен был из каждой поездки привозить как можно больше сообщений о текущей жизни на местах, о самых последи их событиях и на заводах и в колхозах. А он доставлял в отдел не информацию и даже не обычные газетные очерки, а художественные произведения, с ювелирным блеском отделанные миниатюры. Не печатать их было непростительным грехом.
…Патриоты репортажа и информации инструктировали его примерно так:
- Главное, товарищ Диковский, запомните: вы сотрудник отдела информации, ясно?
Диковский слушал почтительно, со строгим выражением лица и согласно кивал головой.
- А зарисовочки ваши… что ж, они хороши, это бесспорно, и на летучках их всегда хвалят. Но… все-таки нужна информация. Понимаете? Самая обыкновенная информация.
Диковский еще ниже наклонял голову, с его лица не сходило выражение вины. Он уезжал в очередную командировку и по возвращении…
- Как? Что это?.. А? Опять ваши зарисовочки! - огорчались мастера репортажа. Новая корреспонденция переходила из рук в руки, и чем больше ее читали, тем больше она нравилась…"
Международная обстановка 30-х годов усилила значение военно-патриотической темы. Рассказы "Погоня" и "На тихой заставе" дополняют картину пограничных будней, созданную в книге "Застава N". В каждом из них показан тот мужественный, самоотверженный и скромный характер советского воина, который всегда привлекал С. Диковского.
Спокойно и просто, словно о чем-то обыденном, рассказывает повар Федор Хрисенков о нападении банды на "тихую" заставу и даже не упоминает о том, что он сам совершил подвиг ("На тихой заставе"). Между тем Федор Хрисенков, оказавшись один среди врагов, криком "В ружье!" поднял уже окруженную бандой казарму и лишь чудом остался в живых.
Одновременно писатель много и плодотворно работает над рассказами. Трудовому перевоспитанию нарушителей закона, осужденных советским судом, посвящены "Жалоба", "История одной кражи", "Капельдудка". В центре рассказов "Арифметика", "Васса", "Сундук" - советский человек, строитель нового общества с его новым взглядом на жизнь и труд.
В 1930 году ПУАРМ направил С. Диковского учиться на японоведческий факультет Дальневосточного университета. Там он впервые столкнулся с японцами - преподавателями и студентами. Наблюдения этих лет отразились в рассказах из жизни Японии.
Теплыми красками и с большим сочувствием нарисован портрет японской крестьянки Умэко ("Госпожа Слива"), Нужда заставила ее стать временной женой, а по существу, прислугой учителя Ямадзаки, мелочного, самодовольного педанта. Подавленная тяжестью вековых обычаев и предрассудков, миловидная и работящая Умэко постепенно превращается в безмолвную рабу, а затем лишается крова и средств к существованию. После долгих и бесплодных поисков работы Умэко становится грузчицей угля на пароходной пристани. Непосильный труд уже через год превратил молодую женщину в старуху, а вскоре стал и причиной ее гибели.
В отличие от покорной Умэко, герои рассказов "Клетка" и "Труба" открыто протестуют против бесправного положения. Идя на большой риск, коллектив рабочего любительского театра ставит пьесу "Клетка". Нет, режиссер не восстановил запрещенного текста, он просто превратил его в пантомиму. А цензорские купюры были восполнены стихийными репликами из зрительного зала, где находились рабочие заводов и судоверфей, трамвайщики и студенты, матросы и работницы фабрик.
Молодой рабочий Нагано ("Труба"), еще вчера сомневавшийся в успехе забастовки, сегодня берет на себя самую опасную и трудную роль: он поднимается на вершину сорокаметровой заводской трубы, являя собой живой флаг забастовщиков. Ни холодные ночи, ни угрозы полицейских, ни брандспойт пожарных не смогли сломить в течение шести суток мужества молодого рабочего.
Эти рассказы содержат немало интересных подробностей об обычаях, традициях и быте японцев. Писателю удалось достичь в них большой жизненной достоверности, хотя он никогда не был в Японии.
Лучшие рассказы тех лет вошли в небольшую книжку "Железная утка" (1936) и свидетельствовали о росте дарования С. Диковского и овладении жанром рассказа.
В ознаменование двадцатилетия Октября по инициативе М. Горького было задумано пятитомное издание "Две пятилетки", посвященное героическим подвигам советских людей. В первом томе предполагалось опубликовать материалы С. Диковского о пограничниках. Посетив с группой писателей М. Горького в его доме, где обсуждалось это издание, С. Диковский с воодушевлением принялся за работу. Исходным материалом для повести послужили газетные сообщения о братьях Котельниковых: когда старший погиб в схватке с японцами, младший добровольно заменил его в строю пограничников. Однако писатель хотел развить тему более широко: показать наш, советский, высокопатриотический народ и противника, пусть и сильного, вымуштрованного, "но все же обреченного в стычках с нами на гибель, потому что с Красной Армией сейчас никакая армия не может сравниться".
Несмотря на глубокое и детальное знание жизни пограничников, С. Диковский вновь едет на Дальний Восток, чтобы еще раз увидеть будни людей, охраняющих границу. Бойцы и командиры одного из самых боевых отрядов становятся прототипами его новой повести "Патриоты".
Биография главного героя Андрея Коржа неотделима от биографии страны. Ударник первых пятилеток, комсомолец, он живет на горячем энтузиазме, присущем молодому поколению 30-х годов. Надев военную форму с зелеными петлицами, Корж проходит суровую и сложную школу пограничных будней, без которой невозможна защита границы. Однако несет он военную службу легко и радостно, как недавно нес заслуженную славу бригадира маляров и штукатуров. У него живой, общительный характер: "Только три дня прошло с тех пор, как на утренней поверке впервые выкликнули фамилию Коржа, но бойцам и начальнику уже казалось, что всю жизнь они видели это веселое лицо".
На заставу Корж привез уйму цепких словечек, смешных рассказов, песен. У него всегда в запасе шутка, и он сам готов от души посмеяться вместе со всеми над собственной оплошностью. На полигоне Корж метко бьет по мишени, на манеже гарцует как прирожденный джигит, в казарме виртуозно играет на баяне, а в трудную минуту, при встрече с нарушителями границы, Корж смел и находчив, в бою отважен и самоотвержен, готов отдать жизнь за Родину.
Несмотря на несхожесть, ибо "срок иной, пора иная", в Андрее Корже можно узнать некоторые черты его младшего литературного собрата, бравого бойца, неунывающего Василия Теркина. Критика послевоенных лет отмечала, что С. Диковским были точно схвачены и переданы типические черты характера советского воина.
Стоя на посту, Корж постоянно ощущал свою необъятную страну, безопасность которой он охранял. И стране был дорог Андрей Корж. Нельзя без волнения читать строки писем, присланных на заставу после его гибели. Искреннее глубокое участие соседствует в них с гордостью за советского бойца, ненависть к врагу - с готовностью занять место Коржа в строю пограничников. Эти письма - документы истинного патриотизма, присущего в равной мере бойцам пограничной заставы и всему советскому народу.
С любовью и симпатией изображены в повести красноармейцы-пограничники и начальник заставы капитан Дубах. По сигналу боевой тревоги горстка бойцов, не исключая и повара, вступает в бой с сильным и многочисленным противником. Этих отважных людей писатель назвал простым и волнующим словом - патриоты.
Но если широко "рассказывать о нашем патриотизме, - говорил С. Диковский, - то надо противопоставить ему и патриотизм, чуждый нам". Писатель полагал необходимым хорошо знать врага, а им в 30-е годы была японская армия, чьи вооруженные провокации на дальневосточной границе грозили вылиться в открытую войну с нашей страной.
На страницах повести писатель показал жизнь представителей японской военщины - от рядового солдата до поручика - обнажив их глубокое отличие от советских воинов.
Еще сотрудничая в армейской газете "Тревога", С. Диковский как-то сказал: "Пять тысяч выправленных военкоровских заметок и рабкоровских писем - эта, пожалуй, стоит большой книги". Такой книгой стала повесть "Патриоты". Опубликованная в журнале "Новый мир" (сборник "Две пятилетки" не состоялся), а затем вышедшая отдельной книгой, она имела большой успех.
С. Диковский, в отличие от большинства писателей, раскрывающих военно-патриотическую тему на материале революции и гражданской войны, показал будни Красной Армии в 30-е годы. Это, наряду с художественными достоинствами, обеспечило повести долгую жизнь.
Созданная в 1937 году повесть "Патриоты" стала рубежом в творчестве С. Диковского. Оставив газету, он полностью посвящает себя писательскому труду, много и успешно работает в жанре рассказа. В 1938 году журнал "Новый мир" публикует рассказы "Горячие ключи", "Рыбья карта" и "Егор Цыганков", объединенные в цикл "Старики".