- В ескадрилью лейтенанта Солдатова, товарищ майор, а мое звание старшина.
- Ах, дарданелла усатая, не мог ко мне…
- А вы переиначьте, - опять высунулся со своим языком Вовка. - Волоха возьмите механиком к себе, Демарева ординарцем так и оставьте, а меня бы помощником к нему. Эх, и зажили бы…
- Посмотрим, - поддержал шутника Николай Николаевич. - Не забывайте дружка, наведывайтесь.
- Нагрянем, вот оглядимся, - посулился Шрамм вдогонку.
Сергей едва тащился следом за своим командиром, провожая с тоской взлетающие с далекого аэродрома истребители, и такое желание повернуть обратно - хоть разорвись. Майор старался держаться рядом с ординарцем, сбавлял шаг. Он очень даже сочувствовал пареньку: приятного мало в этой должности, но армия есть армия. Он, может, хотел бы отдохнуть от войн, боевых тревог и команд, а у него на плечах еще и домашнее хозяйство. Холостому легче, вернее, проще. Так - дак так, а не так - дак шапку об пол, в середу домой.
Бушуев подождал, когда Сергей поравнялся с ним, по-товарищески давнул локоть:
- Не отчаивайся. Отчаянье хуже паники. Суворов тоже не вдруг стал генералиссимусом, с капрала начинал. Все начинается почти с ничего. И ты, дай-ка, еще инженером дивизии станешь. Было бы призвание, дорогу найдешь.
Он круто свернул в узенький проулочек между частоколами, толкнул калитку.
Майор жил простенько. Шлакоблочный домик на два хозяина, сараюшка для дров, у крыльца груда бревен и корытце.
- Предшественник в наследство оставил, - кивнул он на него.
Зашли в дом - и в доме не густо добра. Солдат есть солдат, У Сергея немного полегчало на душе: простому человеку служить проще. А он-то боялся, что раз командир, так все в трофейных коврах да в полировке. А ему некогда было трофеи собирать. Тут у него…
- Биллиард, - будто угадав его мысли, развел руками Бушуев. - Любаша! Ты где?
- Сплю. Чего тебе?
- Вставай, помощника привел.
- Какого еще помощника? Сам хорошо справляешься.
Сергей покраснел и отвернулся.
- Не болтай, поднимайся, пристрой парнишку. - И ушел.
Сергей снял вещмешок с одного плеча, шинельную скатку с другого, а куда это имущество деть - не знает. В руках держать - ни то ни се, и положить, куда ни положи - на виду.
"Ну, где-то никак не раскачается бабуся".
- Здравствуй, молодой человек.
Обернулся - "бабуся" лет двадцати пяти такая стоит перед ним. Рыженькая, в белом шелковом халате до полу, на плечах белая шелковая шаль. Что куколка тутового шелкопряда, которая уже прогрызла кокон и вот-вот выберется из него серой бабочкой.
- Ординарцем к нам? Слава богу. А то у командиров эскадрильев у всех есть, мой скромник на жену надеется.
"Командиров эскадрильев, - передразнил хозяйку Сергей. - Майорша, а Дунька Дунькой".
Майорша подошла к зеркалу. Зеркало маленькое, для бритья, висит на гвоздике. Сдвинула на спину шаль и занялась прической.
- Чего и уставился? Обслепнешь. - Она воткнула в спелые губы черную шпильку, широкие рукава халата скатились к плечам, обнажив руки.
Сергей швырнул мешок в угол, расстегнул рукава гимнастерки и закатал их.
- Что прикажете делать? Вам кофе или…
- Без иронии, сержант. Кофе сварено.
- Между прочим… как вас по имени-отчеству?
- Любовь Андреевна.
- Так вот, Любовь Андреевна, кому-кому, а вам-то надо бы правильно говорить слово "эскадрилья".
Говорят, что большая дружба и даже любовь порой начинаются с ссоры. Проходит вражда, приходит привязанность. Неприязнь поселяется навсегда. Она не делает людей врагами, на и друзьями они никогда не станут. У Сергея к майорше неприязнь появилась тут же и росла день ото дня. Зато Любовь Андреевна день ото дня добрела к нему. И когда майор уехал на командирские сборы в округ, она не вытерпела, подсела к ординарцу и спросила:
- Ты любил кого-нибудь?
- Что? - и отодвинулся. - Когда бы я любил, если сейчас мне девятнадцати нет, да скоро полтора года, как в армии.
- А тебя? Тебя-то, наверно, любили девчата?
- Не знаю. Пока ни одна не призналась.
- Этак ты и умрешь холостяком. Поведать тебе легенду? Есть у нас, в Красноярском крае, легенда о последней спичке. Охотничек один мне ее рассказывал… Не проболтайся майору, смотри. Слушай.
Случилось это, когда тайга только-только узнала спички, табак и порох, но еще не отдавала предпочтения ни мужчине, ни женщине. Перед ней все люди были одинаково слабы и поэтому равны. Было этакое таежное равновесие: все промышляли.
Настала ночь. Месяц запутался в густой гриве кедра, как гребень в молодых кудрях, и никак не мог выбраться на небо. Темно и жутко. Сычи кричат, по деревьям звериные тени лазят.
Встретились они на маленькой полянке. Мужчина и женщина. Из разных становий, но оба одного роду-племени, оба усталые, оба с промысла. Она очень спать хочет, он еще больше курить. У него спички давно кончились, у нее одна осталась. Последняя. А спичка в тайге - это ночлег, тепло, еда. Но мужчина очень хочет курить. И женщина добреет. Ночевать и здесь, на поляне, можно. Не обязательно карабкаться в гору, искать укрытия в камнях. Вдвоем и здесь не страшно будет. Они набрали хворосту, нарвали сухой травы: спичка одна, последняя. Женщина подала ее мужчине. Тот чиркнул о коробок, поднес огонек к самокрутке, жадно затянулся, пощурился на свет и… потушил его сильной табачной струей. Потушил, усмехнулся и пошел. Он ничего не обещал, ничего не говорил. Она рассчитывала. Мало ли на что она рассчитывала. Ему в свое становье надо. Может, его там другой костер ждет…
Дико ухнул и захохотал над женщиной филин. Заахала, заохала, запотешалась над женской наивностью темная тайга.
- А-х-ха-х-ха-х-ха-х-ха… а-а! Что? Ночевала-а? Дура-а!
А он уходил. Женщина вскинула ружье и выстрелила. В хохочущего филина.
Повисла на сухом дереве мертвая птица, смолкло эхо, мигнул и пропал в чаще огонек папиросы. Темно. Холодно. Страшно одной.
- Вот какая легенда есть про нас, - опустила ресницы майорша.
- И к чему вы ее рассказали? - Сергей встал с бревна, оперся на колун: люди кругом, вот, скажут, сидят парочкой.
- Не понял, да?
- Да понял. Замуж за ровню надо выходить. А то выскочите абы за кого, он вам в отцы годится, потом и сочиняете легенды. Ну что вот, по любви ты вышла?
- Какая любовь за два дня могла завестись? По глупости. А точнее - по нужде. Война, нехватки. Деревня так и деревня. Ни в себя, ни на себя. Семьища. И тут кончилась война, авиатор этот с неба упал. Бабка Ульяна, сводня наша деревенская, шепчет мне: "Не теряйся, Любка, охотник твой вернется или нет, и этот погостит да уедет. Леший с ней, с молодостью да красотой, с лица воду не пить, зато жить в достатке будешь". А у него, видишь, сколько достатку: кривое ружье нечищенное да холостые патроны…
Любовь Андреевна дурашливо надвинула пилотку Сергею на глаза и убежала. Сергей резко двинул ее обратно на затылок, хотел пульнуть вслед что-нибудь язвительное, но сдержался.
Смолчал он и когда майор вернулся. Молчал, служил исправно: продукты выписывал да получал, вечерами дрова пилил, порядок наводил в доме. Развязал Сергей руки майору. Бушуев так и сказал однажды за столом:
- Не ты - запарился бы в дарданеллу. Для нашего брата великое дело - верный ординарец.
Герка с Вовкой нагрянули в гости к Сергею 7 ноября. Майор дежурил на аэродроме, Любовь Андреевна отсыпалась. Разделись, посматривают, где их друг живет.
Герка присел на краешек хрупкого плетеного стула, дыхнуть глубже боится, Шрамм пошел шнырить везде. В ванную заглянул, в кладовую, полежал на Сергеевой постели в нише, заглянул в комнату майорши.
- Пардон.
На цыпочках, на цыпочках удалился из опасной зоны.
- Смотри. Она у нас строгая.
- Ох, Сережка-а… И как ты живешь здесь?
- Я-то ничего, а ты как?
- О-о! Чуть самое главное не забыл. - Вовка вынул из кармана тоненькую книжечку в желтой обложке и шлеп ее на стол. - Во! На зажигалку выменял у японца. Японско-русский словарь. Я этот картавый язык теперь досконально изучу.
- Ну-ка, ну-ка… - Сергей открыл первую страницу. Вверху крупно и корявым почерком нацарапано: "животные", а ниже, помельче: "блоха".
- Вы над кем это закатываетесь, мальчики? - высунулась из спальни майорша.
- Да вот, Любовь Андреевна, Вовка книженцию раздобыл по знакомству. Вы только послушайте, кто у них к животным относится: блоха, воробей, горбуша, жеребец.
- Да! Чего я еще достал! - Вовка порылся в кармане. - Во! Билеты на экскурсию по местам боевой славы. Собирайтесь. Я уже был раз.
- Тебя и туда сгоняло?
- Общаться надо, общаться. К японцам в гости сходим. Копченой лососинки поедим, икры малосольной. А? Поехали!
- Я не против, если Любовь Андреевна отпустит, - сдипломатничал Сергей.
- Прогуляйтесь, мальчики. Кстати, соседка-лейтенантша болтала, будто японцы меняют шелк на сигареты. Прихвати, Сережа, с десяток пачек.
- Куда ему в коммерсанты? Назначьте торгпредом меня, в убытке не останетесь.
- Пожалуйста, как тебя… Володя.
- Благодарю за доверие. - Шрамм шаркнул подошвой и поклонился. Майорша разулыбалась.
Поехали на экскурсию.
- Нет, ты скажи, как мы с ними обмениваться речами будем?
- Словарь на что? Все предусмотрено.
- Не много с твоим словарем набеседуешь.
- Это через почему что?
- Смотри: здесь по-русски, здесь, вероятно, по-японски, тут русское произношение японскими буквами. Надул тебя самурай. Выбрось свою грамматику.