Нелли вызывала у Юрасовой двойственное чувство. Леокадии нравились ее жизнерадостность, смешливость, то, что Нелли обожает своего Саньчика, прямо светится, говоря о нем.
- Вымою Саньчику голову - волосы у него становятся мягкими, пушистыми. Я ему говорю: "Привела тебя к виду, удобному для логарифмирования".
А вот поглощенность Нелли пустяками не находила в Леокадии отклика. Но что сделаешь, если она создана именно из подобно сплава? И все равно с ней, даже вот такой, легко и любопытно.
- Ты где Новый год встречаешь? - поинтересовалась Нелли.
Леокадия очень устала за эти дни и думала посидеть вечером с отцом. Ее приглашали к себе и Верочка Сибирцева, и Громаковы, Лобунцы, но она решила остаться дома.
- И не надейся! - категорически отвергла этот план Нелли. - Пойдешь со мной!
- Куда-а? - испуганно спросила Леокадия.
- Куда поведу! В свет! Со мной не пропадешь!
- Нет, нет, я буду дома…
- Ты где живешь?
- На Морской, семнадцать.
- Ясно. Я не прощаюсь.
В девять тридцать вечера Нелли разыскала квартиру Юрасовых. Алексей Павлович, с недоумением поглядев на молодую красивую даму, сказал, что дочка в интернате.
Нелли решительно зашагала туда, извлекла Леокадию из зала, где та была с детьми у елки, и сердито заявила, что это черт знает что, и в конце концов имеет Лешка право на кусочек личной жизни, хотя бы в новогоднюю ночь.
- Я с родителями Саньчика иду встречать Новый год к директору комбината, он - товарищ свекра… Уже звонила к Альзиным, они будут рады тебя видеть…
- Да, Альзиных я очень люблю, - заколебалась Леокадия.
- Тем более! Пошли.
Если бы знала Юрасова, как повернет ее жизнь этот вечер, может быть, она и не пошла бы к Альзиным. А может, помчалась стремглав. Кто ведает? Но сейчас она ответила, что надо сначала заглянуть домой, и пусть папа решит - каково ему сидеть в одиночестве.
Алексей Павлович даже повеселел, услышав о предложении Нелли:
- Ты пойди, доченька. Не стариковать же тебе с нами. А я посижу у Самсоныча - там собирается кое-кто из партизан…
Леокадия все так же неохотно надела черное шерстяное платье, нитку белых бус. Нелли чуть не силой подвела ей своим карандашом брови, своей помадой - губы и торжественно "повела в свет".
У Альзиных Леокадию встретили радостными возгласами. Изабелла Семеновна расцеловала ее:
- Вот хорошо, что пришла.
Здесь уже были Валентина Ивановна с мужем; еще более похорошевший, с густыми, почти сросшимися на переносице бровями Мигун; Аллочка, сидевшая нахохлившись, поодаль от него, как видно, пребывала в дурном настроении.
Они уже года четыре как поженились. Алла работала лаборанткой в научно-исследовательском институте у Валентины Ивановны.
Андрей Дмитриевич Мигун - главным инженером комбината… Дом Мигунов - полная чаша, но какой-то холодный, без души.
Леокадия старалась реже бывать у них: тяжело приходить туда где в воздухе висят отчужденность и ссора. Алла что-то недоговаривает, смотрит на подругу жалкими, виноватыми глазами.
Вот тебе и "догнала счастье", как проповедовала когда-то! Все на свете затмили высокий рост и соболиные брови.
В углу дивана Леокадия увидела смуглолицего мужчину лет тридцати пяти, с огромными глазами под бровями вразлет, отчего взгляд казался диковатым. Темные жесткие волосы слегка серебрились на висках.
Мужчина поднялся навстречу Леокадии: высокий, спортивного склада, в черном, подступающем к самому подбородку свитере. "Что за пуританский наряд?" - иронически подумала Юрасова.
Он протянул Леокадии руку с сильными, но щадящими пальцами.
- Куприянов…
Леокадия, торопливо отобрав руку, забыла назвать себя и отошла к Альзину; он стал рассказывать ей о теплицах комбината - новом своем увлечении.
- Вы еще узнаете, Лешенька, силу гидропоники! Уже сейчас она дает рабочим круглый год помидоры и огурцы…
Когда все уселись за праздничный стол, то по правую руку от Леокадии оказался Куприянов, по левую - Григорий Захарович, Нелли - напротив. Леокадия, немного отодвинувшись от Куприянова; мысленно взмолилась, чтобы этот человек не оказался тривиальным ухажером с дежурным набором комплиментов и любезностей. Но он видно, вовсе не был предрасположен к ним, сидел, спокойно поглядывая на всех, и только спросил, как ее величать.
Она вспыхнула, решив, что это намек на недавнюю ее неловкость, хотела ответить колкостью, но сдержалась и назвала имя.
- Львиное сердце? - удивленно произнес Куприянов.
Она поглядела, не понимая.
- По латыни Леокадия - "Львиное сердце".
- Да что вы?
- Оно у вас действительно такое? - добро улыбнувшись, спросил он.
- Правду сказать, я его совсем не знаю. - Леокадия тут же пс досадовала на себя за такой ответ незнакомому человеку.
- Алексей Михайлович, - обратился Альзин к Куприянову, интересно, что советовал ваш Гиппократ по поводу проблемы нянечек?
- А что советовал ваш академик Вернадский, - в тон ему ответил Куприянов, - по поводу необходимости химику строить самом себе корпуса?
Альзин вздохнул притворно:
- Тяжкая доля… Но зато сделаешь уже все как надо!
- О! Какие великатесы и заисканные блюда! - воскликнула Нелли, оглядев стол. И уже с напускным ужасом: - Такое обилие может любого вогнать в инфаркт!
Альзин сочувственно закивал головой, но здесь же, словно успокаивая, заметил:
- Химики, Нелли Константиновна, кажется, научились синтетически получать гормон, контролирующий отложение жировых веществ в организме.
- Ну, тогда я спокойна. Прошу зачислить на довольствие! - величественно кивнула белокурой головкой Нелли. - И… да исчезнут толстяки и толстухи!
Отец и мать Петровы запротестовали:
- Ну, а нам как быть?
Леокадия, глядя на Петровых, совершенно отчетливо вспомнила лицо их сына: крутой подбородок, добрые глаза. Он походил и на отца и на мать, а они - друг на друга.
Нелли, немного подвыпив, развлекала своего соседа, Мигуна.
- Представляете, одна женщина познакомилась на курорте с инженером. Ну, начался тяжелейший флирт. Вспыхнула душераздирающая любовь до потери сознательности. Пришла пора расставаться. Слезы, вздохи, обмен адресами. И выясняется, что они живут в одном городе, на одной улице и даже в одном доме. Только подъезды разные.
Нелька прямо переполнена подобными историями. И не поймешь, где кончается истина, а где начинается фантазия.
Аллочке рассказ нисколько не понравился. Она презрительно передернула плечиком, сняла очки и маленьким платком протерла золотой извив оправы. Мигун же довольно расхохотался, словно ему напомнили о чем-то приятном.
- Пути неисповедимы! - Он провел короткопалой рукой по своей каштановой гриве над высоким светлым лбом.
Нелли бесцеремонно обратилась к Леокадии:
- Ну, а как поживает твой Нагибов-Шеремет?
Вот вредная, нарочно, что ли, вспомнила о юношеской привязанности Лешки? Совсем не умеет вести себя за столом.
- Вполне благополучно - спокойно ответила Леокадия, заметив почему-то напрягшийся взгляд Куприянова, - женился, как и у тебя - двое ребят…
- Шеремет по-чувашски - достойный сожаления, - сказал Куприянов и рассмеялся. - Я сегодня в переводчики записался!
- А кто вы по профессии? - тихо спросила Леокадия.
Куприянов посмотрел лукаво:
- Как вы думаете?
Собственно, ей это, конечно, было все равно: шофер или геодезист, учитель или аппаратчик. Важно, что он, кажется, хороший. Такой, как есть - хороший, с седеющими висками, вовсе не с диковатым, а смелым взглядом больших глаз, с широкими ногтями осторожных пальцев.
- Не угадаете? - по-своему объяснил заминку с ответом Куприянов.
- Я думаю, вы - врач.
Куприянов поразился:
- Как вы узнали?
- По Гиппократу. - Она хитренько прищурила зеленоватые глаза.
Хотя разговаривали они тихо, Нелли, видно, все слышала и вмешалась:
- Он, подружка, пятиморское светило: главврач городской больницы и проницательнейший рентгенолог. А на общественных началах - председатель общества психотерапевтов Галактики и созвездия Гончих Псов.
Куприянов терпеливо выслушал тираду, хотя по тому, как заиграл желвак на его смуглой щеке, видно было, что аттестация удовольствия ему не доставила.
- О неотразимая чужеземка! - сказал он. - Уверен, что в коре вашего головного мозга не четырнадцать миллиардов нервных клеток, как у каждого из присутствующих здесь, а двадцать восемь, и все - воинственные.
- Не так страшен черт, как его малютка! - рассмеялась Нелли. - Не устраивайте мне вечер сатиры и юмора.
- Нелечка Константиновна, - вкрадчиво обратился к ней Мигун - и поглядел нежно, - не пойти ли нам потанцевать?
Взгляд Нелли сразу стал холодным, отчужденным:
- Не пойти.
Аллочка недобро посмотрела на мужа: "Получил?"
Леокадия с огорчением подумала о Мигунах: "Скверно им". По всему чувствовалось - там канун разрыва. Они уже не в состоянии были даже от людей скрыть ни своей раздражительности, ни взаимной неприязни.
Есть такие несчастные семьи, в которых, ни на один день не ослабевая, идет изнуряющая борьба самолюбий, характеров, какое-то нелепое состязание в независимости, пренебрежении друг к другу когда прямо об этом не говорится, но все время дается понять: "Обойдусь без тебя", "Свет не только в окне". И уже трудно сказать, чем эти люди не подходят друг другу, и странно, что они еще вместе.
- Почему вы ничего не едите? - спросил Куприянов у Леокадии.