- Верно, непостижимо, - покорно согласился Шутов и ладонью смахнул на другую ладонь горстку монет со стола. - Но факт, друг Женя, к тому же описанный в литературе.
- А мне… Я хочу прочитать эту литературу, - не проговорил - простонал мальчик. - Дайте мне…
- Ну, такие книги у нас не издают, - сокрушенно развел руками Шутов и, мельком скосив глаза, пересчитал деньги - верно ли рубль.
Говорил он и делал всякие подобающие случаю жесты заученно, механически, не боясь разоблачения, знал, с кем дело имеет. Он и сам уже почти уверовал в то, что рассказывал, забыв, что вычитал все из одной-единственной, как-то случайно попавшейся книги, изданной как раз у нас, а не где-то, "Парапсихология" профессора Хэнзела, в переводе с английского. Листал он ее тогда от скуки, от нечего делать, от случившегося безденежья, не думал, что может на что-то сгодиться. Когда же в компании кто-то затеял разговор о телепатии ("А вот было с одним: вдруг как ударило его - брат умер. И верно - пришла телеграмма, что именно в тот самый день и час брат скончался. Правда, близнецами они были"), Шутов и ввернул рассказ о Жераре Краузе, умолчав, естественно, о приведенных в книге фактах разоблачения. И видя живейший, подогретый спиртным интерес к теме, стал подкидывать еще истории, без ненужных, как он считал, комментариев профессора Хэнзела. Потом пришло время, когда показалось, будто и сам он причастен к психическому феномену. Тогда-то и придумал коронный свой номер со звонком - на последний случай, чтобы зазванный приятель расщедрился, раскошелился еще на одну бутылочку, последнюю, расставанную, наисладчайшую…
- Понимаешь, друг Женя, когда-то в детстве убежал я из дома и скитался с бродячим фокусником. В послевоенное трудное время по-разному зарабатывали люди на хлеб насущный, а это был настоящий маг. Кое-что передал он мне… Психокинетическая сила, например. Постулат, положенный Форвальдом в основу вычислений этой силы, предполагает… Впрочем, зачем тебе это?
- Нужно, нужно, - горячо запротестовал Женя. - Я хочу понять…
- Понять? Понять ты не сможешь, - вздохнул Шутов. - Но, так сказать, соприкоснуться…
Громко, требовательно зазвенел звонок в прихожей.
- Кто-то пришел, - сокрушенно сказал мальчик, заранее ополчаясь на того, кто не вовремя врывается сюда, разрушая такой великолепный, такой таинственный, такой глубокий разговор.
- Пойди глянь, - попросил Шутов.
За дверью никого не было.
- Мальчишки хулиганят, - обрадованно сообщил Женя, но только захлопнул дверь, как вновь забился над головой молоточек звонка. Однако лестничная клетка опять была пуста.
- Кто там? - спросил из комнаты Шутов.
- Никого, - растерянно сказал Женя, возвращаясь и оглядываясь. - Там никого нет…
Звонок в третий раз зазвенел. Женя вскочил.
- Не надо, - подавленно, огорченно произнес хозяин.
- Опять началось.
- Что началось? - У Жени ознобом обдало спину.
- Не знаю… Это бывает… - голос Шутова был глух, с хрипотцой. - Та самая сила, только не знаю… Тебе лучше уйти, Женя, не надо тебе видеть это.
Протестующе вскинутая рука Жени замерла: в прихожей звонили.
- А вы? - еле выговорил он.
- Мне от этого никуда не деться. Ты иди, иди. Скоро мать с вахты вернется. Иди.
Щелкнул замок, и Женя содрогнулся от жути: за порогом стоял человек, которого видел он на молении у баптистов. Видимо, в глазах у мальчика был такой испуг, что тот озабоченно заглянул поверх его головы в комнату - не случилось ли чего там?
- Подошел, хотел позвонить, руку поднял, а он и зазвенел, - сказал человек, все вглядываясь в глубь квартиры, не видя там ничего особенного. - Испортился, что ли? Шутова мне… - И узнал мальчика. - А ты что, тоже здесь живешь, брат?
Женя молча, боком, прижимая к животу портфель, боязливо сторонясь пришельца, выскользнул на лестничную площадку.
- Кто там, заходите! - подал голос Шутов.
- Здравствуй, брат. Потолковать мы хотели - помнишь? Вот я пришел…
В комнату без улыбки, глядя пристально, изучающе, все подмечая, входил Иринархов.
- А-а, - тоже приглядываясь к нему, удивленный несколько, протянул Шутов вместо приветствия.
Что-то неясное, расплывчатое, беспокойное вставало в памяти. Был у них разговор - не тот, во сне, - но суть его ускользала. О судьбе будто бы говорил Иринархов, о греховности человека, о спасении…
- О чем толковать будем? - спросил он недружелюбно. - На сухую какой может быть разговор у мужчин?
- Не уйдет это, - с напористой настойчивостью в голосе, но и с обещанием вроде возразил гость. - О тебе, брат, говорить будем.
- Персональное дело, что ли? - усмехнулся Шутов. - Так кворума нет.
Иринархов уже за стол сел, положил поверх крепкие руки. Основательно устроился, по-хозяйски, не на скорую руку дело решать пришел.
Странный получился у них разговор, путаный, без нужной ясности для Шутова, хоть и старался Иринархов, говорил много.
- Что-то не пойму я тебя, - признался хозяин, уставая от непривычного напряжения мысли. - Ты меня куда агитируешь? В религию, что ли, податься?
- А ты постарайся к этому слову иначе подойти, без того, как учили тебя, без предвзятости, - гнул свое гость. - Ты его прими как слово "душа". Душа-то у всякого есть. Вот к ней и оборотись. Ты не о друзьях своих думай, от них добра не жди. Ненадежны наши друзья и приятели. Господь так говорит: проклят человек, который надеется на человека.
- Тут он прав, - согласился Шутов, ощутив, как злорадное, горечью разбавленное чувство поднимается в нем, затмевая все.
- Вот видишь, - обрадованно подхватил Иринархов. - А господь не обманет, не предаст, не бросит в беде. Первая заповедь у нас: возлюби господа бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою, и всем разумением твоим.
- Хорошо все это, только ведь неверующий я, так что зря все…
- Да не зря, не зря. Вера придет, захотеть только надо, - надеждой обволакивал голос гостя, ласкал, приваживал.
- Что ж я там у вас делать буду? - сопротивляясь, не поддаваясь, с прищуром глянул на него Шутов. - Со старушками молитвы читать, песнопения всякие?
Иринархов вдруг выпрямился на стуле, подчеркивая торжественность, значительность того, что возгласит.
- Поначалу и попоешь, не убудет тебя. А потом сам учить будешь людей слову божьему. Пресвитером, может, сделаем тебя.
- Это вроде попа, что ли?
Еще слышалась усмешка в словах Шутова, но Иринархов наметано уловил и нечто новое - интерес, что ли. Будто коготком завязла птичка, не зная, не ведая, что пропасть ей теперь всей.
- Пресвитером, - отсекая насмешку, с ударением, с той уверенностью, которую дает убеждение в праве наставлять, произнес Иринархов. - Обеспечен будешь. Братья и сестры все сделают, в нужде не будешь. Дел-то всего - проповедь прочитать, просветить заблудших и ищущих, удержать в стаде да о пополнении позаботиться. Книг я тебе оставлю, какие нужно, почитай. Что запомнить - подскажу. Рядом буду, подмогну, а там найдутся люди - дальше поведут Христовой дорогой. Приемничек дадим, научу, что слушать…
- Какие книги, какие передачи? - насторожился Шутов. - Антисоветские? Тогда другого ищите.
- Ну зачем же так? - с укоризной покачал головой Иринархов. - Мы одно лишь слово божье проповедуем, души спасаем. Политика не наше дело. Вот я захватил… - он достал потрепанную книжку. - Вот - "Тайна счастья". Прочти, узнаешь, как взрастить плоды духа в своей жизни.
- Билл Грэм… Американец, что ли? - небрежно полистав книжку, спросил Шутов.
- Неважно, что американец. Известный баптистский проповедник, - уважение просквозило в словах гостя. - Ты только начни… На многое глаза откроет. Или это вот - "Несите весть им о Христе". - Чуть понизив голос, словно бы извиняясь, подсказал. - Сам понимаешь, такие книги у нас не издают. Так что не надо, чтобы чужие видели. Вообще-то там ничего такого…
Обвальным эхом отозвалась в Шутове эта фраза, совсем недавно сказанная им самим Жене. Но тогда было для красного словца, для пущей таинственности, дутого престижа ради, а тут - всерьез. Что-то шевельнулось в нем, какой-то несмелый протест, неясная мысль застучалась… Но Иринархов отвлек, сказав, не скрывая брезгливости:
- И вот что еще - брось ты по пивным шляться, не мозоль людям глаза. Невмоготу если, здесь пей, дома.
- А угощать ты будешь? - возмутясь, разом ощутив тяжесть мелочи в потном кулаке и став презирать незваного гостя, взвился Шутов. - У меня, может, другой радости в жизни нет!..
То ли Иринархов понял оплошность, то ли задумано так было у него, но он не спеша вынул из кармана десятирублевку и положил на край стола. Она скромно алела там, притягивая взор, и сразу заглохло, утихомирилось, отлегло у Шутова. Он судорожно сглотнул, кадык прыгнул под подбородком и вернулся на место.
Словно и не было ничего, Иринархов буднично, деловито сказал:
- Значит, с мальчиком этим, с Женей, и придешь на моленье.
- Что - и он с вами? - недоверчиво спросил Шутов. - Или мне…
- С нами, брат, с нами, - солидно кивнул Иринархов. - Многие еще с нами пойдут.