- Феня сама догадается, а ты лучше выполни мою просьбу, Игорь!
- Какую? - шепотом спросил он.
- Помирись с Митей, чтоб и во вторник у нас все хорошо стало...
Игорь кивнул, в носу у него щекотало, будто попал туда комар, и он попятился в прихожую. Точно одурманенный лекарствами, шел по улицам до школы. Зашел в класс и незряче просидел все пять уроков. Забыл совсем про Митьку. Уроков не слышал и не понимал, что сам пишет в тетрадках. В голове только одно предложение разбиралось по частям и членам: "Всегда у вас так, у Бандуреевых!" "Но почему же у нас так, - недоумевал Игорь, - не виноваты же мы в том, что Софья Григорьевна простудилась! При чем здесь наша чуткость?"
Любину мать скрутило в один день. Хотя все знали, что у нее легкие не в порядке, никто не предполагал, что Софья Григорьевна может умереть так быстро. Она приехала из Крыма в Витимск на бухгалтерскую работу в тридцать пятом году. Здесь вышла замуж за Лукина и родила Любашку. Вынесла войну, а когда вернулся с фронта Лукин, не побереглась. Поехала Софья Григорьевна в открытой машине на подсобное хозяйство убирать капусту и простудилась.
Игорь помнил, как привезли соседку на "скорой помощи" и проносили ее в дом на носилках. Какой-то красный комок лежал на груди Лукиной, и он догадался: косынка! Еще утром она белела на голове Софьи Григорьевны, а теперь вся окрасилась кровью. Кровь запеклась и на прикушенной губе, а глаза уставились в небо, будто две стеклинки.
"Ну с Любой, допустим, я не доглядел, - тер виски Игорь. - А Софью Григорьевну сам Лукин отправлял на капусту... При чем же здесь Бандуреевы? В нашем доме, наоборот, стараются заменить Любе мать! Нет, я докажу Лукину нашу заботливость!"
Он первым выскочил из класса. Будто целый день копил силы, чтобы бежать по коридорам школы, потом вверх по главной улице и, не переводя дыхания, взлететь одним махом на лукинское крыльцо.
Дверь была приоткрыта. К запаху лекарств в коридоре прибавился какой-то непонятный горький дух. Игорь вошел в прихожую и остановился, увидев возле постели Любы Феню. Видно, Люба и слова не вымолвила, что Фене нельзя заходить в их дом. Наоборот, Люба улыбалась и разговаривала с Феней, будто уже выздоровела. А Феня помешивала какое-то желтое варево в литровой стеклянной банке.
- Главное тут медвежье сало, - приговаривала она, пробуя свое варево на язык. - Облепиха, мед, алой, шиповник, чага, иван-чай идут как добавки... Но главное, девонька ты моя, медвежье сало. Лекарственное оно - край! Мать твою вылечила бы, если б отец поменьше церемонился да соблюдал свой независимый кикет. Тебя, девонька, в обиду не дам, на ноги поставлю, никаких докторов не надо. Они уколы только могут. Исколют человека, у него и душа вон. А тут ты полезность принимаешь таежную... На-ка, ложку прими!
Люба лизнула Фенино лекарство.
- Противно, - скривилась она.
- Что ты понимаешь? - набросилась на нее Феня. - Противное в аптеке, а это соки таежные... На-ка, девонька, на!
Люба замотала головой, натягивая на себя одеяло с отцовским халатом поверх.
- Лиха беда начало, - убеждала Феня. - Потом втянешься. Выпою тебе три такие банки - забудешь про болесть, как и не было вовсе...
- Нет, не хочу такое лекарство!
Люба закрутила головой, только метнулись вокруг бантики. Кошка Маруська бросилась с тумбочки на диван, чтобы поймать тени косичек. Люба рассмеялась. "Отлично, - подумал Игорь, - ожила! Теперь Лукин отмякнет..."
Он бросил сумку, проскочил в комнату и сел перед Феней на корточки.
- Давайте я покажу ей, тетя Феня, как надо глотать лекарство! - сказал Игорь, разевая пошире рот.
Феня протянула ему ложку. Игорь спокойно взял в рот желтое месиво. Оно ударило в нёбо резким запахом. Но Игорь проглотил его, как варенье.
- Вот так, - заметила Феня, - вот молодец!
- А сказку расскажете? - спросила Люба.
- За каждую ложку буду баить, - пообещала Феня. - Как выпьешь, так и получай байку в награду.
- Про старателей-копачей и про жилу? - спросила Люба.
- Про копачей и про жилу, - согласилась Феня.
- А ты мне что должен сделать за это? - напомнила Люба Игорю, остановив еще раз руку Фени.
- Как обещал, так и будет, - ответил Игорь.
- А ну, поклянись! - потребовала она.
- Слово-олово! - дал старательскую клятву Игорь и чиркнул себя ногтем по горлу.
Тогда Люба зажмурила рыжие глаза и разинула рот. Зубы у нее были крепкие, точно разнокалиберные кварцевые камешки.
6
Игорь сдержал слово: с Митькой больше не связывался, и они не сталкивались друг с другом два года, а в начале третьего случай свел их на экскурсии в механические мастерские.
Это произошло сентябрьским солнечным днем. Весь их 8-й "А" собрался у базы приискового управления на верхней окраине Витимска. Сначала они должны были посмотреть мехмастерские, а потом спуститься в шахту. Сопровождать их на поверхности вызвался заместитель начальника управления, отец Игоря. А в шахту они должны были спуститься с Куликовым.
Игорь подтянулся, когда увидел своего отца, вынырнувшего из проходной. За отцом следовал Куликов.
- Добро пожаловать! - отец распахнул дверь проходной перед школьниками.
- Здравствуй, Дина, - Куликов поклонился учительнице и взял ее под руку.
- Это вы правильно придумали, Диана Степановна, - сказал отец, пропуская ребят через проходную мимо охранника в валенках с галошами и с пистолетом на боку. - Дети не должны воспитываться в тепличных условиях. Они обязаны знать наше хозяйство и как нам приходится вести его.
- Да, да, - поддакивала Меридиана, прижимая к себе локоть Куликова.
- Начнем с самого главного, - объявил отец и показал не неказистое строение с железной трубой. - Это вагранка.
Отец двинулся к шумящей, клекочущей и лязгающей вагранке широким хозяйским шагом, Игорь старался не отставать. В сапогах отца заиграло огненное жерло железной груши, что возвышалась в центре строения, и Игорь взял фотоаппарат наизготовку. Мельком Игорь заметил, что Митька Шмель идет последний и озирается по сторонам, будто тоже примечает, что лучше снять на пленку.
- Сегодня у нас готово железное варево, - услышал в это время Игорь голос своего отца. - Посмотрите, как его разливают по мискам, ребята.
В темном здании вагранки сверкнула раскаленная струя. Засуетились литейщики. Пот стекал по лицам рабочих, искры из огненной струи падали на брезентовые рукавицы. Игорь старался ничего не пропустить и все заснять на фотопленку.
Закончив разливку металла, рабочие закурили. Один из них бросился рвать цветы в маленьком скверике перед мастерскими. Игорь узнал в нем Ваську Гиблое Дело. Только в суде он был острижен наголо. Теперь же на Васькиной голове красовалась волнистая шевелюра. Васька нарвал букет цветов и с улыбкой преподнес их Меридиане. Та зарыла лицо в цветы и забыла про класс.
В это время к Ваське подошел Митька и сказал ему несколько слов с таким видом, словно были они закадычные друзья. Литейщик сразу куда-то исчез. И вскорости возвратился, но уже не один. Вместе с Васькой из-за угла вышел сутулый усатый дядька в черной робе. Это был Митькин отец. Такие же разноцветные глаза, косой рот и пришмыгивающий нос. Шмель-старший полуобнял Митьку и что-то незаметно опустил в карман его телогрейки. А Васька пытался в это время прикрыть их спереди.
Но Игорь случайно направил на Шмелей фотоаппарат и привлек к ним внимание Куликова.
- Что-то они прихватили, Петр, - прищурился Куликов.
- А ну, подойди сюда, сынок! - последовал приказ Шмелю-младшему.
Митька прижал рукой карман и побежал прятаться. Не тут-то было. Отец прекратил объяснения и направился к Митьке. Шмель-младший бросился к проходной. Но там перед ним как скала вырос охранник. Митька был настигнут.
Игорь съежился, когда его отец запустил руку в Митькин карман и вытащил оттуда большую красную свечку.
- Это что же получается? - спросил отец. - Аммонит воруем?!
Литейщики, ребята, девчонки - все зашумели. У Меридианы рассыпался букет.
Ее лицо стало белее мела. Она так оглядывалась на Куликова, будто сама украла эту палочку аммонита. Шмель-старший только сгорбился сильнее. Отец подозвал его к себе.
- Зачем воруешь аммонит?
- В хозяйстве нужен, - бормотал Шмель, мигая набрякшими веками. - Валунов-то полный огород, спину надорвал...
- Выкручиваешься, огородом прикрываешься! - доносился до ушей Игоря посуровевший враз голос отца. - Парнишку подключил, несмышленыша! Эх ты, папаша!
- Я сам, - заартачился Митька, шмыгая носом, - это я нашел!
- Уведите их, Диана Степановна, - приказал отец. - Сами понимаете, надо разобраться с этим делом, а шахту отставим до следующего раза.
- К выходу, все к выходу! - приказала Меридиана и замахала на Митьку остатком букета. - К выходу, Шмель! С тобой мы будем разговаривать в учительской... При матери!
Класс потянулся к проходной.
- Опозорили перед школой! - несся вслед уходящим голос отца Игоря Бандуреева. - Палочкой аммонита! Им потребовалось рыбу поглушить!.. Я покажу вам аммонит, браконьеры безмозглые!..
Дверь проходной захлопнулась. Игорь огляделся. Ребята разбежались по переулкам. Только Митька не торопясь шел посреди улицы.
Игорь спрятал в карман свой ФЭД и пошел вслед за Митькой, удивляясь его спокойствию.
А Шмель бодро семенил, насвистывая песенку. Вот он свернул на Подгорку, как называли улицу Подгорную, повторяющую извивы обмытого берега. Подтянул штаны, сплюнул и направился к воротцам своего двора.
Игорь выскочил из-за старого тополя и догнал его.
- Чего тебе? - ощетинился Митька.
Игорь протянул ему руку: