Встретив сопротивление, Меллек поспешил переменить тактику. Сочувственно взглянув на Артыка, он вздохнул:
- Жаль мне вас, Артык-ага.
- Артык не из тех, кто нуждается в жалости!
- Ей-богу, Артык-ага, на вас и на Моммы-ага словно слепота какая-то напала.
- Мы, по-твоему, сами, без твоей подсказки, неспособны разглядеть, что представляет из себя Сергей Герасимович?
- Да бог с ним, с Новченко. Если бы все дело было только в нем, я бы и не затевал этот разговор. К сожалению, его тлетворное влияние распространяется и на других действительно достойных людей…
Артык грозно сверкнул глазами:
- Кого ты имеешь в виду, уважаемый?
Тон его не предвещал ничего доброго и мог напугать кого угодно. Меллек втянул голову в плечи, сглотнул слюну:
- Я уж жалею, что начал этот разговор…
Артык, видимо, уже понял, на кого он намекал. Удар Меллека пришелся по цели - этого он, собственно, и добивался. Однако он не думал, что слова его вызовут такую ярость. Он даже чуть отодвинулся от Артыка, опасаясь, как бы тот не схватил его за горло.
Артык скалой навис над Меллеком:
- Нет, уважаемый, ты договаривай. Коль уж взялся за нож - вынимай его из ножен.
- Мне… мне нечего скрывать. Артык-ага, меня тревожит судьба вашего сына.
- Вот как? Меня ты жалеешь, за Бабалы тревожишься… Тебе, я гляжу, до всех есть дело!
Меллек уже успел прийти в себя, лицо его приняло оскорбленное выражение:
- Напрасно вы так, Артык-ага, Я ведь не хотел сказать о Бабалы Артыковиче ничего плохого. Корень зла - в Новченко. Ему, видно, удалось заморочить голову вашему сыну, толкнуть на весьма опасный путь!
- У Бабалы, думаешь, своего ума нет?
- Новченко тертый калач, а Бабалы Артыкович, как руководитель, еще неопытен… И ведь дурной пример, как известно, заразителен. Ваш сын незаконно растратил тысячи рублей, а Новченко его прикрывает. А может, сам и вдохновил на это. Боюсь, как бы Бабалы Артыкович, по вине вашего любимого Сергея Герасимовича, не сел на скамью подсудимых…
- Что-о-о?
Артык в гневе сжал кулаки. Меллек, не ожидавший такого исхода, перетрусив, поспешно вскочил на ноги:
- Артык-ага, я хотел только предупредить вас! Я глубоко уважаю вашего сына. Но он на краю пропасти! В вашей власти остановить его, пока не поздно.
Неизвестно, какой выход дал бы своему гневу Артык, не схвати его за руки Моммы.
А Меллек Веллек, пятясь задом к двери, все выкрикивал:
- Он преследует достойных людей! Он игнорирует коллегию министерства! Он идет на поводу у Новченко!
Когда он исчез за дверью, Артык в сердцах чуть не сплюнул на ковер… У него было такое ощущение, будто он вместе с чаем проглотил муху.
Глава двадцать девятая
ДВА ДРУГА
еред самым рассветом прошел короткий дождь, прибив пыль в пустыне. Когда взошло солнце, от влажной земли заструился легкий прозрачный пар, растворяясь в нагретом воздухе. От йилака и других пересохших растений, смоченных дождем, повеяло теплым, терпким ароматом…
Строители вздохнули свободней. Ветра в этот день не было, и они отдыхали от пыли, успевшей порядком им надоесть.
Длинный караван скреперов и бульдозеристов с неутомимой энергией вспарывал плоть Каракумов. Первыми в этом караване шли скреперы Нуры и Володи.
Тут все были охвачены азартом соревнования: бригада соревновалась с бригадой, механизатор с механизатором. В трудовое единоборство вступили и Нуры с Володей, поэтому их скреперы, подталкиваемые тракторами, не останавливались ни на минуту.
Русло канала неотвратимо ползло вперед, в глубь пустыни.
Солнце поднималось все выше, тени от машин сделались совсем короткими.
Нуры остановил свой скрепер посередине русла, спустившись на землю, огляделся с горделивым удовлетворением. С обеих сторон высились крутые, только что возникшие берега канала, и это было делом рук Нуры, чудом, которое сотворил человек.
Неподалеку Володя отваливал к насыпи огромную гору песка. Нуры, взобравшись на берег, помахал ему рукой:
- Воло-одя! Слезай! Антракт!
Володя, подойдя к нему, улыбнулся:
- Тут что тебе, театр?
- А что? - Нуры обвел рукой окрестности: - Это сцена, на которую смотрит весь мир. А мы с тобой - народные артисты!..
Нуры шутил. Но великая стройка действительно походила на грандиозный героический спектакль, за ходом которого с напряженным, неослабевающим вниманием следили потрясенные зрители во всех концах страны, даже за ее пределами. Если порой говорят о театре военных действий, то строительство Большого канала можно было назвать театром трудовых свершений. И солнце, как громадный юпитер, заливало ярким светом необозримую сцену…
Нуры и Володя проголодались, но бригадный стан, где строителей всегда ждала горячая пища, находился далеко, а им не хотелось терять дорогое время. Можно, конечно, было собрать хворост, разжечь костер и вскипятить чай, но на это тоже ушло бы немало времени. Поэтому, пока к месту работы еще не доставили обед, Володя и Нуры, пристроившись на склоне бархана, перекусили на скорую руку снедью, которую захватили с собой, глотнули чаю из термосов. По мнению Нуры, чай этот был не таким уж плохим, хотя и в сравнение не шел с чаем, заваренным из танка.
Теперь, когда они подзаправились, можно было неумного и передохнуть. Состояние сытости делало Нуры особенно словоохотливым. Посмотрев с усмешкой на Володю, он проговорил;
- Вовек не забыть мне одного зрелища, которое представилось нам с Бабалы-ага, когда мы прибыли в Рахмет…
Не чувствуя подвоха, Володя спросил:
- Что же вы такое увидели?
- Ха, потрясающую картину!.. Идет, покачиваясь, как камыш на ветру, один парень, из кармана у него торчит горлышко бутылки, и он по ней ласково похлопывает: вот, говорит, вам Гриша…
Володя насупился:
- Нуры, до каких пор ты будешь напоминать мне об этом?
- До самого судного дня!.. Да ты не обижайся Я вспоминаю о том Володе, чтобы сравнить его с нынешним. И ей-богу, это сравнение доставляет мне удовольствие.
- А я зол на себя, - Володя вздохнул. - Сам знаешь, недавно ведь снова сорвался.
- А вот об этом я и сам не хочу помнить, и тебе не советую. Ну, споткнулся, с кем не бывает.
Володя помотал головой:
- Нет, не случайно так вышло. Глубоко, видать, сидит во мне эта зараза. Будто дракон спящий, который вот-вот проснется и потребует: пить хочу, водку давай!
- Значит, это не ты пил - а твой дракон?
- Ага. Мне-то ведь на водку и глядеть противно…
- Нет, Володя-джан, не заснул твой дракон - ты просто сумел придушить его. Ведь вон сколько времени не пьешь.
- Держусь пока… Но, честно говоря, Нуры, стройка развращает…
- Врешь! Врешь! - Нуры побагровел от возмущения. - Стройка людей на нош ставит.
- А ты погляди, разве я один тянусь к бутылке? Деньги-то народ заколачивает тут немалые. Не хочешь - запьешь.
- И опять врешь! Я вон зарабатываю не меньше, если не больше других. А ведь не наливаюсь этим зельем до потери сознания. Хлопок гниет, если он еще раньше подмок. Уверен, те, кто на стройке пьет, и прежде пили. Признайся: за тобой, верно, и до стройки водился этот грешок, а?
Володя понурил голову:
- Угадал, Нуры. И были на то свои причины…
- Пьяницы - мастера всякими причинами свою слабость оправдывать. Настоящий джигит, что бы с ним ни случилось, не будет доводить себя до такого состояния, когда ноги дрожат, как листья в сильный ветер, а глаза мутные, словно небо во время пыльной бури. Настоящий джигит всегда крепко держится на ногах - они у него как железные колья, вбитые в землю. Я вот сейчас смотрю на тебя - душа радуется. А ты принялся про какого-то дракона заливать…
Нуры не удалось договорить - к ним подошел старший прораб, Хезрет Атаев.
- Прохлаждаетесь, братцы?
- У вас в пустыне только прохлаждаться, - сказал Володя.
- Докладываю, товарищ прораб, - сказал Нуры, - у нас антракт, перерыв, перекур.
- Будем считать, что право на отдых вы завоевали самоотверженным трудом. - Хезрет улыбнулся: - И я пришел к вам с приятной вестью…
- О! Володя, давай как следует прочистим наши уши!..
Нуры и Володя встали перед Атаевым, вытянувшись в струнку, и тот торжественно произнес:
- За победные показатели в социалистическом соревновании управление участка Рахмет постановило…
- Вай, прораб, погоди, - Нуры закашлялся, - у меня от волнения в горле пересохло…
- …постановило вручить вашей бригаде красное переходящее знамя.
- Ур-ра! - заорали Нуры и Володя.
- Тихо, я еще не кончил. А вы оба, как передовые скреперисты, премируетесь шерстяными платками для жен и деньгами… - Атаев помедлил, - каждый - небольшой суммой в пять тысяч рублей.
Нуры схватился рукой за сердце:
- Ты бы не сразу, прораб… Так можно и инфаркт получить. Надо было подготовить нас исподволь, постепенно. Ну, начать, к примеру, с посторонних вопросов: как, мол, живете, не нуждаетесь ли в чем, может, вам не хватает заработка на покупку новейшей марки автомашины…
Володя стоял явно сконфуженный. Дождавшись, пока Нуры закончит свой монолог, он смущенно сказал:
- Боюсь, я не заслужил премии… По совести, обе надо вручить Нуры.
- Э, нет, друг! Это я должен отдать свою премию тебе. Ведь твоя работа впервые так отмечена - пусть же этот день надолго останется у тебя в памяти.
Атаев усмехнулся:
- Я гляжу, вы деньгами сыты по горло. Ладно, передам эти премии другим, кто победнее.