Придется ткнуть носом в это безобразие местных горе-руководителей… Гм… А что толку? Что они, сами не видят, что здесь творится?.. Может, начальник участка, которого он должен сменить, новичок в своем деле, как и он, Бабалы? Да нет, Бабалы говорили, что работает он тут давно. Значит, он или сознательно закрывает глаза на весь этот беспорядок, и тогда это преступная халатность, или просто свыкся с ним. Говорят же, что попавший в соляной раствор сам превращается в соль. А, глупая поговорка. Если у человека есть совесть, он не может свыкнуться с тем, что наносит ущерб его народу!
Бабалы резко повернулся к Нуры:
- Нуры-хан!.. Куда мы приехали?
- Как это куда? Не видишь: в Рахмет.
- Я вижу только, что здесь черт те что делается! И это наш участок?
- Слава богу, еще не наш. И знаешь, начальник, что я посоветовал бы? Пока ветер не замел наши следы, надо уносить отсюда ноги…
- Спасибо за мудрый совет.
- Ну вот, сердишься. Не зря, видно, молвит пословица: слова бедняка - и земля не принимает.
- Да, если эти слова годны лишь на то, чтобы развеять их по ветру!
Нуры кивнул понимающе:
- Так. Значит, остаемся. Тогда надо поискать приют и разгрузить машину. Видишь - наш "газик" томится, словно в ожидании приговора.
- Ты полагаешь, если не выгрузить из него вещи, так они испортятся?
- Да нет, вещи-то выдержат и машина тоже - она железная, А вот ее шофер - живой человек, И от голода и усталости еле на ногах стоит…
- Потерпи еще немного.
- Сколько можно терпеть! У меня уж в глазах темнеет…
- Тогда ступай в машину. За ней, кстати, нелишне приглядеть, не то и ее по частям растащат.
- А может, лучше все-таки узнать, где нам положено обосноваться?
- У кого ты узнаешь в этом столпотворении?
- У начальства - у кого же еще.
- Начальство еще найти надо.
Бабалы окликнул рабочего, проходящего мимо:
- Братец, ты не скажешь, как найти начальника участка?
Тот щелкнул пальцами по козырьку грязной кепки, лихо надвинутой на затылок:
- Аллах его знает, где он может быть.
Бабалы остановил другого рабочего, шествовавшего нетвердой походкой:
- Где начальство?
Из кармана "работяги" торчало горлышко бутылки, он еле смог выговорить:
- У… у… экска… ватора…
И двинулся дальше, спотыкаясь, как верблюжонок с еще не окрепшими ногами.
Нуры покачал головой:
- Теперь, начальник, я у тебя хочу спросить: куда мы приехали?
- В Рахмет, дорогой. На участок, где нам предстоит работать,
- Без еды и без отдыха?
- Нуры, ты мне надоел со своими разговорами.
- Что же делать, если в животе у меня кишка кишке кукиш показывает.
- Ты думаешь, я не голоден? И не хочу отдохнуть?
- Бабалы-ага, ты сделан из гранита. Как ни худо тебе - и вида не подашь. А я, видит аллах, слаб духом и телом…
- Ну, расхныкался!.. Иди-ка и правда к машине. А я попробую разыскать ответственных товарищей. Скорее - безответственных…
Нуры, ворча что-то себе под нос, двинулся к "газику", а Бабалы зашагал по направлению к экскаватору с оборванным тросом. Когда он приблизился к нему, от людей, окружавших экскаватор, отделился худощавый мужчина и побрел навстречу Бабалы, уныло глядя себе под ноги и ничего не замечая вокруг.
Мужчина, видно, не слишком-то следил за своим внешним видом. Из одежды, казалось, он натянул на себя первое, что попалось под руку. Несмотря на то что стояла теплая погода, он кутался в длинный ветхий ватник, заляпанный грязью. На голову нахлобучена поношенная кепка. Старые сапоги выглядели не по фигуре большими.
Вид у него был утомленный, он шел, медленно, тяжело переставляя ноги, словно пробирался через болото.
По этой, чуть покачивающейся походке, по неряшливой одежде Бабалы узнал в мужчине своего бывшего "шефа", Ивана Петровича- Зотова. Они работали вместе на строительстве канала Хан-Яп, Иван Петрович занимал пост главного инженера, а Бабалы проходил у него практику. Давно это было, Иван Петрович вряд ли запомнил своего практиканта…
А Бабалы его не забыл.
Иван Петрович и тогда отличался неряшливостью, рассеянностью. Он, например, мог надеть носок только на одну ногу. Или в палящую жару оставить дома соломенную шляпу - такую, правда, обтрепанную, дырявую, что она никак не могла спасти от солнца.
Бабалы, впрочем, считал, что не одежда красит человека. Хуже было, что Иван Петрович не обладал и внутренней подтянутостью, судьба наделила его характером мягким, слишком уступчивым. Он не умел спорить, отстаивать собственную точку зрения, и если дела по чьей-то вине застопоривались, то только вздыхал и с досадой хлопал себя ладонями по бедрам: дескать, ай-яй, как нехорошо получилось!..
Наверно, и сейчас его раздосадовала какая-либо неполадка, которую он не смог исправить - из-за неумения настоять на своем.
Бабалы даже почувствовал к нему жалость, как к обиженному ребенку. Когда мужчина оказался рядом с ним, Бабалы окликнул его:
- Здравствуйте, Иван Петрович!
Тот остановился, близоруко щуря бледно-голубоватые, словно выцветшие, глаза с редкими, белыми от пыли ресницами. Он явно старался припомнить, где мог видеть человека, который приветливо протягивал ему руку, и явно его не узнавал, тем более что и мысли его заняты были совсем другим…
На всякий случай он вежливо пробормотал:
- Здравствуйте.
И тут же отвернулся, подзывая рукой сутулого мужчину с крючковатым носом, торопливо шедшего от экскаватора:
- Муррук! Погоди-ка.
Мурруку, судя по его воровато бегающим глазам, очень хотелось проскользнуть мимо незамеченным, но поскольку это не удалось, он подошел к Ивану Петровичу, спросил с некоторым раздражением:
- Что еще у вас?
- Муррук, - в голосе Ивана Петровича слышались просительные нотки. - Может, ты все-таки найдешь трос? Ведь еще один экскаватор теряем.
- Я ведь вам уже говорил: тросов у нас нет.
- А ты возьми с того экскаватора, который все равно простаивает.
- Уже взяли. Отовсюду взяли, где можно. И передали на экскаваторы с лопнувшими тросами.
- Боже мой, ну что за напасть: в запасе ни одного троса!
Иван Петрович в отчаянии хлопнул себя ладонью по бедру.
Бабалы невольно засмеялся, и тут только Муррук обратил на него внимание. Глаза его широко раскрылись, все лицо засияло, замаслилось:
- Кого я вижу! Бабалы!.. Ты уже приехал?
- Как видишь.
Улыбку с лица Бабалы как ветром сдуло. Он умышленно помалкивал, прислушиваясь к спору Ивана Петровича и Муррука, - хотел уяснить для себя их взаимоотношения. Впрочем, как только он узрел Муррука, на душе у него заскребли кошки. Ему припомнились последние слова Муррука в Ленинском сквере: может, доведется еще работать вместе!.. Этот прохвост как в воду глядел. А может, уже знал, что его посылают на участок, которым будет руководить Бабалы. Да, подложили ему в министерстве свинью… И главное, даже не предупредили, что хозяйственными делами на участке будет заниматься Муррук. Ничего хорошего от этого ждать не приходится… Вот и еще один камень под ногами!..
Ничего не поделаешь - надо принимать участок со всем его балластом.
Он поздоровался с Мурруком - тот пожал его ладонь обеими руками. Окинул усмешливым взглядом прибывшую технику:
- Ну, как идут дела на участке - вроде ясно.
- Что тебе ясно, Бабалы? - засуетился Муррук. - Ведь ты только что приехал. Вай, хорошо, что приехал, ты даже не представляешь, как я тебе рад. И поверь, я готов выполнить любое твое поручение!..
- Оно и видно, какой ты старательный… История с тросом достаточно красноречива.
- А, Бабалы, еще ни одно большое строительство не проходило без сучка, без задоринки. Имеются и у нас кое-какие неурядицы. Устраним, устраним.
Иван Петрович не слушал их разговор, думал о чем-то своем. Судя по всему, его даже не занимало, почему это Муррук так заискивающе держится с заезжим мужчиной, остановившим его недавно. Почесав грязными ногтями небритую щеку, он вдруг вскинул голову.
- Муррук! - Глаза его сердито блестели. - Ищи, где хочешь, но чтобы трос был!
- Да где же я его найду!
- Хоть из-под земли выкопай!
Муррук, видно, вывел его из терпения - Иван Петрович даже ногой притопнул.
- Извини, Бабалы, - кисло улыбнулся Муррук. - Дела!..
И поспешил убраться от греха подальше.
Тут же к Ивану Петровичу подошел высокий мужчина в очках:
- Чем это вы так озабочены, Иван Петрович?.. Вид у вас прямо-таки грозный!
Бабалы и сам не узнавал своего бывшего наставника. Пока он молча следил за ним…
Иван Петрович устало махнул рукой:
- А, как тут не сердиться. Разруха - а не стройка!.. Наши хозяйственники троса достать не могут! Вон сколько экскаваторов без тросов простаивают.
- Гм… А тросов этих - навалом.
- Где? - встрепенулся Иван Петрович.
- Да там, на станции. - Мужчина кивнул в сторону железной дороги. - Я только что оттуда. Сам видел, как тросы из вагона выгружают…
- Прибыли, значит. Почему же я об этом не знаю?
- А никто не знал. Я, к сожалению, тоже.
- Но ведь кто-то должен же был быть в курсе!
Бабалы решил наконец привлечь к себе внимание совсем замороченного Ивана Петровича и вмешался в разговор:
- Я - в курсе.
Иван Петрович, нахмурясь, уставился на него:
- А вы, собственно, кто такой? - И, изумленно заморгав белыми ресницами, хлопнул себя ладонью по бедру. - Ба!.. Неужто Бабалы?..
- Так точно, Иван Петрович, - засмеялся Бабалы. - Бабалы Артыков, собственной персоной.