* * *
Праздники кончились, поэтому собрание было полноводно.
- Дорогие товарищи,- говорил Петя с эстрады,- считаю, что такое положение дел недопустимо. Это позор! В день Пасхи я лично сам видел нашего уважаемого товарища Банкина, каковой Банкин вез свою жену…
- Гулять я ее вез, мою птичку,- елейным голосом отозвался Банкин.
- Довольно оригинально вы везли, Банкин! - с негодованием воскликнул Петя.- Супруга ваша ехала физиономией по тротуару, а коса ее находилась в вашей уважаемой правой руке!
Ропот прошел среди непьющих.
- Я хотел взять локон ее волос на память! - растерянно крикнул Банкин, чувствуя, как партбилет колеблется в его кармане.
- Локон? - ядовито спросил Петя,- я никогда не видел, чтобы при взятии локона на память женщину пинали ногами в спину на улице!
- Это мое частное дело,- угасая, ответил Банкин, ясно ощущая ледяную руку укома на своем билете.
Ропот прошел по собранию.
- Это, по-вашему, частное дело? Нет-с, дорогой Банкин, это не частное! Это свинство!!
- Прошу не оскорблять! - крикнул наглый Банкин.
- Вы устраиваете скандалы в публичном месте и этим бросаете тень на всю ячейку! И подаете дурной пример кандидатам и беспартийным! Значит, когда Мускат бил стекла в своей квартире и угрожал зарезать свою супругу - и это частное дело? А когда я встретил Кружкина в пасхальном виде, то есть без правого рукава и с заплывшим глазом?! А когда Горшаненко на всю улицу крыл всех встречных по матери - это частное дело?!
- Вы подкапываетесь под нас, товарищ Петя,- неуверенно крикнул Банкин.
Ропот прошел по собранию.
- Товарищи. Позвольте мне слово,- вдруг звучным голосом сказал Всемизвестный (имя его да перейдет в потомство).- Я лично против того, чтобы этот вопрос ставить на обсуждение. Это отпадает, товарищи. Позвольте изложить точку зрения. Тут многие дебатируют: можно ли пить? В общем и целом пить можно, но только надо знать, как пить!
- Вот именно!! - дружно закричали на алкогольной крайней правой.
Непьющие ответили ропотом.
- Тихо надо пить,- объявил Всемизвестный.
- Именно! - закричали пьющие, получив неожиданное подкрепление.
- Купил ты, к примеру, три бутылки,- продолжал Всемизвестный,- и…
- Закуску!!
- Тиш-ше!!
- …Да, и закуску…
- Огурцами хорошо закусывать…
- Тиш-ше!..
- Пришел домой,- продолжал Всемизвестный,- занавески на окнах спустил, чтобы шпионские глаза не нарушили домашнего покоя, пригласил приятеля, жена тебе селедочку очистит, сел, пиджак снял, водочку поставил под кран, чтобы она немножко озябла, а затем, значит, не спеша, на один глоток налил…
- Однако, товарищ Всемизвестный! - воскликнул пораженный Петя.- Что вы такое говорите?!
- И никому ты не мешаешь, и никто тебя не трогает,- продолжал Всемизвестный.- Ну, конечно, может у тебя выйти недоразумение с женой, после второй бутылки, скажем. Так не будь же ты ослом. Не тащи ты ее за волосы на улицу! Кому это нужно! Баба любит, чтобы ее били дома. И не бей ты ее по физиономии, потому что на другой день баба ходит по всей станции с синяками - и все знают. Бей ты ее по разным сокровенным местам! Небось, не очень-то пойдет хвастаться.
- Браво!! - закричали Банкин, Закускин и К.
Аплодисменты загремели на водочной стороне.
Встал Петя и сказал:
- За все свое время я не слыхал более возмутительной речи, чем ваша, товарищ Всемизвестный, и имейте в виду, что я о ней сообщу в "Гудок". Это неслыханное безобразие!!
- Очень я тебя боюсь,- ответил Всемизвестный.- Сообщай!
И конец истории потонул в выкриках собрания.
Мертвые ходят
У котельщика 2 уч. сл. тяги Северных умер младенец. Фельдшер потребовал принести ребенка к себе, чтобы констатировать смерть.
Рабкор № 2121
I
Приемный покой. Клиентов принимает фельдшер.
Входит котельщик 2-го участка службы тяги. Печален.
- Драсте, Федор Наумович,- говорит котельщик траурным голосом.
- А, драсте. Скидайте тужурку.
- Слушаю,- отвечает котельщик изумленно и начинает расстегивать пуговицы,- у меня видите ли…
- После поговорите. Рубашку скидайте.
- Брюки снимать, Федор Наумович?
- Брюки не надо. На что жалуетесь?
- Дочка у меня померла.
- Гм. Надевайте тужурку. Чем же я могу быть полезен? Царство ей небесное. Воскресить я ее не в состоянии. Медицина еще не дошла.
- Удостоверение требуется. Хоронить надо.
- А… констатировать, стало быть… Что ж, давай ее сюда.
- Помилуйте, Федор Наумович. Мертвенькая. Лежит. А вы живой.
- Я живой, да один. А вас, мертвых,- бугры. Ежели я за каждым буду бегать, сам ноги протяну. А у меня дело - видишь, порошки кручу. Адье.
- Слушаюсь.
II
Котельщик нес гробик с девочкой. За котельщиком шли две голосящие бабы.
- К попу, милые, несете?
- К фельдшеру, товарищи. Пропустите!
III
У ворот приемного покоя стоял катафалк с гробом. Возле него личность в белом цилиндре и с сизым носом, и с фонарем в руках.
- Чтой-то товарищи? Аль фельдшер помер?
- Зачем фельдшер? Весовщикова мамаша Богу душу отдала.
- Так чего ж ее сюда привезли?
- Констатировать будет.
- А-а… Ишь ты.
IV
- Тебе что?
- Я, изволите ли видеть, Федор Наумович, помер.
- Когда?
- Завтра к обеду.
- Чудак! Чего ж ты заранее притащился? Завтра б после обеда и привезли тебя.
- Я, видите ли, Федор Наумович, одинокий. Привозить-то меня некому. Соседи говорят, сходи заранее, Пафнутьич, к Федору Наумовичу, запишись, а то завтра возиться с тобой некогда. А больше дня ты все равно не протянешь.
- Гм. Ну ладно. Я тебя завтрашним числом запишу.
- Каким хотите, вам виднее. Лишь бы в страхкассе выдали. Делов-то еще много. К попу надо завернуть, брюки опять же я хочу себе купить, а то в этих брюках помирать неприлично.
- Ну, дуй, дуй! Расторопный ты старичок.
- Холостой я, главная причина. Обдумать-то меня некому.
- Ну, валяй, валяй. Кланяйся там, на том свете.
- Передам-с.
"Вода жизни"
Станция Сухая Канава дремала в сугробах. В депо вяло пересвистывались паровозы. В железнодорожном поселке тек мутный и спокойный зимний денек.
Все, что здесь доступно оку (как говорится),
Спит, покой ценя…
В это-то время к железнодорожной лавке и подполз, как тать, плюгавый воз, таинственно закутанный в брезент. На брезенте сидела личность в тулупе, и означенная личность, подъехав к лавке, загадочно подмигнула. Двух скучных людей, торчащих у дверей, вдруг ударило припадком. Первый нырнул в карман, и звон серебра огласил окрестности. Второй заплясал на месте и захрипел:
- Ванька, не будь сволочью, дай рупь шестьдесят две!..
- Отпрыгни от меня моментально! - ответил Ванька, с треском отпер дверь лавки и пропал в ней.
Личность, доставившая воз, сладострастно засмеялась и молвила:
- Соскучились, ребятишки?
Из лавки выскочил некий в грязном фартуке и завыл:
- Что ты, черт тебя возьми, по главной улице приперся? Огородами не мог объехать?
- Агародами… Там сугробы,- начала личность огрызаться и не кончила. Мимо нее проскочил гражданин без шапки и с пустыми бутылками в руке.
С победоносным криком: "Номер первый - ура!!!" - он влип в дверях во второго гражданина в фартуке, каковой гражданин ему отвесил:
- Что б ты сдох! Ну, куда тебя несет? Вторым номером встанешь! Успеешь! Фаддей - первый, он дежурил два дня.
Номер третий летел в это время по дороге к лавке и, бухая кулаками во все окошки, кричал:
- Братцы, очишанное привезли!..
Калитки захлопали.
Четвертый номер вынырнул из ворот и брызнул к лавке, на ходу застегивая подтяжки. Пятым номером вдавился в лавку мастер Лукьян, опередив на полкорпуса местного дьякона (шестой номер). Седьмым пришла в красивом финише жена Сидорова, восьмым - сам Сидоров, девятым, Пелагеин племянник, бросивший на пять саженей десятого - помощника начальника станции Колочука, показавшего 32 версты в час, одиннадцатым - неизвестный в старой красноармейской шапке, а двенадцатого личность в фартуке высадила за дверь, рявкнув:
- Организуй на улице!
Поселок оказался и люден, и оживлен. Вокруг лавки было черным-черно. Растерянная старушонка с бутылкой из-под постного масла бросалась с фланга на организованную очередь повторными атаками.
- Анафемы! Мне ваша водка не нужна, мяса к обеду дайте взять! - кричала она, как кавалерийская труба.
- Какое тут мясо! - отвечала очередь.- Вон старушку с мясом!
- Плюнь, Пахомовна,- говорил женский голос из оврага,- теперь ничего не сделаешь! Теперича, пока водку не разберут…
- Глаз, глаз выдушите, куда ж ты прешь!
- В очередь!
- Выкиньте этого, в шапке, он сбоку залез!
- Сам ты мерзавец!
- Товарищи, будьте сознательны!
- Ох, не хватит…
- Попрошу не толкаться, я - начальник станции!
- Насчет водки - я сам начальник!
- Алкоголик ты, а не начальник!