Вы здесь ведете достаточно оседлый образ жизни, - возразил Маннберг, усаживаясь на прикрытый белым чехлом диван, в котором, однако, сразу беспокойно заворочались и заскрипели пружины. - Если вас называть путешественником, то я тогда настоящий кочевник.
О да! Но это ваша профессия.
А ваша?
Мечта всей моей жизни - тихий уголок. Маленький, уютный домик, тенистая аллея, женщина в белом платье…
Не жена, - подчеркнул Маннберг.
О, конечно, жена! Что вы, Густав Евгеньевич! Жена и… несколько малюток.
А точнее? - попросил Маннберг. Ему нравилось вести разговор с этим по внешности очепь простодушным и легкомысленным, но в действительности умным и хитрым французом.
Точнее? - грустно сказал Лонк де Лоббель. - Я потерял веру в свои способности.
Не скромничайте. Даже холодная Елена Александровна тает в вашем присутствии.
О нет! Я имею в виду другое - свои способности материально обеспечить даже самую маленькую семью.
Вы всегда жалуетесь на жизнь, мсье Лонк де Лоббель.
Мне больше не на что жаловаться, - с топкой двусмысленностью ответил Лонк де Лоббель и картинно развел руками.
Пружины не давали спокойно сидеть Маннбергу. Он поднялся и перешел к окну, откинул тюлевую шторку и стал оглядывать улицу. Лицо у него было скучно-выжидающее. Зашел он к Лонк де Лоббелю по его приглашению. Прошлый раз француз очень интересовался подробностями разговора Маннберга с Василевым во время взрыва на строительстве дороги. С чем связано это приглашение? Но, сдерживая свое любопытство, ждал, когда Лонк деч Лоббель заговорит первым. В таких делах преимущество никогда не бывает на стороне начинающего.
Как я замечаю, Густав Евгеньевич, вам очень нравится Шиверск, - как бы заполняя затянувшуюся паузу, заметил Лонк де Лоббель.
Однако Маннберг насторожился. Это могло быть и началом серьезного разговора.
Мне нравится везде, где я могу заработать хорошие деньги, - решительно сказал Маннберг и немножко язвительно посмотрел на Лонк де Лоббеля, - ибо мечта моей жизни - особняк на Невском в Петербурге. Чугунная решетчатая ограда вокруг дома, мраморные львы, женщина в бриллиантах - и даже не обязательно жена… и даже не обязательно малютки.
Больше всего зарабатывают хорошие инженеры в Америке, - неопределенно проговорил Лонк де Лоббель.
Но вы только что сетовали па материальную необеспеченность, а ведь вы сами работаете в Америке, - с укором сказал Маннберг. - Надо быть более последовательным.
Я работаю в России для Америки. И мне очень плохо помогают мои русские друзья, - жалобно объяснил Лонк де Лоббель.
Но помогут ли русскому инженеру американские
друзья?
- Да, если им помогут русские. Маннберг засмеялся:
А русские - если им помогут американские. Кто же начинает первым?
Истинные друзья редко пользуются арифметикой.
И охотно при случае уступают первое место?
Я по происхождению француз, - продолжая играть словами, отвел укол Маннберга Лонк де Лоббель.
Но Маннбергу уже хотелось задираться.
А по служебному положению американец? - И струсил своей резкости. Так можно было разговаривать с Киреевым. Того иначе не проймешь.
Француз на службе американского синдиката, - поправил Лонк де Лоббель так мягко, словно и не заметил грубости Маннберга.
И Маннберг тоже смягчился.
Мне очень понравилась идея вашего проекта, - сказал он, становясь вполоборота к окну, словно бы готовясь п совсем отвернуться, - как инженер, я был ею покорен и прельщен. Свое восхищение я поспешил выразить в целой серии писем, адресованных… весьма видным лицам.
Дирекция синдиката мне сообщила, - будто он разговаривал не с Манпбергом, а с третьим лицом, отметил Лонк де Лоббель, - что руководящий состав для строительства будущей железной дороги подобран полностью. Однако оставлено несколько очень выгодных вакансий. Для лиц, хорошо знающих местные условия…
Маннберг протянул что-то пеопределенпое.
…практически работавших на строительстве железных дорог в Сибири, - словпо ставя и здесь только запятую, сказал Лонк де Лоббель.
Маннберг стал спиной к окну. Конец это или ее конец разговора?
…и продолжающих работать в Сибири. - Теперь Лонк де Лоббель поставил точку.
Брови Маннберга поползли вверх, а черные стрелки усов опустились.
Участок железнодорожной линии Шиверск - Ту-лун, последний участок на магистрали, вступает в эксплуатацию в ближайшие дни. Инженерам грозит безработица. - Маннбергу показалось, что он слишком затушевал свои условия и Лонк де Лоббель его не поймет. Он тут же добавил: - Разве в этом заинтересованы их американские друзья?
Инженеры должны быть заинтересованы в быстрейшем начале новых работ. - Веселые искорки блестели в темных глазах Лонк де Лоббеля.
Маннбергу надоела эта восточная дипломатия, и он полез напролом.
Что же я должен здесь делать, по-вашему, мсье Лонк де Лоббель? - спросил он в упор.
Есть много прекрасных должностей, - мило улыбаясь, ответил Лонк де Лоббель, - и выбрать одну из них легче всего, сообразуясь с личными наклонностями.
В этом заинтересован только я? - Маннберг перестал говорить о себе в третьем лице.
Хорошее знание Сибири - отличное качество для инженера. - Лонк де Лоббель не принимал его вызова.
Маннберг передернул плечами. Спросил саркастически:
А приобретя это качество, инженер приобретет еще что-нибудь?
Особняк на Невском в Петербурге, мраморных львов и женщину в бриллиантах. - Живые глаза Лонк де Лоб-беля на мгновение остановились на вытянутой физиономии Маннберга. Он счастливо и простодушно рассмеялся. - И даже не обязательно жену…
С гарантией?
Лонк де Лоббель поклонился.
Я доверенное лицо американского железнодорожного синдиката. Что же касается женщин - увы! - гарантии здесь невозможны.
Я буду иметь от вас документы? - осторожно спросил Маннберг.
- Как только буду я от вас иметь документ. Теперь разговор был окончен, все точки над "и" поставлены. Маннберг стал прощаться.
О, роковая рассеянность! - воскликнул Лонк де Лоббель. - Я совершенно забыл заказать для нас завтрак. Сейчас я это сделаю.
Благодарю вас, - отказался Маннберг. - Как принято говорить у нас в России, я уже сыт по горло.
О! - шаловливо погрозил ему Лонк де Лоббель. - Я превосходно знаю русские поговорки. Здесь говорят: палка на палку - нехорошо, а завтрак на завтрак - можно.
- Я сыт без завтрака, - объяснил Маннберг. Лонк де Лоббель посмотрел в потолок.
Признаю себя побежденным, - признался он, - па это я не знаю, что следует ответить.
Он проводил Маннберга до двери и здесь еще остановил его:
Один вопрос, Густав Евгеньевич.
Пожалуйста.
Вы часто посещаете в больнице вашего рабочего, которому отрезало ноги?
Я очень запятый человек, - раздраженно ответил Маннберг.
В Америке все люди очень заняты, - заметил Лонк де Лоббель, - но рабочего, получившего на работе увечье, хозяин всегда навещает.
Это очень выгодно хозяину? - еще злее сказал Маннберг.
Америка - демократическая страна, - поднял указательный палец Лонк де Лоббель, - а бизнес делает кто как может.
При чем же здесь я?
Человеколюбие украшает каждого, Густав Евгеньевич, - несвойственная ему нотка наставительности прозвучала в голосе Лонк де Лоббеля, - и вы могли бы рассказать в больнице, как относятся к людям в Америке…
Я еще работаю в России, - огрызнулся Маннберг.
И уже в Америке, - тактично напомнил ему Лонк де Лоббель.
Маннбергу захотелось выкрикнуть какую-нибудь чудовищную грубость, вроде барановского "черта с два", так его допек этот вежливый, улыбающийся француз, но он вовремя сдержался. Служба в американском синдикате представлялась ему такой головокружительной карьерой, о которой еще недавно было дерзким даже и мечтать. Маннберг всегда был нечист на руку, он здорово пополнил свой текущий счет в банке, работая на постройке железной дороги в Сибири, но ему представилось, что в американской концессии поле для всяческих махинаций станет открытым еще шире. Рви с чужой земли сколько сумеешь - хватит и себе и хозяину!.. Но чтобы не спугнуть приближающееся счастье, теперь надо быть весьма осмотрительным. Маннберг принужденно улыбнулся.
Я иногда страдаю странной забывчивостью, мсье Лонк де Лоббель. Вы оказали мне важную услугу.
Всегда рад быть полезным. Но за вами, Густав Евгеньевич, и еще маленький… пустячок.
Именно?
О! Я от скуки немного занимаюсь статистикой, и мне не хватает некоторых… - он остановился, не окончив своей фразы,
Стастистика мне знакома. Я помогу заполнить ваши таблицы, - сказал Маннберг и поспешил выйти из номера.