Пристрастный, взволнованный интерес к своим героям отличает повесть Леонида Кокоулина. Творческой манере писателя присуще умение с поэтической живостью изображать работу, ее азарт, ее вечную власть над человеком. В центре произведения - жизнь гидростроителей на Крайнем Севере.
За книгу "В ожидании счастливой встречи" (повести "Пашня" и "В ожидании счастливой встречи") автор удостоен третьей премии ВЦСПС и Союза писателей СССР в конкурсе на лучшее произведение о современном рабочем классе и колхозном крестьянстве.
Содержание:
Воздушные замки 1
В поисках "Швейцарии" 3
Колонна 6
На земле Колымской 7
"Операция "Жук" 9
Валерий Котов 12
Черная рябина 15
Женихи 17
Краболовы 19
На бюро вызывают… 23
Работа 24
"Яшкин наряд" 27
Мост 28
Натка 33
Семен Корешков 36
Егор Жильцов 37
Леонид Кокоулин
В ожидании счастливой встречи
Воздушные замки
- Нашлепаете здесь балаганов, - первый секретарь обкома встал, переглянулся с председателем облисполкома и отошел к окну. Во взгляде, каким они обменялись, Владимир Николаевич Фомичев уловил сочувствие к себе и небрежение. Он опять начал перечислять: дома, клуб, Дом быта… Все это гидростроители возведут и оставят городу.
- Не пущу я вас в город, - перебил первый секретарь, - что вы мне здесь воздушные замки строите!
Фомичев замолчал и неловко двинул локтем - синяя папка со всеми расчетами бесшумно скользнула на ковер. Он поднял папку, продолжил было разговор, но на полуслове осекся, почувствовав, что ни прежней уверенности, ни напористости в голосе нет.
- Одного вашего желания недостаточно. Чтобы построить красивый, массив, надо иметь базу стройиндустрии, материалы, - первый секретарь подошел к столу, помолчал, подбирая самые весомые слова, - наконец, ассигнования. Тем более что основная ваша задача - гидростанция. - Этой фразой он дал понять, что разговор окончен.
Фомичев поднялся, переступил с ноги на ногу так, словно его ударили и он пытается удержаться, устоять, и направился к двери.
- Поймите нас правильно, - постарался смягчить слова первого секретаря председатель облисполкома. - Мы ведь от вас не отказываемся, можем предложить место для перевалочной базы за чертой города. - Он левой рукой прочертил в воздухе окружность. И этот широкий жест, видимо, должен был означать радушие, приглашение поселиться, но только не в городе.
- Да мы разве аферисты, - не сдержался Иван Иванович Шустров. До этого момента он бочком сидел на стуле и не сводил глаз с мокрого пятна на ковре, которое предательски темнело под его унтами. - Назовите черту города, за которой вы нам разрешаете строить. Вы, наверное, не знаете, кто мы. Если вы не знаете, я вам скажу. - Иван Иванович направился, к столу первого. - Гидростанцию на Ангаре кто построил? Раз, - Иван Иванович загнул на левой руке мизинец. - На Вилюе - два, - загибал Иван Иванович пальцы. - Город на Лене-реке, Ленск? За Полярным кругом Айхал, Удачный, Чернышевский, обогатительные фабрики, линии электропередач… Видите, пальцев не хватает.
- Да ладно, - прервал Ивана Ивановича Фомичев.
Хлопнула двойная дверь. Тишина до звона в ушах. Не слышно шагов на мягкой дорожке. Фомичев с Иваном Ивановичем молча спустились на первый этаж, машинально оделись. И только когда вдохнули морозного воздуха, опомнились. Как могло так получиться: Доказывали, ублажали, а ко двору не пришлись. Любезно встретили, деликатно выпроводили.
Иван Иванович от невысказанной горечи саданул по воздуху кулаком.
Фомичев вдруг рассмеялся.
- Я бы, пожалуй, тоже не пустил таких строителей в город. Фантазеры… Поехали-ка выпьем. Отметим свое вступление на магаданскую землю.
С крыльца сквозь моросящий туман просматривалась площадь, окруженная закоченелыми лиственницами. Фомичев сел в машину.
- Куда? - выжал сцепление Федя.
- Хоть на сопку.
"Крепко их отфутболили, - скользнул взглядом Федя по Фомичеву. Лицо у шефа опрокинутое. Федя обернулся: да и у Ивана Ивановича не лучше - губа отвисла".
- Поезжай в "Северный", заказывайте, а я подойду. - Фомичев ногой распахнул дверцу, посидел минуту, как бы раздумывая, вышел. Владимиру Николаевичу нужно было побыть одному, осмыслить случившееся. У него до сих пор горело лицо от неловкости и стыда за себя. Не нашел веских аргументов, не убедил. Фомичев шел медленно, будто на плечи взвалил груз.
Он шел тихой безлюдной улицей. Начал падать снег. Город, закутанный в снежную пелену, казалось, чутко слушал его и успокаивал своей непричастностью к сиюминутному, преходящему. Фомичев мысленно одолел весь путь по мягкой дорожке от входа в здание обкома до кабинета первого секретаря; и снова, как тогда забилось сердце. Он анализировал, спорил, не соглашался с собой, с ними, настойчиво искал свой промах. А вот до сути, добраться мешал, казалось бы, пустяк: как ни старался, он не мог припомнить лица ни секретаря обкома, ни председателя облисполкома. Черт возьми, какой же просчет допущен в докладе? Да, собственно, о каком докладе речь? Просто поделился с руководящими товарищами планами: с чего думает начать стройку, как и где мыслит построить перевалочную базу. Конечно, в черте города. Вот, пожалуй, и все. На всякий случай и место указано, за Мокрым распадком, на пологом склоне сопки, по соседству со зверофермой.
Только сейчас Фомичев понял, видимо, нужно было сделать обстоятельный доклад с цифрами-выкладками. Ведь не случайно первый обратил внимание на то, что прежде всего - они, гидростроители, здесь временные. И откуда ему знать, что строить они будут добротно и красиво. Фомичев поежился от досады на себя. "Мальчишка, недотепа, - вырвалось со вздохом. - Липовый дипломат. Да что я в самом деле? - вдруг рассердился Фомичев. - Я ведь приехал не в посольство иностранной державы?" Опять же, на то и руководитель, тем он и отличается - позицией, широким кругозором, пониманием перспективы, деловитостью.
"Ах ты, - досадовал Фомичев. - Сейчас я бы их убедил, не с того начал там, а у нас, у русских: "силен задним умом". Горазд руками махать после драки. Французы это называют "поймать мысль, скатившись с лестницы". - И Фомичев ясно осознал, что вся надежда теперь только на себя, на своих людей, на коллектив, который придется создавать. - И все будет зависеть от того, как сами строители поставят дело. А в обиженного играть не годится. Да на это и времени нет. Если честно признаться, какое это еще управление строительства - так, участок от Вилюйской ГЭС, разведка боем, задел на будущее. Еду на колымскую стройку - ни сметы, ни технической документации - опережаем события".
Владимир Николаевич шел размеренным шагом. Улица повела вверх. Он остановился. Перед ним - зажатый сопками город, только узкая лента Колымской трассы тянулась бесконечно вдаль. Снег начал редеть, и сделалось светлее.
Фомичев спустился и вышел к ресторану "Северный".
Еще из вестибюля. Владимир Николаевич увидел Ивана Ивановича - тот махал ему рукой. Он снял пальто, провел рукой по ежику волос и вошел в зал. В квадратном зале с низким потолком, натужно поддерживаемым деревянными колоннами, в четыре ряда стояли столы. На приступке сидели музыканты.
- Нельзя было от них подальше? - усаживаясь, Фомичев кивнул на музыкантов.
- Нельзя.
Фомичев осмотрелся: все столы были заняты.
- Что будем есть?
Иван Иванович подал Фомичеву меню.
- Мы уже с Федором заказали котлеты "В полет", кету с луком на закуску.
- Ну, а выпить? И где Федор?
- Милиционер от крыльца прогнал - стоянки нет, поехал за угол.
- Федору нельзя, а нам-то с тобой можно?
Фомичев полистал меню.
- Крабов не заказали? Ну, это зря. Краб под водочку…
И тут ударил барабан, и последние слова Фомичева потонули в грохоте. Одна за другой пары выходили танцевать в узком проходе между колоннами. Кому не хватало места, топтались около столиков.
Фомичев жестом подозвал официантку. Она, жонглируя подносом, принесла закуски и бутылки.
Подошел Федя. Он положил на край стола сверток и, отпихнув ногой стул, сел рядом с Иваном Ивановичем.
- Руки мыл?
- На, - показал Федор свои, как лопата, ладони.
- То-то.
Фомичев засмеялся.
- А я и забыл, - и, косясь на Ивана Ивановича, поднялся из-за стола.
Пока Владимир Николаевич мыл руки, Федор попросил официантку сделать строганинки. Официантка взяла сверток и поспешила на кухню. Через несколько минут принесла блюдо.
- Перчику, соли - сами по вкусу.
Иван Иванович натряс из перечницы в солонку перца, смешал ножом перец с солью и посыпал этой смесью розовые стружки чира. - В тепле они быстро отходили, и нежные лепестки на глазах меркли.
- Ух ты! - Фомичев потер руки. - Строганина! - Свет от лампочки падал на Фомичева, и оттого он казался выше ростом и лицо его стало мягким и добрым. Он сел, поменял местами тарелки с едой, и еда стала смотреться по-новому, аппетитней.