- Положение у них очень тяжелое! В связи с этим у меня большая просьба к Варваре Сергеевне!
Пластунов попросил ее к телефону и рассказал ей о прибытии эвакуированных.
- Хорошо бы, дорогая Варвара Сергеевна, мобилизовать ваших женщин-активисток на помощь этим людям и, ясное дело, немедленно.
- Конечно, Дмитрий Никитич.
Ветер ворвался в окно, вспарусил занавеску, глиняный горшочек с распустившейся китайской розой упал на пол и разбился на куски.
Варвара Сергеевна некоторое время еще посидела у того окна, откуда упал горшочек с китайской розой. Ветер шевелил волосы Варвары Сергеевны, дул ей в лицо, охлаждал шею, скользил за ворот халата. Она покорно подумала, что теперь уже всегда будет ощущать в груди этот пронзительный ветер и пустоту неизлечимой тоски о сыне.
Часы пробили девять. Варвара Сергеевна испуганно поднялась с места.
"Батюшки! Что же это я сижу?"
Каждый день в Лесогорск прибывали эвакуированные. Через неделю Пермякова известили, что на пустыре около новых бараков высадился целый эшелон беженцев из Сталинграда.
Приближаясь к пустырю, Варвара Сергеевна услышала разноголосый шум, крики, детский плач. Подойдя ближе, она увидела целый лагерь.
Под ярким утренним солнцем это многолюдное сборище гомонило, взывало к кому-то, тревожно пестрея непокрытыми головами и шапками, узлами и сундуками.
Растрепанная костлявая старуха с блуждающими глазами, сидя на грязном большом узле, судорожно прижимала к себе белокурую девочку лет четырех и такого же светловолосого и голубоглазого мальчика лет пяти-шести.
Девочка, взглянув сквозь слезы на Варвару Сергеевну, спросила беззвучно:
- Где мама? Где наша мама?
- Ушла, наверно, куда-нибудь, милая! - нежно сказала Варвара Сергеевна, и жалость сдавила ей грудь.
Она взяла девочку на руки и прижала к себе ее маленькое, худенькое тельце. Но девочка заплакала.
- Что это она? - растерялась Варвара Сергеевна.
- Мать-то у них в Сталинграде бомбежкой убило! - вскрикнула старуха и зарыдала.
Девочка вдруг заколотилась о грудь Варвары Сергеевны и опять заплакала. Пришлось спустить ее наземь.
- А где их отец?
- Убило на фронте!.. - сквозь рыдания выкрикнула старуха.
Молодая женщина с землистым лицом отгоняла от себя трех ребятишек, грязных и отощавших, как звереныши.
- Убирайтесь вы от меня! - кричала она с отчаянием, прижимая к себе крошечного ребенка.
Он тыкался желтым и заморенным личиком в ее грудь и плакал так слабо и тонко, что плач этот напоминал жужжание мухи.
- Молока ни капли нет! - сказала она, мрачно глядя на ребенка и на свою маленькую бледную грудь. - Умрет он у меня, а голоду умрет!.. Звери… все начисто разбомбили… Ехали-то как: в эшелоне теснота, духота, горе всюду, да вот еще эти трое привязались…
- Чьи вы, чьи? - спросила Варвара Сергеевна, поймав за рукав старшего, вихрастого мальчонку лет девяти.
Он поднял на нее дикие черные глаза и прохрипел простуженным голосом:
- Потерялись мы… вот мы двое… - мальчик притянул к себе сестренку лет пяти.
- А этот? - спросила Варвара Сергеевна, пытаясь погладить третьего по торчащим, как иглы ежа, грязным белобрысым волосам.
- Он тоже своих потерял, - еще мрачнее пояснил первый мальчик, - он к нам пристал.
Этот третий, разрывая босой пяткой песок, будто волчонок поглядывал на Варвару Сергеевну.
"Маленькие старички… да и одичали совсем", - растерянно подумала она, чувствуя, что тупеет и глохнет от шума и гомона, стоявших на пустыре.
- Ку-уша-ать! - тяжко, не по-детски зарыдала девочка.
Варвара Сергеевна притянула ее к себе.
- Идем-ка все ко мне, накормлю вас, вымою, горькие вы мои!
Она пошла быстрым шагом, держа детей за руки и уже хозяйственно размышляя, чем она сейчас накормит этих голодных ребят, во что их оденет и как дальше быть с ними.
Кто-то догнал ее.
- Простите, пожалуйста, - раздался чуть задыхающийся молодой голос.
Варвара Сергеевна оглянулась.
Перед ней стояла девушка роста немного выше среднего, с маленьким подвижным лицом и русыми косами, подвязанными каждая "петелькой". Вся она была тоненькая, словно вытянувшаяся к солнцу веточка, но большие темносерые глаза, окруженные тенями многодневной усталости, смотрели внимательным и серьезным взглядом много испытавшего человека..
- Разрешите мне обратиться к вам с просьбой, хотя я и незнакома с вами, - начала девушка. - Я из сталинградского эшелона.
Варвара Сергеевна назвала себя и тут же решила:
"Накормлю и эту. Лицо такое славное!"
- Меня зовут Соня Челищева, - ответила на ее вопрос девушка. - Я вот что хочу вам сказать: нельзя так людям жить, невозможно! Люди живут под небом, ребятишки плачут, голодные, немытые… Те, кто на неделю раньше сюда приехал, забрали вот этот барак и никого не пускают. Правда, у них страшно тесно, но ведь и эти несчастные тоже не виноваты ни в чем. Им помочь надо немедленно!
И Соня Челищева возмущенно начала рассказывать о том, чего навидалась она за эти дни.
- Знаете, мне всего жальче детишек, особенно самых маленьких. Они мучаются и не понимают, почему им так тяжко. Обо всех у меня душа болит… Прямо не знаю, что бы такое я сделала, чтобы помочь всем этим несчастным людям! - закончила она горячим голосом, и темносерые глаза ее сверкнули.
"О себе ни словечка!" - подумала Варвара Сергеевна, и Соня еще больше понравилась ей.
После того как умытые и переодетые во все чистое (в кое-какие остатки детского гардероба младшего поколения Пермяковых) ребятишки уже блаженно похрапывали на широкой тахте в столовой, Варвара Сергеевна начала посвящать Соню в свои планы. Соня, еще румяная после мытья, с мокрыми, гладко причесанными волосами, уложенными на затылке узлом, сидела у стола. Татьяна Пермякова с озабоченным видом зашивала на узенькой девичьей спине синее с белым горошком легкое платьице.
- Что, уколола? - испуганно спросила Татьяна и звучно откусила нитку зубами. - До чего же ты худенькая! Это платьице я носила, когда мне было двенадцать лет…
- Погоди ты, Таня, не болтай, - прервала дочь Варвара Сергеевна и продолжала вслух свои размышления: - Конечно, пока не достроены новые бараки, придется расселять эвакуированных по разным местам. Взрослые на завод пойдут работать, малых ребятишек на день в детский комбинат можно будет послать, - там дошкольникам неплохо живется. Молодежь можно по общежитиям расселить, - там еще могут потесниться. Ну, взять, к примеру, общежитие, где живут эти ребята, которых недавно муж хвалил. Да! Вспомнила: Чувилев Игорь…
- Игорь Чувилев? - вскинулась Соня Челищева. - У нас в Кленовске был Игорь Чувилев. Я его очень хорошо знаю! Да неужели это он? В каком же цехе он работает?
- Помнится, в механическом, - тоже обрадовалась Варвара Сергеевна. - Вот хорошо-то, знакомого человека нашла! Да погоди, я Артему Сбоеву позвоню!
Артем Сбоев подтвердил, что Игорь Чувилев действительно из Кленовска.
- Он! - бурно обрадовалась Соня. - Я же всех трех друзей знаю: Игоря, Толю Сунцова, Сережу Возчего. Я у них в училище музыкальный и библиотечный кружки вела! Как приятно их увидеть, дом вспомнить, ох…
Она закусила губу, тряхнула головой и вдруг заторопилась:
- Что же я здесь сижу? Мне надо скорей-скорей увидеть их!
- Я доведу тебя, Сонечка, - предложила Татьяна.
Не успели они дойти до общежития, как Соня Челищева взволнованно воскликнула:
- Боже мой, да ведь это Игорь Чувилев!.. Смотрите! А вон и Толя Сунцов и Сережа! Ребята, это я, Соня!
- Сонечка! - тоненьким голосом закричал от неожиданности Игорь Чувилев и крепко сжал обеими руками ладонь девушки.
- Ах, ребята! - говорила Соня, жадно вглядываясь в улыбающиеся лица трех приятелей. - Как мне радостно видеть вас здесь! Что-то теперь с нашим городом?.. Будто во сне и так давно это было! А вы повзрослели, ребята, честное слово!
Все четверо сели на крылечко и наперебой начали вспоминать о Кленовске, о заводской школе, о клубе, о музыкальных вечерах, когда дочь главного инженера Кленовского завода Соня Челищева играла на рояле, учила петь песни, часами просиживала с ними в библиотеке.
- Здесь у нас ничего этого нет, - грустно произнес Игорь. - Во-первых, очень много работы, а во-вторых, нет у нас такого человека, как вы.
- Ну, брось об этом, пожалуйста, - смутилась Соня.
Соня Челищева была всего на два-три года старше каждого из них, но приятели говорили Соне "вы" и втихомолку преклонялись перед ней.
- Каким образом вы, Соня, сюда попали? - спросил Толя Сунцов.
- Я с группой наших заводских людей приехала, из-под Сталинграда.
- Значит, вы уже совсем заводской человек, Соня? - обрадовался Игорь Чувилев.
- Да, я электросварщица.
- Вот уж никак бы не подумал! - изумился Сережа Возчий.
- Могу сказать, что я хорошо освоила электросварку, - продолжала Соня. Она сидела, обхватив колени тонкими руками. - Скажу вам еще, ребята, что если бы я не работала, я бы просто с ума сошла! На фронте опять тяжело, и о своих ничего не знаешь, где они, что с ними.
- Как?! - испугались три друга. - Разве папа, мама и сестра не с вами?
- В том-то и ужас, что я ничего не знаю о них! - и Соня Челищева кратко рассказала, как она очутилась одна.