- Ишь ты, "суп остынет"! А сам всего в пять минут управился.
- Да неужто всего пять минут прошло?
- Товарищи, а ведь он слово сдержал: новый рекорд поставил и новый метод показал.
- Так это же выходит - пятьдесят деталей за смену?
- У Темлякова было сорок семь.
- Эй, Матвей!.. Сакуленко-то обставил тебя!
Матвей кивнул и улыбнулся:
- Пока это верно: обставил..
- Ишь ты, "пока"! Видать, что-то задумал?
- Возможно, и так.
- Хорошо, что не тухнешь, Матвеюшко!
- Да зачем же мне тухнуть, когда кругооборот получается хороший? - обратился ко всем Матвей.
- Это чем же ты так расхвастался? - послышался голос Кати.
Она шла вместе со стерженщицами своей комсомольской бригады. Ее лицо, вымазанное маслянистой земляной смесью, казалось старше, темные глаза смотрели на мужа сердито.
- И доволен-то как… Вот простота!
В столовой Катя заняла со своими стерженщицами самый дальний стол и села, не глядя в сторону Матвея.
Кузнец в ответ на это только добродушно улыбнулся и стал искать Сакуленко: этот человек был ему сейчас настоятельно необходим.
А Сакуленко сидел уже за отдельным столом и старательно тряс перечницу над тарелкой дымящегося борща.
- Перцу нема! - проворчал он, поднял голову, ища глазами вокруг, и увидел кузнеца.
Матвей с широкой, обезоруживающей улыбкой смотрел на Сакуленко.
- Ловко у тебя получилось, Никифор Павлыч!
Темляков без приглашения сел за столик Сакуленко и заказал себе обед.
- Что ты этаким именинником смотришь? - невольно полюбопытствовал Сакуленко.
- Благодаря тебе!
- Благодаря мне? - повторил Сакуленко. - Чудеса в решете!
Матвей засмеялся и хитро подмигнул кузнецу:
- Смотрел я на тебя, как ты свой метод показывал, и прямо тебе скажу: во-первых, у тебя оч-чень здорово организован весь технологический процесс, есть чему поучиться.
- А ты что думал? - довольно сказал Сакуленко.
- Так я как раз это и думал! - залился беззвучным смехом Матвей. - Мне в голову такая мысль пришла, такая, открою тебе, замечательная мысль…
- Вот как? Это интересно, - сдержанно похвалил Сакуленко. - Значит, я тебе помог?
- Определенно! Вот за это я тебе спасибо пришел сказать, прямо-таки от души спасибо!
- Ну что же, це гарно, - уже совсем благодушно промолвил Сакуленко.
- Вообще, понимаешь, - опять интригующе заговорил Матвей, - чудное дело: велик ли срок пять минут, а мысли человеческой и тут простора хватает.
- Это верно, - согласился Сакуленко и вытер мягкие, обвислые усы. - А какая же мысль тебя так обрадовала?
- Скажу! - торжественно пообещал Матвей. - После смены пойдем вместе, и я тебе все открою.
Разбрызгивая черные осенние лужи, они шли большими шагами, два сильных человека - худой, жилистый Темляков и плотный, приземистый Сакуленко.
- Понимаешь, - басил Матвей, - увидел я, как люди у тебя расставлены, как ладно они сменяют друг дружку и, значит, устают меньше. Я прежде как-то не задумывался об этом: все, мол, у меня ребята на подбор…
- А на поверку выходит - каждому одно лучше удается, а другое хуже. Психологию, характер человека в работе тоже надо учитывать, - звучным своим баритоном рассуждал Сакуленко. - Вот начни-ка разбирать своих ребят по косточкам…
И они разобрали по косточкам бригаду Темлякова и почти всех переставили на новые места.
- Этак и всамделе лучше выйдет! - и Матвей радостно потер руки. - А здорово же ты угол высекаешь! Смело, крепко, будто песню поешь! Н-но-о… тут еще можно кое-что сделать!
- Что же еще можно сделать? - так и вскинулся Сакуленко.
Они уже поднимались по лестнице. Темляков повернул ключ в двери.
- Сюда! Милости прошу к моему шалашу! - величественным жестом пригласил он Сакуленко и усадил его за свой рабочий стол.
- Взгляните-ка, Никифор Павлыч, на этот чертежик! - важно сказал Матвей и одним махом развернул перед Сакуленко лист бумаги большого формата. - Узнаешь, Никифор Павлыч?
- Чего ж тут не узнать: наша новая деталь. Стой, стой! А что это у тебя тут? - Сакуленко торопливо надел очки, и его большие, мясистые пальцы забегали по чертежу. - Позволь, у тебя тут угол тоже должен высекаться сразу, но… не как у меня, а наоборот.
- Да! Вот в этом-то и вся штука! Я задумал сначала высекать малый угол, а потом большой, но… вдруг оробел, неудачи испугался: а вдруг не получится у меня, металл загублю, болванку искорежу и она обратно в мартен отправится… Со мной ведь такого никогда не бывало. А пока я выверял да настраивался; ты уже начал угол высекать - и перегнал меня.
- Однако твой способ, чую, кое-чем лучше моего, Матвей, - раздумчиво сказал Сакуленко.
- Вот в том-то кругооборот и получается: когда я твой метод, Никифор Павлыч, увидел, я в своем натвердо уверился!
- Да, твой метод лучше и смелее.
- Но дорожку ты к нему проложил, Никифор Павлыч!.. Подумать только, я хотел было от соревнования с тобой отказаться!..
- Слушай, - серьезно сказал Сакуленко, - житейщина всякая, ей-богу, не стоит того, чтобы о ней вспоминали.
- Смотри, какая получается комбинация: я коня снаряжал, а ты дорогу показал. И теперь, выходит, не отличишь, где твое и где мое, - да и нужно ли нам это теперь?.. - Матвей вдруг поднялся со стула, приосанился и сказал, словно дары принес: - А теперь не следует ли нам подсчитать, сколько этих самых танковых деталей сверх того, что дал Сакуленко, можем мы дать оба?
Они не слышали, как в дверях появилась Катя. Они не увидели, с каким гордым недоумением подняла она серпиком брови. Но что-то заставило Катю остаться безмолвной.
Свет лампы мягко лился на склоненные над столом головы: лысеющую макушку Сакуленко и русый жесткий бобрик Матвея.
"Быстро же вы помирились!" - хотела было сказать Катя, но опять почему-то не посмела: сила, которая объединяла этих двух людей, была так могуча, что хваленая "лосевская гордость" стояла перед ней, как слабенький кустик перед высокой корабельной рощей, которой видны и небо, и море, и дальние просторы.
Катя кашлянула и сказала совсем не то, что хотела:
- Работаете? Может быть, чаю хотите?
- Не откажемся, - рассеянно бросил Матвей. - Только поскорей, Катя!
- Нам сегодня же треба с технологом побалакать, - разъяснил Сакуленко. - Важное дело мы для фронта придумали, Катерина Ивановна!
Матвей вернулся домой поздно, усталый и довольный.
- Ух! Были мы и у технолога, и у начальника цеха, и у твоего папаши, все до тонкостей обговорили. Все наши планы одобрены, и вообще руководство ими сильно заинтересовано… Да ведь ежели каждый рабочий нашего цеха, глядя на наши рекорды и приняв наш метод, даст еще всего на десять или пятнадцать процентов больше, так ведь это значит: каждую неделю мы будем сдавать государству на сотни, а то и на тысячи тонн больше фронтовой продукции - и это сверх всяких повышенных планов! Что ты об этом скажешь, Катенька?
Тут только он заметил, что жена сидит в углу дивана, кутаясь в платок, тихая и молчаливая.
- Что я тебе скажу? - ответила она глухим голосом. - Тебе нынче и дома не сидится, ты со своим Сакуленко на край света поскачешь… Гордости в тебе…
Кузнец беззвучно засмеялся и неясно сжал в ладонях ее бледное лицо с обиженно вздрагивающими ресницами.
- Эх вы, Лосевы!.. Не та это гордость, Катенька, на ней далеко не уедешь. Только для себя гордиться - как сухой кусок жевать, света не видать.
За полчаса до начала смены Матвей оглядел площадку перед молотом, железный стол, где в строгом порядке были разложены большие и малые клещи, топорик, большой циркуль. Первый подручный Темлякова, Михаил Автономов, сказал сочным баском:
- Ну, Матвей Петрович, сегодня наши ребята прямо-таки рвутся в бой! Никому, говорят, даже Сакуленке, нас не перекрыть.
- Но, но… расхвастался! - остановил его Матвей.
- Да что ж, Матвей Петрович, я дело говорю: за эти деньки в предоктябрьском соревновании мы опыт немалый накопили. Меня вот, к примеру, возьми: мне хоть сейчас можно бригаду дать, я справлюсь. Или случись тебе заболеть, товарищ бригадир, я тебя без позора заменить могу.
- Ишь ты! - усмехнулся Матвей и словно только сейчас как следует рассмотрел Михаила. Давно ли этого парнишку с белесым хохолком на макушке звали просто "Мишаня" - и вот он выровнялся в рослого молодца. - Эко, вымахал! - признался Матвей. - Тебе который пошел?
- Двадцать четвертый, Матвей Петрович. Жизнь идет себе вперед.
Да, жизнь шагает вперед. В двадцать четыре года Матвей Темляков еще только поглядывал снизу вверх на чужое мастерство, а этот уже готов руководить бригадой!
Ковка началась стремительная, как рубка в бою. Матвей почти осязаемо чувствовал, как сберегается время и как оно обращается в металл.
- Давай! - кричал он гулко, зычно, свободно, на весь мир, и сигнальный колокол мостового крана торопливо отвечал ему: "Дин-дон, дин-дон, еду, беру, несу, даю-даю-у-у! Готовь еще-о, готовь еще-о-о!"
Матвей не заметил, как к его пятитонному молоту подошел Иван Степанович. До этого старик побывал на участке Сакуленко и вернулся оттуда задумчивый, но довольный. На участок зятя он пришел в самый разгар работы.
- Честь и место, Иван Степаныч! - произнес рядом чей-то знакомый голос, и старый мастер увидел Пластунова.
"И здесь поспел!" - изумился про себя Лосев.
Здороваясь, старик с шутливой ехидцей проговорил:
- Нынче, смотрю, опять нашей кузнечной специальностью заинтересовались, Дмитрий Никитич.