Катя поднималась по крутому берегу им навстречу, вырисовываясь на светлом фоне реки, будто вырезанная из черной бумаги.
В одной руке Катя несла ведро, в другой - какой-то длинный шест с обручем на конце. Обруч обтянут сеткой, с которой капала вода.
Володя сообразил, что это сак, которым ловят рыбу, и сразу понял, какая это стоящая девочка. Только такие и должны жить здесь, на Земле Снежкова.
- Много поймала? - спросил Конников.
- Да нет. Вас услыхала - бросила.
Она поставила ведро и, как взрослая, поздоровалась с Конниковым. Он сказал:
- А это Володя. Из города. Ничего не боится.
Девочка и Володе протянула руку, как взрослая, и, аккуратно складывая пухлые румяные губы, представилась:
- Катя. А чего у нас тут бояться?
На ней была старая телогрейка, подпоясанная пестрым пояском от какого-то летнего платья, блестящие резиновые сапожки до колен и, как у взрослой, туго, затянутая косынка на голове.
От ее одежды шли великолепные запахи ночной реки, смолы, рыбы, запахи необыкновенных приключений. Володя понюхал свою руку, от нее тоже пахло ночной рекой и рыбой.
- Подержи, - сказала девочка, передавая Володе сак.
- Отец где? - спросил Конников.
Поправляя волосы, выбивавшиеся из-под темной косынки, она заговорила непонятными словами:
- Да все на выпуске. Так на бонах и пропадает третьи сутки. А лес все идет да идет. А по рации с рейда требуют, чтобы выпустили не меньше как две тысячи кубиков за смену… А вы на кордон?
Конников ответил тоже не совсем понятно:
- Утром сплавимся.
Он взял ведро, и все направились вверх, где на отлогом берегу светилось несколько окошек в поселке сплавщиков. Поселок был новенький, только что срубленный, и в темноте среди громадных сосен слабо белели свежие стены и крыши.
Когда вошли в поселок, Володя обнаружил, что он потерял свою зеленую сумку. Наверное, он ее тогда уронил, когда на него прыгнул Соболь.
- Утром найдем, - сказала Катя.
- Нельзя оставлять до утра, - решил Конников, - там у него очень важные документы, а в тайге сыро.
Тогда Катя спросила:
- На тропе потерял?
Никакой тропы Володя не заметил, ему казалось, что они все время шли по кочкам и болотам, но, оказалось, что это и была таежная тропа. Конников так и сказал:
- Точно, на тропе.
- Соболь! - крикнула Катя и побежала в темноту. Собака кинулась за ней.
Издалека донесся Катин голос:
- Ищи, Соболь, ищи!
Скоро она вернулась с зеленой сумкой.
- Соболь нашел.
Вот это здорово! Рассказать ребятам в школе - не сразу поверят. А это было одно из чудес, к которым Володя уже начал привыкать.
Глава третья
КРАСНЫЙ БЕРЕГ
Вот настало утро, и снова начались всякие чудеса, так что Володя никак не мог сообразить, во сне это или он уже проснулся. Он даже начал подумывать, что он совсем и не убегал из дому и все ему только приснилось. Уж очень не походило на обыкновенную, привычную жизнь все то, что с ним произошло. И прогулка по черной тайге, и разбойный свист в темноте, и многоголосый лай собак, и девочка по фамилии Карасик. Все это сон, стоит только открыть глаза - и все кончится.
Он так и сделал: открыл глаза. И ничего не кончилось! Совсем наоборот. Тут началась такая жизнь, что не увидишь и во сне!
Жизнь началась красная, как солнце, как флаг! Володя лежал на широкой скамейке у окна, в незнакомой комнате: печка, потолок, окна - все залито густым вишневым светом ясной утренней зорьки.
А посреди комнаты на красном полу стоял плотный человек, в блестящем плаще и, высоко подняв руки, держал под жабры большую рыбину. Рыбина слабо пошевеливала широким, как две ладони, хвостом. С хвоста стекали на пол рубиновые капли, похожие на капли вишневого сока. И с плаща тоже капал вишневый сок. Как будто человек этот, для того чтобы поймать рыбину, нырял за ней в самую красную газированную воду.
Он высоко поднял свою добычу и зверским голосом зарычал:
- Зимогоры, подымайтесь! Глядите, какого я тайменя поймал!
А глаза у него были очень веселые, и сам он весело смеялся.
Из соседней комнаты выскочила Катя в длинной розовой рубашке, растрепанная.
- Папка явился! - закричала она.
Не поднимая головы, Володя осторожно поглядывал из-под одеяла: так вот он какой, Карасик-папа! Это он, значит, прожил трое суток на бонах, в тумане и сырости. Оттого он так зверски и рычит, потому что, если он будет говорить обыкновенным голосом, то его никто не услышит.
- Мать спит? - сиплым шепотом спросил он.
- Спит, она ночью пришла.
- Ты ее не буди.
- А у нас гости: Конников.
- Знаю. Он за мыском плотик вяжет.
Карасик-папа положил рыбину на стол, снял свой блестящий плащ и повесил его у двери.
Володя прислушался: что там за мыском делает Конников? Тут все говорят какие-то непонятные слова.
Катя, надевая спортивные брюки, проговорила шепотом:
- Вот спит мальчик. Зовут Володя. Конников говорит: он бесстрашный.
Смешно, все время говорила громко, даже кричала, а как про Володю, так шепотом. Это она думает, что он спит.
Карасик-папа тоже шепотом прохрипел:
- Отчаянный. Конников рассказывал. Помоги-ка мне.
Стаскивая с отца огромные резиновые сапоги, Катя рассказывала:
- Он из дома убежал, мама рассказывала, и теперь его через милицию разыскивают. А Конников его хочет на плоту к Снежкову увезти.
- Отчаянный, - повторил Карасик-папа. - Подай-ка мне кирзовые сапоги, надо пойти Конникову помочь.
Из соседней комнаты послышался голос Карасика-мамы:
- Петро, а ты бы дома посидел с таким горлом.
Что-то очень знакомый голос, где-то Володя уже слышал его. Пока он соображал, где он мог слышать этот голос, Карасик-мама вышла из спальни. Так это же веселая начальница Рита!
Володя спрятал голову под одеяло. Теперь ничего, хорошего не жди. Теперь вся надежда на Конникова.
- Спит? - спросила Карасик-мама, поглядывая на Володю.
- Спит.
- Ночью телеграмма пришла от его мамы.
- Ну и что? - спросила Катя.
- Выехала скорым. Приедет в шестнадцать двадцать и заберет этого беглеца.
Она еще что-то сказала, но Володя не разобрал. Ему вдруг стало так трудно дышать под одеялом, что он больше не выдержал.
- А я все равно убегу на кордон! - громко сказал он, откидывая одеяло.
- Ох, какой ты настырный! - засмеялась Карасик-мама.
А дочка, аккуратно складывая пухлые, как у мамы, губы, строго поправила:
- Он бесстрашный.
- Я пошел все-таки, - сказал Карасик-папа.
- И я с вами, - засуетился Володя и начал собираться, - подождите, пожалуйста…
Спал он одетый, как свалился, так и уснул. Только ботинки были сняты да пальто. Сборы поэтому были недолгими: раз-два - и готово.
- Никуда ты не пойдешь, - сказала Карасик-мама Карасику-папе. - Конников и без тебя справится. А Володю, если уж ему крайне необходимо, Катеринка проводит. Да посмотрит, чтобы он и в самом деле не убежал.
Вот тут как у них: сразу уж и сторожа приставляют. Девчонку. Смешно!.. Так подумал Володя, хотя в самом деле ему было не до смеха. Катя - она не простая девчонка, она таежная девчонка, рыбачка. Да еще у нее Соболь - попробуй убеги от таких.
Володя выбежал на крыльцо и сразу же лоб в лоб столкнулся с огненно-алым солнцем. Оно только что оттолкнулось от мохнатой заречной горы и было очень веселое, озорное, и все кругом веселилось, плясало и пело от радости.
На стены домика и стекла лучше было и не смотреть - они блестели наперегонки: кто ярче. Стволы высоченных сосен сверкали, как древки праздничных флагов, отбрасывая прямые синие тени через весь берег. Сквозь кроны сосен пробивались огненные пики золотого света.
Птицы трещали и свистели на разные голоса.
Розовый туман плясал над огненной рекой.
Соболь, тоже красный, как лиса, подлетел к Володе и, как друг, положил лапы на его плечи. Они вмиг подружились. Как было бы все хорошо в такое весеннее веселое утро, если можно было бы во всем доверять друг другу. Вот Соболь, сейчас он приласкивается, а стоит Кате, его хозяйке, только свистнуть - и он кинется выполнять ее приказание.
- Пошли, - сказала Катя, появляясь на крыльце.
На ней была та же старая стеганка, только теперь без пояска, и блестящие сапожки. Она говорила на ходу:
- Ты, наверное, думаешь, что моя мама несерьезная. Ты не знаешь, какая она на работе. Очень строгая. Она просто веселая. А у тебя?
Они пошли по сырому песку. Соболь подбежал к реке и понюхал воду.
Володя вспомнил свою маму и вздохнул. Какая она? Конечно, она очень хорошая. Она самая лучшая. Только ей все время некогда. А раньше и она веселая была, и он никогда не думал, серьезная она или не очень. В футбол играла с мальчишками, болтала всякую веселую чепуху. И в то время ничего не скрывала от сына. Сразу отвечала на все вопросы.
Он молчал, и Катя, наверное, желая его утешить, тихонько сказала:
- Ну, ничего…
Как будто по голове погладила. Эти девчонки всегда лезут со своими утешениями. Володя вспылил:
- А у меня мама знаешь, какая? Я вот тебе картину покажу. На фронте она у палатки сидит.
- А я уже видела, Конников показывал, когда ты спал.
- Тогда и нечего спрашивать!
- Ух, какой! Зачем ты от нее убежал, удивляюсь?
- Убежал, и все. А тебе-то что?
- Уж и спросить нельзя?
- А чего спрашивать? Я тебя не спрашиваю.