Когда графин опустел, Феврония подала знак Изосиму. Захватив порожнюю посуду, тот вышел. Вернулся с наполненным графином. Через час захмелевшие мужики ушли ночевать в малуху. Кириллу отвели место на лежанке возле кухонной печки, Василий улегся на лавку. Стряпка убрала со стола и, погасив лампу, ушла в свой закуток. Все погрузилось в сон.
Луна осветила широкий двор заимки, малуху, стоявшую возле скотного двора, просторные комнаты бессоновского дома, кухню. Привалившись к теплой печке, мирно похрапывал Красиков, безмятежным сном был охвачен и выпивший с вечера Василий. Снилось ему, будто подошла к нему Глаша, припала к губам, и он долго не мог очнуться от сладостного чувства, вызванного лаской любимой женщины. Но почему так непривычно, так ненасытно она целует его? Василию стало жарко. Сбрасывая одеяло, он почувствовал, что его рука натолкнулась на чье-то упругое тело. С трудом открыл глаза. Над ним в одной ночной рубашке, низко склонившись, стояла Феврония. Ее волосы, раскинувшись по плечам, прикрывали обнаженную грудь.
- Феврония Лукьяновна? - в изумлении Василий приподнялся на локте.
Феврония приложила палец к губам и с опаской посмотрела в сторону продолжавшего храпеть машиниста. Затем сделала знак следовать за собой и взяла Василия за руку. Резким движением он освободил руку и повернулся лицом к стене. Несколько минут Феврония постояла в раздумье возле Василия, затем, гордо откинув голову, вышла.
Наутро, когда Василий ушел за конями, а возчики вместе с Кириллом подтягивали ослабевшие за дорогу веревки, которыми были привязаны к телегам барабан и привод, Феврония вышла на кухню, помогла стряпке собрать на стол и стала ждать косотурцев.
Мужики вошли дружно и чинно расселись по лавкам. На столе были Поставлены кулага, сусло, гречневая каша и большой пирог с грибами, луком и нарезанной ломтиками картошкой - пища богатых крестьян в постные дни. Василий избегал взглядов Февронии, лицо которой казалось невозмутимым.
- Ставить машину с вами поедет Изосим, - заговорила хозяйка, когда мужики стали подниматься из-за стола. - Я приеду позднее. Там и рассчитаюсь за провоз и установку.
Подводы двинулись по дороге на Угловое, где был ток. Бессонова приехала, когда Красиков с помощью Василия уже заканчивал установку барабана. Изосим с подводчиками налаживал конный привод и укреплял чугунный вал.
Феврония привязала лошадь на опушке леса, и, вынув из коробка узел со снедью, направилась к работавшим косотурцам. Разостлала на траве скатерть, поставила закуску и четверть водки.
- Скоро вы,там?
- Заканчиваем, - отозвался Красиков. - Закрепим барабан - и все будет готово.
Ждать пришлось недолго. Наливая водку в стакан, Феврония сказала машинисту:
- Кирилл Панкратьевич, ты ведь у меня на молотьбе главный. Что скажешь, то и будем делать. Давай выпей для начала.
Красиков принял стакан.
- Что намолотим, не проглотим. За ваше здоровье, Феврония Лукьяновна.
- Пей, - уже сухо отозвалась хозяйка. Присказка Красикова ей была не по душе.
Настроение Февронии поднялось после выпитой рюмки. Она налила мужикам по второму стакану, не забыла и себя. Стало шумно.
- Раскрасавица ты наша, - приподнявшись на колени, заговорил один из косотурцев. - В жисть тебя не забудем. Скажи: оставайтесь, мужики, молотить у меня, - останемся.
- Нет. Вот вам расчет, и поезжайте с богом, - вынимая деньги, сказала Феврония. - На молотьбе останутся только машинист с Василием.
- А ты меня спрашивала? - захмелевший Василий отодвинул пустой стакан.
- И спрашивать не буду. Задаток дала Андриану. Будешь жить у меня до покрова.
Василий опустил голову. Против отца не пойдешь. Да и дома нужда. Куда денешься? Стараясь заглушить горечь в душе, Василий налил полстакана и выпил залпом.
- Вот это дело, - уже весело сказала хозяйка и обратилась к косотурцам: - Лошадь, на которой Василий вез вал, отведите обратно к моему отцу. Через неделю приезжайте за машиной. Поди, отмолотимся к тому времени? - обратилась она к Красикову.
- Как погода. Если постоит ведро, управимся.
- Чуете, мужики?
- Ладно, приедем.
- Завтра с утра пригоню народ на молотьбу. Поехали, - повернулась она к Василию.
Парень неохотно поднялся на ноги и пошел к лошади, на которой приехала Феврония. Отвязал повод и взялся за вожжи. Когда люди и ток скрылись из вида, Феврония потянула Василия за рубаху:
- Садись рядом со мной, а то свалишься с сиденья. Выпил ты изрядно.
Василий молча пересел в коробок. Хозяйка взяла от него вожжи и свернула с дороги на луг.
- Ты куда это?
- Посмотрю шалаш для косарей. Там с лета оставались грабли, а они теперь нужны на молотьбе. Да и сено попутно погляжу.
Привалившись к спинке коробка, Василий откинул отяжелевшую голову.
- Поставь лошадь к стогу. Зайди в шалаш, посмотри, есть ли там грабли? - распорядилась Феврония.
Василий разнуздал коня и, бросив ему охапку сена, вошел в шалаш. Там было полутемно. Грабли лежали на месте. Обласов хотел уже выйти из шалаша, как у входа показалась Феврония. Стремительно шагнула к парню, обвила его шею руками и, целуя, начала мягко клонить к земле.
Вышли из шалаша в сумерках. Василий бешено гнал коня к заимке. Рядом с ним, придерживаясь за спинку плетенного из прутьев коробка, со счастливой улыбкой сидела Феврония.
ГЛАВА 4
Проснулся Василий, когда лучи солнца, проникнув через окно спальни, легли светлой полосой на пол, покрытый цветными половиками домашней работы. В переднем углу висело медное распятие, а на маленьком аналое лежала раскрытая, в толстом переплете из дерева и кожи, старинная книга.
Долго лежал с открытыми глазами. На душе было муторно. Вздохнув, опустил ноги с кровати. На подоконнике сидела сытая нездешней породы кошка и, поджав под себя пышный хвост, следила за мухой, которая билась о стекло. Василий перевел взгляд на распятие и книгу. "Богомолка", - невесело подумал он.
На ум пришла частушка:
Моя милка-богомолка
У обители была.
Шубу нову промолила,
Шаль, корову пропила.
Усмехнулся и стал одеваться. Вышел на кухню.
- А где хозяйка? - спросил он толстую пожилую стряпуху.
- Уехала раным-рано с народом на молотьбу. А тебе велела съездить к пастухам, увезти им мешок печеного хлеба. Они ведь, мухаметы, стряпать, кроме катышков в масле, не умеют. Как квашню завести, опару сделать - не мерекают, - зачастила стряпка. - Как спалось? - прикрыв лицо фартуком, лукаво посмотрела на Василия.
- Спал крепко. - Подставив голову под холодную струйку воды из рукомойника, он долго плескался.
- Садись за стол. Хозяйка тебе велела подать. - Вынув из шкафа небольшой графин водки, поставила пирог с рыбой. - Чай-то мы не пьем, не мирские. Хочешь молока или квасу принесу?
- Нет. - Василий выпил рюмку и принялся за пирог. Пить больше не хотелось.
- Приедешь на Угловое, спроси дорогу к стойбищу киргиз. Увидишь там Калтая - так зовут старшего пастуха, - передай хлеб. Мешок с хлебом стоит в сенках.
Стряпка ушла хлопотать по хозяйству. Василий не торопился выходить из-за стола, да и незачем. На стойбище он сумеет съездить за день. "Пожалуй, хорошо, что не попал сегодня на молотьбу. Как бы стал смотреть в глаза дяде Кириллу?"
Василий вышел во двор, запряг лошадь и, положив в коробок мешок с хлебом, выехал с заимки. В полдень он проехал село Угловое и, расспросив про дорогу на стойбище, через час оказался у Калтая. Это был не по летам подвижный казах, небольшого роста, с реденькой бороденкой на коричневом от загара лице, с открытой по-детски улыбкой.
- А-а, хлеб ташшил. Эта латна. Тапир маленько ашаем, - принимая от Обласова мешок с хлебом, заговорил он быстро. - Айда мой юрта, маленько сидим, бесбармак едим, чай пьем.
Василия поразила нищета жилища Калтая. Юрта, покрытая старым войлоком, не спасала хозяина от холода. На полу две-три овчины, горка засаленных подушек, недалеко от входа - обитые цветной жестью пара сундучков.
- Зимой живем землянка, - заметив, что гость пристально оглядывает жилье, заговорил хозяин. - Землянка тепло, юрта худой стал. - Калтай почесал едва прикрытую грязной рубахой грудь и что-то сказал на своем языке немолодой казашке, которая молча теребила овечью шерсть. Женщина вышла.
Калтай открыл сундучок и, подостлав на овчине полотенце, вынул плитку зеленого чая, начал ее строгать, затем ссыпал в чайник. Развернул тряпицу и вынул несколько, кусочков затасканного сахара. Жена Калтая подала на широком блюде вареное мясо, только что вынутое из котла. Калтай проворно раскинул скатерть, взял кувшин и подставил гостю небольшой медный тазик.
- Маленько моем руки, потом ашаем, - сказал хозяин и подал не первой белизны полотенце.
За едой и чаем время прошло незаметно. На прощание Калтай долго тряс руку Василия:
- Тапирь ты мой тамыр - друг. Гуляй ко мне в гости. Латна?
- Приеду, Калтай, приеду, может, вместе с хозяйкой.
- Уй-бай, - покачал головой Калтай, - хозяйка ташшить не нада. Шибко сердитый баба. Шайтан, - покачал головой пастух.
- Как-нибудь утихомирим. Прощай. - Василий тронул коня.
На заимку он приехал, когда уже смеркалось. Февронии еще не было.