"Города и годы"
- Здравствуйте, - проговорил солдат, подходя к Андрею.
Руки Андрея дернулись назад, как будто он хотел заложить их за спину, потом он бросил взгляд на Риту и быстро пожал гостю протянутую спокойную руку. Солдат тоже взглянул на Риту и поклонился в ее сторону:
- Не имею чести знать имени… вашей… а-а… Она была любезна. Вот видите, я сушусь… Я думаю, не лучше ли нам…
И он ровно произнес по-немецки:
- Нам будет удобнее не говорить по-русски.
Точно от этих непривычных, нарубленных слов чужого языка Андрей всколыхнулся и быстро спросил:
- Как вы нашли меня?
- Увидел на улице. Я отличу вас среди батальона солдат. Потом проследил.
- Почему вы не уехали до сих пор?
- Это длинная история.
- Что вам нужно от меня? Зачем вы пришли?
Андрей выталкивал из себя вопросы с таким напряжением, как будто силился придушить ими отчаянный крик.
- Я мог рассчитывать на более радушный прием, - ответил гость и скользнул сощуренными глазами по лицу Андрея. - Разденьтесь, вы мокрый, - прибавил он снисходительно и пожал плечами. - Как вы взволнованны! Я смотрю на вещи спокойней. Раз навсегда я сказал себе, что каждую минуту я могу умереть. Я готов к самому страшному - к смерти. Поэтому я всегда спокоен. Что может быть опаснее смерти?
- Вероятно - так, если ничего не любишь в жизни, - пробормотал Андрей, стягивая шинель.
Он повесил ее на спинку стула, пододвинул к печке, неторопливо, медлительно, следя за каждым своим движением, и сел.
- Как случилось, что вы не уехали?
Гость опустился рядом с ним.
- Я с большим трудом попал в Москву. На это ушло около месяца. Я пробирался одиночкой. В Москве я в первый раз решил воспользоваться своим новым именем. Оно оказалось не совсем удобным. Я не хочу сказать ничего дурного о его прежнем владельце, но имя кто-то скомпрометировал раньше меня. Признаться, - ухмыльнулся гость, поглаживая Андрея смеющимся взглядом, - признаться, я подумал одно время о вас…
- Узнали? - шепотом спросил Андрей.
- Узнали, - сказал гость.
Андрей вскочил, кинулся к Рите и в страшном испуге забормотал:
- Узнали, боже мой! Рита, узнали! Рита, пойми, узнали…
Рита сидела на кровати, как всегда - в платке, уткнувшись подбородком в колени.
- Андрей, - проговорила она, дернувшись к нему и высвобождая руки из-под платка, - я не понимаю, о чем вы? Прошу тебя…
- Ах, ты не должна понимать, - простонал он, снова бросаясь к своему стулу, - ничего не должна понимать! Неужели узнали?
Гость помолчал немного, потом, как будто нарочно медля, с расстановкой и паузами произнес:
- Однако ненадолго хватило вашей выдержки. Вы на моем месте давно попались бы. Я, как видите, уцелел.
Андрей схватил его за рукав:
- Да говорите же, черт вас возьми, говорите! Узнали?
- Вот так-то лучше, - сказал гость, и его рот опять передернуло подобие улыбки.
- Узнали, - сказал он брезгливо. - Но я не могу с уверенностью сказать, что именно они узнали. Наверное, им стало известно, что я выдаю себя за другого. Но кто я в действительности - они могут только предполагать. Относительно вас…
- Боже мой! - опять простонал Андрей.
- Относительно вас я ничего не могу сказать. Одно время я думал, что именно вы скомпрометировали мое новое имя. Но потом решил, что это было бы рискованно для вас.
- Рискованно?
Гость пристально посмотрел на Андрея.
- Да. Даже если бы вы пожелали выдать меня, чтобы тем самым несколько упростить свое положение. Потом я вспомнил, что вы русский. Выдавать и предавать - не в духе русских, насколько я изучил их.
- У меня нет охоты философствовать на национальные темы. Я хочу, чтобы вы сказали, что выдумаете… как по-вашему… чтО известно…
- Ха-ха! Как хорошо вы начали и как путано кончаете! Вы хотите знать, стала ли известна роль, которую вы сыграли…
- Ну да, да! Роль, которую я… не все ли равно? - перебил Андрей. - Говорите!
- Судя по тому, что вы спокойно гуляете в таком большом городе, вас ни в чем не подозревают. Вообще мне кажется, что дело обошлось благополучно. Я почти уверен в этом. Во всяком случае, здесь меня беспрепятственно включили в эшелон.
- Что? Вы были… Вы назвали себя? - вскрикнул Андрей и схватил за плечи своего собеседника.
- То есть не себя…
- Конрада Штейна?
- Успокойтесь, милый мой друг. С этой стороны не грозит никакая опасность. Конрада Штейна больше нет.
- Нет? - отшатнулся Андрей.
- Конрад Штейн умер.
- Я ничего не понимаю!
- Ну, слушайте. В Москве могло все обнаружиться. Я вовремя убежал. Я попал в Клин, оттуда - в Тверь. Там я работал поденно. У меня был товарищ - славный парень, берлинец. Мы ночевали то тут, то там, у нас не было постоянного угла. Где получали работу, там и жили. Нас нигде не знали как следует. Так что, когда умер этот берлинец, все вышло само собой. Я взял его бумаги, а ему сунул свои.
Андрей сидел молча, как будто не слушая.
Гость заглянул ему в глаза и, точно спохватившись, проговорил:
- Нет, вовсе не то! За кого вы меня считаете? Я забыл сказать, что этот берлинец заболел тифом. Я ухаживал за ним недели полторы. Славный парень.
Андрей поднялся.
- Значит, дело о Конраде Штейне прекращено за его смертью?
- Вероятно.
- Значит, мы квиты?
Гость быстро вскочил, сжался, медленно расставил отточенные холодные слова:
- Нет, мы еще не квиты, товарищ Старцов.
- Что вам надо от меня? - опять вскрикнул Андрей.
Гость покачал головой, расправил лицо ласково-насмешливой улыбкой и, подойдя к Андрею, взял его за локоть.
- Милый мой друг, я говорю так, потому что чувствую себя обязанным. Вы сделали все, что может сделать доброе сердце. Но мы еще не квиты. Я обещал доставить от вас письмо вашей невесте. Я считаю это своим долгом. Я даже запомнил ее имя: фрейлейн Мари Урбах, из Бишофсберга, не правда ли? Что же вы молчите? Кажется, я не ошибся? Фрейлейн Мари Урбах, не правда ли?
Андрей закрыл лицо руками.
- Но, видите ли, я затерял ваше письмо. То есть не затерял, а сунул его этому покойному берлинцу вместе с бумагами Конрада Штейна…
- Вы с ума сошли! - почти задыхаясь, прохрипел Андрей. - Ведь если с бумагами Конрада Штейна найдут мое письмо…
- Ну что вы, кому придет в голову связать ваше имя с Конрадом Штейном?
- Не издевайтесь! Вы не смеете издеваться надо мной!
- Я говорю, что думаю.
- Бумаги непременно направят в Семидол, Курту! Ведь Курт поймет все сразу!
- Об этом я не подумал, признаться…
- Послушайте, вы… черт… Послушайте! Найдите себе кого-нибудь еще для шуток! Не забывайте, что вы в моих руках…
Гость повел оттопыренным пальцем перед глазами Андрея.
- Но и вам я не советую забывать, что вы в моих руках. Да… Однако что за раздор, - снова расплылся он, - разве вы не чувствуете, что я благодарен вам безмерно и готов чем угодно отплатить?
- Как вы могли не подумать, что…
- Я пошутил, милый мой друг; поверьте, пошутил. Я сунул покойнику только бумаги Штейна. Больше ничего.
- Письмо осталось у вас? Давайте его, давайте!
- Нет. Письмо я разорвал, чтобы случайно как-нибудь не повредить вам.
- Ах, я не верю, не верю ни одному слову!
Андрей забегал из угла в угол, охватив руками голову и раскачивая ею, как от боли. Гость следил за ним прищуренными глазами и говорил медленно, точно насаживал слова, как наживку на крючки.
- Что вы волнуетесь, милый мой друг? Неужели трудно написать еще одно письмо? Это вам лишний раз доставит удовольствие побеседовать с любимой женщиной. Даю вам слово, что, как только вернусь на родину, я разыщу фрейлейн… Мари Урбах - так, кажется? - вручу ей письмо и расскажу все, что знаю о вас.
- Вы знаете Мари? - спросил Андрей, вдруг перестав бегать.
Гость замолчал и посмотрел на Андрея в упор.
- Нет.
- Не говорите ей ничего обо мне, - сказал Андрей, становясь лицом к лицу с гостем.
- Вы же сами просили меня.
- А теперь я прошу, чтобы вы не делали этого. Не разыскивайте Мари. Не надо.
Гость опять помолчал, потом хлопнул Андрея по плечу, кивнул на Риту и засмеялся.
- Мы совсем забыли даму. Я понимаю вас отлично. Но вы напрасно беспокоитесь: фрейлейн Урбах ничего не узнает об этом. И он еще раз кивнул на Риту.
- Будем говорить о деле, - сказал Андрей, заслоняя собой Риту. - Зачем вы пришли ко мне?
- Будем говорить о деле, - в тон Андрею отозвался гость. - Я пришел к вам переночевать. Завтра меня отправляют с эшелоном. Я избегаю бывать там, где много людей.
- Хорошо. Дайте мне слово, что вы оставите меня навсегда в покое.
- Даю.
Андрей широкими шагами вышел из комнаты.
- Сергей Львович, - сказал он, войдя к хозяину, - у меня должен переночевать один товарищ. Это необходимо. Я положу его в соседней комнате, на диване.
Сергей Львович всплеснул руками.
- Постойте, - настойчиво продолжал Андрей, - никаких возражений. Он должен остаться. Иначе будет плохо. Слышите? И - молчок. Никому ни звука. Благодарю вас.
Он повернулся и ушел, не заметив, как Сергей Львович осыпал себя частыми, испуганными крестиками.
Андрей отвел гостя в соседнюю комнату, показал ему диван, прикрыл дверь и вернулся к себе.