И Айшат ушла в свою больницу, где всего-навсего две комнаты и четыре койки. Да и больных в ауле немного. На такой высоте воздух чист и свеж, как родниковая вода; здесь не знают ни гриппа, ни насморка, не боятся сквозняков. Лопата и серп, кирка, коса, молот и камень, камень и снова камень сделали людей крепкими: иной раз диву даешься - сорвется человек с такого обрыва, что смотреть жутко, а глядишь, провалялся неделю в постели и опять ходит по аулу, только чуть-чуть припадает на одну ногу. А свались с того обрыва горожанин - и черепков не собрали бы, одни мелкие дребезги да брызги!
Где народ, там и говор. Жужжание, гомон на площади. Прислушайтесь: говорят все больше о снежном человеке, о каптаре...
Издали Али-Хужа приметил Хужа-Али и решительно направился к нему, на ходу пожимая руки, приветствуя достойных приветствия. Хужа-Али заметил его, нахмурился, отвернулся, но Али-Хужа и бровью не повел, хлопнул старика по плечу:
- Знаешь, борода, что мне не нравится у нашей власти?
- Ты всегда недоволен, - буркнул Хужа-Али.
- Говори громче! Здесь такой шум, будто ветер сорвал крышу с женской бани... Да ты что: разговаривать со мной не хочешь?!
- Что тебе нужно от меня?
- Чтоб ты разговаривал, спорил, кричал, ругался: для чего ж мы живем на земле?
- Зачем? Да и о чем нам спорить?
- Найдем о чем, было бы желание... - Али-Хужа поднял с земли кувшин, понюхал горлышко; Хужа-Али кувшин отобрал, снова поставил у своих ног, отвернулся. Но тут же Али-Хужа за плечи повернул старика к себе: - Эй, я же с тобой разговариваю, сын хромого!
- Ну, что тебе?
- Знаешь, что мне не нравится у нашей власти? - снова повторил Али-Хужа, показывая пальцем на сельсовет.
- Прилип, как дубовый лист к ежу! Ну, скажи, скажи, что тебе не нравится у нашей власти, - сдался наконец Хужа-Али.
- Болтунов много развела! Все грамотные, все научились говорить, есть мед, намазывать язык на сметану... Умеют плести из слов аркан, которым можно не только жеребца, но и каптара поймать. А дело стоит!
- Какое дело?
- То самое, ради которого мы торчим здесь с лопатами да кирками... Когда я принес твоему хромому отцу весть, что ты родился, - думаешь, он обрадовался? Как же! Угостил меня пинком в мягкое место... Можно подумать, что он предвидел, каким ты станешь теперь... Эх, много стариков в ауле, а молодежи что-то не видать. Нет кипения жизни! То ли умирать перестали, то ли молодые рано стареют... Вот, к примеру, на той неделе я слег, думал: пора петуху на кухонный стол! А тут является мой племянник Хамзат и...
- И что ж он сделал?
- Сам видишь: вот он я! Со всеми! Хамзат - врач что надо!
- Что твой Хамзат перед моей внучкой, перед Айшат!
- Сравнил платок с папахой! Хамзат - ювелир своего дела. Скоро ученым будет: пишет ди...де...ссерт...акцию...
- Да он же ве-те-ри-нар! Лекарь для коров и баранов.
- А мы что: хуже баранов, что ли?! Ну и злой же ты человек!
- Эх, жаль, язык тебе не укоротил Хамзат.
- Что? Не слышу!
- Наверно, Хамзат дал тебе лошадиную дозу, вот ты и оглох...
- Дал! А что ж? Племянник как-никак... - обиделся Али-Хужа и повернулся к Раджабу, что стоял, уткнувшись головой в газету, как лошадь в торбу с ячменем. - Эй, Одноглазый, что там за шум в сельсовете?
- Телефонная связь прервалась... Видно, каптар порвал провода или повалил столбы.
- Каптар? Эх, мне бы годы молодые... В наше время любому каптару связывали руки назад... А двадцатые годы - первые годы Советской власти, когда мы рыли Октябрьский канал, чтобы напоить степную землю досыта... Тогда мне руку пожимал сам Микаил!
- Какой Микаил? - спросил Раджаб.
- А тебе откуда знать: как курица, ходишь вокруг сакли! Что ты видел?.. Был такой нашенский парень в черкеске Микаил Калинин... Мы с ним чай из одной пиалы пили!
- Хе-хе-хе, - засмеялся Раджаб, - небогато: одна пиала на двоих!
- Ишак! Друзья - понял? Друзья пьют из одной пиалы! И вообще, что ты понимаешь в богатстве! Думаешь, набил сундук - и богат? Тогда и крыса богата: украла кусок брынзы - и богачка.
- А знаешь, Али-Хужа, ты прав! - решительно произнес Хужа-Али.
- В чем прав? А?
- Мне тоже что-то не нравятся болтуны.
Будто нечаянно, Али-Хужа задел ногой кувшин.
- Осторожней, разобьешь! - схватился за кувшин Хужа-Али.
- А что в нем?
- А чего бы ты хотел?
- Ну... хотя бы... в такую погоду... на дорожку...
- Нет, дорогой, нет: здесь простокваша.
- Чего ж ты молчал? Знал бы, что здесь простокваша - стал бы я с тобой разговаривать! Эх ты, сын хромого... Пойду-ка задам Советской власти один важный вопрос...
- Иди, иди. Без тебя там каша не сварится...
Али-Хужа стал решительно протискиваться к крыльцу, но тут на крыльцо вышли и Мухтар и Чамсулла. Мухтар сегодня в гимнастерке и подпоясан ученическим ремнем: видно, других не нашел в сельмаге.
- Эй, Мухтар! - крикнул Али-Хужа, поднимая руку. - У меня к Советской власти один вопрос...
- Здесь не собрание! - недовольно отозвался Мухтар. - Некогда! Пора за дело взяться...
- Вот об этом я и хотел спросить. Чего же мы стоим?
- Стоим потому, что нет машины, - сказал кто-то рядом с Али-Хужой.
Мухтар услыхал:
- Машины нет и не будет. Все машины там, за перевалом.
- Товарищ "сельсовет", - встревожилась старуха с киркой, - хоть бы подводы... Туда ведь далеко...
- И подводы нет... Пойдем пешком...
- Ну и ну!.. - покачал головой Али-Хужа. - Люди вон на вертолете летают, а мы пешим ходом...
- Может, хочешь лестницу, как в метро, чтоб сама тебя опускала, сама поднимала? - рассердился Мухтар.
Чамсулла замахал руками, требуя тишины. Говор затих не сразу, в медленно наступавшей тишине вдруг резко выделялись голоса то здесь, то там, и тогда все громко шипели, повернув головы: "Тиш-ш-ше!" Казалось, на сотню раскаленных сковород разом пролилась вода.
- Эй вы, дорогие мои односельчане! - заговорил наконец Чамсулла. - Не вы ли отказались переселиться на плодородную равнину, где можно жить без этих стихийных бедствий? Так чего же ворчите теперь? Сами виноваты - так наберитесь мужества и терпите. Вы не пожелали оставить эти проклятые высоты, замшелые сакли, могилы дедов - ваша воля! Однако и теперь государство пошло нам навстречу: в наш аул хотят протянуть линию электропередачи. Но машины с рабочими, с оборудованием - проводом, столбами, разными там изоляторами - застряли за перевалом, обвалы перегородили дорогу... За месяц мы должны привести в порядок дорогу, чтоб на ней не умолкал гул машин, везущих к нам новый быт, новую жизнь! Раз мы остаемся здесь, придется выжимать из себя втрое больше пота, чтоб не отстать от других, чтоб не оказаться на островке невежества, чтоб и нам приветливо улыбнулось будущее. А будущее вряд ли проберется сюда по нашей узенькой дороге: чем шире дороги, тем шире жизнь, товарищи!.. Люди добрые, вы поняли меня? Нам всего нужнее сейчас дорога!
- Это все хорошо, парторг! - выкрикнул из толпы хриплый старческий голос. - Дорога нужна, чего тут говорить. Мы построим дорогу... К этому не привыкать, и обвалы нам не в диковинку... А вот скажи ты нам: как же быть с каптаром? Вон и в газетах пишут, что появился...
- Каптар, каптар! - возмутился Мухтар. - Да кто-нибудь видел его хоть бы издали?! Отвечайте, чего молчите!
- А следы на снегу? - спросил Хужа-Али.
- Следы мог оставить и медведь, - возразил Али-Хужа.
- Так кто же видел каптара? Никто!
- Люди, это все чепуха! - от души рассмеялся Чамсулла. - Неужели вы поверите, если скажут, что у нашего колодца сидит семиглавый аджаха-дракон и торгует семечками?! Смешно!
И все же с разных концов площади послышались голоса:
- А куда исчез Адам?
- Что за страшный был крик? Все слышали!
- Почему вдруг в эту пору обвалы?
- Да при чем тут снежный человек, односельчане?! - взмахнул руками Чамсулла. - Случайное совпадение неприятных обстоятельств. Стихия! Природа! Разве мало на земле стихийных бедствий? А насчет крика - так, по-моему, это орал наш колхозный бык, когда напали волки.
- Но крик слышали не раз!
- Напуганный змеей боится веревки, как говорят. Осел крикнет, камень свалится, баран заблеет, а легковерному да с перепугу все - голос каптара!.. Соседи над нами смеются...
- Чего им не смеяться! - возразил, качая головой, Хужа-Али. - А влезли б в наши-то шкуры...
- Над дураком, говорят, и в мечети смеются, - отозвался Али-Хужа. - Соседи умнее, вот и хохочут...
- Односельчане! - вновь крикнул Чамсулла. - Главное сейчас - хорошая дорога, а не сказки Шехерезады.
- Ну, пошли! - Мухтар легко сбежал с крыльца, схватил кирку и пошел впереди. Возбужденно гомоня, следом повалила толпа шубурумцев. Прошумели - и все стихло.
И стало слышно, как чирикают воробьи.
Только Чамсулла остался дежурить в сельсовете, да Раджаб Одноглазый сослался на неотложные дела и ушел на колхозный склад. Остались, конечно, доярки на ферме и все, кому положено быть при скотине да птице...