- Ты, Иван Дмитриевич, не Виряву приехал ловить? - улыбнулся самый высокий и полный, в волчьей шубе.
- Нет, Захар Данилович, - Вечканов только сейчас узнал Киргизова. - Я с утра до вечера считал пеньки. Больно уж много вырубленных деревьев, половину Вармазейки, считай, заново обновили, - улыбнулся председатель. Он хорошо знал лесничего: тот за словом в карман не полезет, насмешку тоже не примет. Неожиданно такое скажет - хоть с ног вались.
- Ну, ну, на лошади пеньки считать не поедешь. На это дело человек один ходит - никто бы его не видел, - вновь, кусая губы, сказал лесничий.
- Ты что, весну не чувствуешь - закутался в тулуп? - произнес Иван Дмитриевич.
- Снять тулуп, сосед, не тяжело.
- А-а, значит, чесать языки собрались. Приходите к нам, работать есть где, - продолжил Вечканов.
- Об этом, начальник, в конторе говорят, а не на улице, - с ехидцей заметил Миколь Нарваткин, который месяц назад заходил к нему просить работу. Бороны хотел подправить. Иван Дмитриевич с ним не согласился - уж больно большую плату загнул.
Судосев сам пять борон подправит за день. А Миколь? Он всегда гонялся за длинным рублем! Сейчас, видимо, в лесничестве пригрелся, поэтому и выручал Киргизова.
- Какое дело подсунул ему? - не смотря на Миколя, обратился Иван Дмитриевич к лесничему.
- Дом мне ставит со своей бригадой. - В сосновых хоромах буду жить, не как ты.
Иван Дмитриевич пропустил это мимо ушей. Его дом, действительно, старый. Он поставлен еще при бывшем председателе. Но счастье человека не только в богатстве. Правда, в этом году думал поставить новый, но, как назло, сгорела конюшня. Сейчас кирпич нужен для нее. Как-нибудь уж потом…
"А что, если приглашу строить конюшню бригаду Нарваткина? - подумал Вечканов. - Закончат дом лесничего - к нам придут".
- Скоро убежите отсюда? - повернулся он в сторону парня.
- Дней пять придется повозиться… Дело нам нашел? - улыбнулся тот, сверкая золотыми зубами. - За бороны нас ругаешь? Нет, начальник, мы руки зря гудроном пачкать не будем.
- Каким гудроном? - удивился Киргизов, сдвинув густые брови.
- А разве не слышал? Гоняешься за Вирявами, совсем не видишь белого света, - подколол Вечканов. - Тогда слушай, - и стал рассказывать о том, что случилось у них в районе.
В прошлом году, приблизительно в это же время в соседние Чукалы приходили искать работу цыгане. С председателем колхоза заключили договор на ремонт борон. Вскоре "гости" принялись за дело и за день подправили все.
- Как, за один день?! - не поверил лесничий.
- А вот как, - сухо ответил Вечканов. - Покрыли бороны гудроном - и все. Потом сложили свое добро на мотоциклы с колясками и уехали. Через неделю вновь возвратились в Чукалы, но уже за деньгами.
Председатель собрал комиссию, оценил "сделанное" - бороны чернели, зубья не шатались, хоть сейчас выходи в поле. Ну колхоз, разумеется, заплатил. Когда выехали бороновать - все сразу прояснилось. А вот недавно они приезжали к нам ремонтировать бороны, да я отказался, - Иван Дмитриевич кивнул в сторону Миколя.
- А, вон из-за чего отправили Чукальского председателя на пенсию… Цыгане его облапошили! - засмеялся лесничий. Повернулся к Миколю и сказал:
- Ты, Нарваткин, может быть, и мой сруб клеем законопатил?
- Твой дом не лачуга, а барское гнездо! - Так ведь, мужики? - Миколь подмигнул друзьям, которые молча курили. Один из них обратился к Вечканову:
- Так какое дело дашь, председатель?
- Какое дело… Бригадир ваш сказал: о делах в конторе говорят, а не на улице. - Сегодня после обеда совещание проведем. Есть желание - заходите, буду ждать.
Третья глава
Сидя за широким столом, на котором были сложены разные бумаги, Герасим Яковлевич Атякшов думал о завтрашнем совещании. Совсем недавно его избрали председателем исполкома райсовета. Правда, не с большой охотой. А дело вот в чем: за время работы первым секретарем райкома партии (а он проработал в этой должности три года) Кочелаевский район топтался на месте. Герасим Яковлевич считал (и считал правильно), за короткий срок многого не сделаешь: хозяйства и предприятия были переведены на хозрасчет. Они теперь думали только о себе.
Атякшову вспомнилась прошлая сессия… Тогда на новое место было четыре претендента. Все они, четыре кандидата, сидели за столом президиума, разговаривали шепотом, улыбались, как коты, и о других думали, наверное, так:
"Эй, друг, подошвы не чешутся?"
Понятно, Атякшов свои мысли держал при себе, старался их скрыть. А то скажут еще: вот, мол, хвост к земле прижал…
В начале выступления он говорил, что у него много дел, крутится, как белка в колесе, с утра до вечера… По-другому сказать, отвел свою кандидатуру. А вот второй секретарь райкома партии не сразу отступил. Тот, зануда, долго "мылил" собравшихся в зале, вспомнил те недостатки, которые встречаются в районе, камни, конечно же, бросал "в огород" Герасима Яковлевича, и наконец-то закончил свою речь так:
- Я, товарищи, историк. Главой района нужно избрать того, кто хорошо знает сельские дела, - и назвал имя Атякшова. "Умный" гусак: сначала поругал, сейчас начал хвалить", - рассердился Герасим Яковлевич, но свой гнев умело сдержал. Пока слушал - вспотел. Чтобы успокоиться, потрогал влажный лоб (когда нервы были на пределе, он всегда так делал) и стал ждать, что будет дальше.
Третьим шел архитектор района Борисов. Его имя назвал агроном колхоза "Светлый путь" Комзолов, у которого, как слышал Атякшов, недавно умерла жена. Встал - и начал расхваливать Борисова: умный, говорит, человек, советуется со всеми, далеко глядит…
Борисов четвертый год у них в районе. Закончил Московский институт. Специалист хороший, по его проектам в Кочелае построили новый кинотеатр, детский сад, стадион. Стоит, говорят, за кооперацию.
Да вот и он сам встал за трибуну. Высокий, белокурый, лет тридцати. Стал рассказывать, что бы делал, если был бы председателем исполкома райсовета. Нужно, говорил, поднимать культуру: строить новые музыкальные школы, дома культуры и другие социальные объекты. Строительство, по его мнению, оставляет молодых людей жить в родном селе. Где, выступал он, молодежь - там будущее…
- Другие деньги куда бы израсходовал, в карманы чиновников? - крикнул кто-то с задних рядов.
Борисов не смутился: время, ответил, к селам подвести асфальтированные дороги. Двадцатый век уже подходит к концу, а мы всё по грязи ходим. И действительно, сколько техники сломано на дорогах, сколько людей из-за этого покинуло село.
Атякшову стало неприятно: как будто он, архитектор, один работает за всех, а другие сидят сложа руки. Не выдержал Герасим Яковлевич, повернулся к Митряшкину, сидевшему сзади, и спросил: "Он что делает?"
Митряшкин, заведующий отделом райсовета, будто ждал вопроса. Действительно, нужно остановить того, кто лезет не на свое место…
- Ты у нас в районе живешь недавно, человек из другого района, - обратился к Борисову Митряшкин. - Со стороны люди, знаем, какие. Они похожи на загнанных в клетку волков: как ни корми мясом, все равно в лес смотрят. Скажи-ка: мы выберем тебя, не убежишь на родину?
Борисов этот нескромный вопрос пропустил мимо ушей.
- Ты вот напоминал нам: нужно расширить кооперацию, - не оставлял его Митряшкин. - Разве не слышал о Кочелаевских кооператорах? Они настоящие лодыри, те, кого выгнали с работы! В райцентре открыли шашлычные и живут припеваючи, за чужой счет.
- Как, Вадим Петрович, я не слышал об этом? Я всех их знаю. Не ошиблись: кое-кто не своим мясом кормит нас, - отвечал архитектор. - Да ведь это же от нас зависит. А к тем, кто правильно понимает слово "кооперация", надо относиться по-людски. Суть кооперации ведь в чем? Это, во-первых, надо заставить людей трудиться. Когда им прилично платят, то работать они будут хорошо и производить больше. Торговцы шашлыком нарушают законы? Пусть их останавливают милиция и прокурор. Я призываю к другой кооперации, к тому, что поднимает большие дела. Взять, к примеру, дорожное строительство. Оно в районе никудышное. Как говорят, одной рукой тяжесть не поднимешь.
"Посмотри, как легко "ведет дело", будто орехи грызет. Языком я и сто мостов построю, да почему-то бетонные плиты сами в Кочелай не летят", - размышлял Атякшов. И вспомнился ему последний заход в республиканский госплан. Оттуда хоть и не выходи. За каждую тонну цемента кланяешься. Те, кто может пролезть в любую щель, у кого есть знакомые толкачи, те и трактор через окно вытащат. В госплан он заходил по поводу кочелаевского моста, о котором говорили на сессии. Там только кивали, мол, не хватает стройматериалов, ждите. "Тогда откуда нашли тысячу плит для соседнего района?" - не выдержал тогда Атякшов. "Барин" госплана смерил острым взглядом, будто перед ним стоял не руководитель района, а так себе, и пальцем показывая вверх, грубо бросил: "Сказано вам - каждая плита у нас на счету".
По пути домой Герасим Яковлевич остановился у соседей. Суняева, председателя райсовета, нашел на квартире. Пообедали, пошли смотреть новый животноводческий комплекс. Его возвели в конце поселка Урклей у Суры. Вокруг росли высокие сосны и бегущий в поле березняк.
Длинные кирпичные строения покрыты железом, окрашенным в зеленый цвет. Не комплекс, а дворец!
- Люди не станут роптать? - не забыл, спросил тогда Суняева Атякшов. - Все вокруг изуродуете. Сюда не коровники - дом отдыха бы поставить…
- Ни-че-го, недавно секретарь обкома похвалил их. И для коров нужны лекарства! - расхохотался тот во весь голос.