- Пойди погуляй, - сказал Завьялов. Но Антонов прервал его:
- Пусть молодой человек останется. Вас зовут Виктор?..
Они вошли в комнату и остановились посреди нее. "Хоть бы кепку снял", - неприязненно подумал Завьялов.
- Разденетесь? - сухо спросил он.
- Спасибо, - ответил Антонов, но кепку снял, - я ненадолго.
Они сели: Антонов - у стола, Виктор - на своем старом месте, у приемника. Завьялов спросил:
- Что случилось?
- Я бы хотел кое-что узнать, - начал Антонов. У него окающая, медлительная манера говорить.
- Спрашивайте.
- Нет, не у вас. Вот у молодого человека. Вас ведь Виктором зовут?
- Да.
Виктор внешне остался спокоен, только в глазах его появился необычный блеск.
- Вы Горяева Василия знаете? - спросил Антонов.
Секундная пауза. Потом ответ:
- Знаю.
- Давно?
- Познакомились в мой прошлый приезд. Вместе на стадион ходили.
- Это было?..
- В пятьдесят четвертом.
- А в этот приезд видели его? Короткое молчание.
- Видел.
- Да в чем наконец дело? - вмешался Завьялов. - Виктор, кто такой этот Василий Го-ряев?..
- Минуточку! - Антонов приподнял указательный палец и снова повернулся к Виктору. - Где вы его встретили?
- На улице. Он ведь тут рядом, в Кисловском, живет.
- Скажем, жил. А потом?
- Что потом? - переспросил Виктор. Он сидел, выпрямившись, его пальцы цепко обхватили подлокотники кресла.
- Он бывал у вас? На этой, я хочу сказать, квартире?
- Ну, зашел один раз на пять минут. Может быть, на десять.
- Вы знали, кто он и откуда?
- Что значит "кто и откуда"?
- Ну, рассказывал он вам что-нибудь? Про жизнь свою и прочее?
- Ничего он мне не рассказывал. Спросил, как живу, кончил ли институт, что собираюсь делать дальше. Поговорили и разошлись.
- Послушайте, - уже решительно вмешался Завьялов, - объясните вы мне наконец, в чем дело. Этот парень - мой родственник, окончил в Ленинграде институт…
- Автодорожный, - подсказал Антонов, упирая на "о".
- Да, автодорожный, - с раздражением повторил Завьялов. - И я думаю, что пора…
- Ми-ну-точку! - невозмутимо прервал его Антонов и снова поднял свой короткий палец. - Значит, Горяев ничего особенного вам не рассказывал? Ничего, Виктор?
- Нет,
- Хорошо помните? - Отлично.
- Ну, что ж… - Антонов медленно покачал головой, потом повернулся к Завьялову: - Этот Горяев сбежал из-под стражи. Участвовал в ограблении ларька. Был осужден, но убежал.
- Вы что же, хотите сказать, что Виктор имеет к этому отношение?..
- Нет, нет, что вы! Просто Горяева видели вместе с этим молодым человеком, с вашим Виктором. На улице. А еще раз, когда они из этого подъезда выходили.
Виктор сидел все в той же напряженной позе. На щеках румянец. Но взгляд по-прежнему прямой, открытый, даже вызывающий.
- Он говорил тебе что-нибудь о том, что сбежал? - спросил Завьялов.
- Конечно, нет.
- Надеюсь, вы понимаете, - сказал Завьялов Антонову, - что Виктор не мог иметь отношения к похождениям этого бандита. Он не был в Москве два года и…
- Это я понимаю, - охотно согласился Антонов. - Нам только надо было выяснить, знал ли Виктор о том, что за птица этот Горяев. Не знали, Виктор?
- Не знал.
Антонов встал и тщательно надел свою кепку.
- Прошу прощения за беспокойство, - сказал он, подошел к двери, но у порога остановился. - Значит, в Сибирь дороги прокладывать? - спросил он неожиданно.
Виктор молчал.
- Что ж, - добродушно заметил Антонов, - дороги - хорошее дело. Нужное дело - дороги…
И вышел в переднюю. Завьялов пошел следом, чтобы открыть ему дверь. И вдруг ему захотелось задержать Антонова, спросить, сомневается он в правдивости Виктора или верит ему. Но промолчал. Спросить - значит показать, что не доверяет Виктору.
Он открыл дверь. Антонов молча поднес руку к козырьку кепки.
- До свидания, - громко проговорил Завьялов, закрыл за Антоновым дверь и вернулся в комнату.
Виктор стоял у окна, смотрел на улицу и не обернулся.
- Что это за парень? - спросил Завьялов. - Ну, этот Горяев? И почему ты без моего разрешения приводил сюда каких-то темных людей?
Он слишком поздно понял, что сделал ошибку. "Приводил без разрешения…" Глупость какая-то! Как будто он хотел подчеркнуть, что этот дом чужой для Виктора, что он здесь не хозяин.
Но Виктор, видимо, не слышал. Он по-прежнему стоял у окна и не обернулся даже на звук его голоса.
- Виктор, ты меня слышишь? - настойчиво спросил Завьялов.
- Я смотрел, как он выходил из подъезда. Потом пошел по улице, - наконец, обернувшись, сказал Виктор.
- Какое это имеет значение? Ты лучше ответь мне на вопрос: что за тип этот Горяев?..
- Парень как парень, - нехотя сказал Виктор.
- "Парень как парень"! - раздраженно повторил Завьялов. - Хорош парень, который грабят ларьки…
- Он сам не грабил. Его впутали в это дело. Приятели.
- Не грабил?.. Позволь, а откуда ты это знаешь? Значит, все-таки разговор на эту тему был?
Виктор замялся.
- Ну, он мне сказал, что имел неприятности, что его подозревали. А потом все обошлось.
- А потом, значит, "все обошлось"?
- Да, - коротко ответил Виктор, снова сел в кресло и включил приемник, давая тем самым понять, что считает разговор оконченным.
Говорит диктор. Играет какой-то симфонический оркестр. А вот джаз, но слышно плохо. "Глушилка" ввинчивается в уши, как сверло. Снова джаз. Теперь слышно хорошо, без помех.
- Вы, Владимир Андреевич, какой джаз больше любите - современный или традиционный? - неожиданно спросил Виктор.
- Тот, под который можно танцевать, - механически ответил Завьялов.
- А вы любите танцевать?
- Когда-то любил… Послушай, Виктор, ты все рассказал так, как было? Ничего не утаил?
- Нет, - коротко ответил Виктор и чуть сдвинул брови на переносице. Видимо, этот разговор ему был неприятен.
- Хорошо, - сказал Завьялов, - я тебе верю.
Несколько минут они молча слушали радио.
- Когда найдете вашу девушку, - сказал Виктор, - дайте мне знать: я приеду. Я не стесню. Только посмотрю на вас обоих и уеду.
- Как это понимать, "посмотрю"?
- Ну, может быть, я не так выразился. Просто я не представлял себе до сих пор, что в наше время может быть такая любовь.
- Скажи, пожалуйста, Виктор, - неожиданно для самого себя спросил Завьялов, - а у тебя есть девушка? Ну, там, в Ленинграде?
Виктор пожал плечами и ответил не сразу:
- Была. Сейчас нет.
- Поссорились?
- Не сошлись характерами.
- Что-нибудь серьезное?
- Да нет, обыкновенная история. Такая, как в газетах пишут. Его, как душу номада, степь влечет, а ее как раз наоборот: дети, коляски… Словом, она представляла себе нашу будущую совместную жизнь не так, как я. Вот мы и расстались… Ей хотелось одного, мне - другого.
- А чего же тебе хочется?
- Вообще?
- Ну, хотя бы вообще?
- Путешествовать. По всему миру. Вокруг шарика. Все увидеть. Вот.
- А языки ты знаешь?
- Нет, немного. Французский учил. В объеме культа личности.
- Что?!
- Ну, это я так, смеюсь… Знаете ведь, как раньше языки преподавали? Столько-то часов, столько-то слов перевести со словарем - и точка. Разговаривать не умеем, да и зачем? Сами никуда не ездили, приезжающих сторонились… Читать тоже, в общем, ни к чему, современных иностранных книг не достать, а классика, так она вся и на русском имеется. Вот это и есть знания в пределах культа личности. Говорить не умеем, понимать - тоже, читать - столько-то слов за столько-то часов, со словарем… Практического значения не имеет. Так сказать, искусство для искусства… Бодяга… Да и что читать-то? Это ведь только теперь "Юманите" стали продавать. А Бальзака я уж лучше по-русски почитаю. Да и на что он мне нужен там, в Сибири, этот Бальзак?
Завьялов чуть было не сказал назидательно: "Бальзак нужен везде", - но вовремя сдержался. Пока Виктор говорил, он пристально всматривался в его лицо. Что он в конце концов за парень? Так ли искренен, каким кажется?
А Виктор продолжал:
- …Да, путешествовать - моя мечта. Вот появился бы волшебник со своей дирижерской палочкой и сказал бы: "Давай свои три желания, Виктор, пока считаю до трех: раз…" И я бы сказал: "Путешествовать!" И так все три раза. Других желаний не имею. А вы, Владимир Андреевич? Ну, если бы к вам такой волшебник явился и сказал: "Раз…" Впрочем, знаю найти Ольгу. Верно? Два… Тоже знаю: летать. Верно? Ну, а три?.. Ну?.. Говорите быстрее.
- Узнать, правду ли ты сказал Антонову. Молчание.
- Выключи, пожалуйста, радио, - попросил Завьялов.
Виктор послушно повернул ручку настройки; раздался щелчок, лампочки за пластмассовым щитком погасли, наступила тишина.
- Так как же? Волшебник уже сказал три…
- Что вы от меня хотите, Владимир Андреевич?
Завьялов встал, подошел к креслу, присел на подлокотник и положил руку на плечо Виктора.
- Я хочу знать правду, - настойчиво повторил он.
- А почему вы думаете, что я соврал? - спросил, не поднимая головы, Виктор.
- Не знаю, но мне так кажется. Если и на этот раз подтвердишь, что сказал правду, то больше спрашивать не буду. Я не имею оснований тебе не доверять. Ну, в последний раз: ты сказал Антонову правду?
- Нет.