Высказать это было для него так же естественно, как выдохнуть воздух, который он только что вдохнул, и снова - вдохнуть и выдохнуть, не примериваясь, как это воспримут, потому что в нем заговорил гений. А как скажет спустя сорок лет удивительный поэт Борис Пастернак: "Гений есть кровно осязаемое право мерить все на свете по-своему, чувство короткости со Вселенной…"
Но вот кому из коллег, еще не знавших этого, пришлись по вкусу философские отступления Ивана Петровича? Константину Николаевичу Устимовичу - бесспорно. Еще в рукописи просмотрев, сказал, что он бы написал похлеще. Пожалуй, и приват-доценту Баксту. Студентам-ветеринарам Косяковскому и Пестичу, под началом ассистента Павлова слегка приобщившимся к опытной физиологии…
Чирьеву? Он был за границей: журнал увидел только воротясь, через полтора года.
А университетские коллеги, кроме Бакста, - и не только физиологи - усмотрели в статье попытку "всех поучать", плод дурного воспитания, семинарскую гомилетику, "молоко, не обсохшее на губах", даже вскружившуюся голову несносного "вечного студента", без году неделя в физиологии, извините великодушно, и тень, брошенную на труд своего былого учителя, составляющий гордость российской науки.
И хотя Владимир Николаевич Великий, пожалуй, не мог произнести слов о молоке и неделе без году, а образу мысли Ивана Михайловича Сеченова такие категории просто были чужды, но тень, брошенная на дела и седины Филиппа Васильевича, их заботила совершенно искренне.
И, быть может, нашлись в ученом петербургском мире авторитетные уста, сказавшие Козлову несколько веских слов, отчего продолжения Иван Петровичева обзора так и не последовало.
Однако в марте 78-го почта доставила в Петербург вторую тетрадь свежего XVI тома "Пфлюгеровского архива" с двумя его статьями о работах, а через месяц новый выпуск - еще с двумя статьями, на изложение которых в "Трудах Санкт-Петербургского общества естествоиспытателей" в свое время было сочтено возможным уделить от одной до полутора десятков строчек. И не только факт их появления в столь почтенном томе, но и сам полный печатный текст работ, конечно же придирчиво прочитанный, принудил коллег внести коррективы в некоторые из устоявшихся было суждений, рожденных дебютом студента Павлова в "Военно-медицинском журнале".
Иван Романович Тарханов, встретившись с ним однажды у академического подъезда, радушно развел руками, почти как для объятий, забыв ему все дерзости, и сказал с улыбкою:
- Поздравляю, господин Эс. Павлов! - Заметил нелюбезный взгляд. - Нет, я искренне вас поздравляю: и журнал, и "Архив" сразу. Не дебют, а бенефис!..
Но услышал сухое:
- Покорно вас благодарю, господин профессор. Покорно вас благодарю. Желаю здравствовать.
1974–1982
Примечания
1
Добавочный нерв (лат.).
2
Гортанного нерва (лат.).
3
Даю, чтоб ты мне дал (лат.).
4
Межреберных мышц, наружных и внутренних (лат.).
5
Геркулеса по стопам (узнают) (лат.).
6
"Впечатления о путешествии в Россию" (франц.).
7
Дословно: блестящая голова, умница (нем.).
8
Дословно: дитя прогулки, дворняжка (нем.).
9
Это поистине замечательное "Руководство к физиологии" было издано в Лейпциге в 1879–1880 годах, а затем коллективно переведено русскими учеными из всех российских университетов и увидело свет в Петербурге в 1885–1886 годах.