Когда была жива Сылу, они жили в соседнем с Зеленым Берегом, таком же маленьком городке, занимали довольно удобную, просторную комнату. Агзам работал в школе, заведующим учебной частью. Вскоре после гибели Сылу Агзам покинул этот городок, ему было очень тяжело там, где каждый шаг напоминал о Сылу. Ни начальство, ни сослуживцы не отговаривали его от переезда, только просили об одном: "Если захочешь вернуться - пожалуйста, мы всегда рады принять тебя".
Но вернуться он уже не смог. Даже на новом месте, в Зеленом Береге, некоторое время ходил сам не свой. Однако время все же брало свое. А после знакомства с Гаухар он заметно воспрянул духом. Но это не сразу случилось.
Агзам осторожно, стараясь держаться в тени, наблюдал за молодой женщиной. Да, Гаухар, бесспорно, красива, однако не столь уж божественно, как рисовал ее Билал. В первое время у Агзама даже появилось желание как-то помочь Билалу в его безответной влюбленности. Он даже написал ему письмо в Ленинград, - дескать, Гаухар здесь, может быть, у тебя еще не все потеряно. Шангараев ответил телеграммой: "С открытием навигации еду в Зеленый Берег".
В те дни еще бушевали зимние вьюги. А к весне и сам Агзам стал смотреть на Гаухар какими-то другими глазами. Теперь он искал встреч с ней, а встретясь, прохаживался с молодой учительницей то по улицам городка, то по берегу Камы. Странно, - словно не замечая, что это сердит Гаухар, он часто заговаривал с ней о Билале и каждый раз хорошо отзывался о нем. Он все еще как бы "хлопотал" за Шангараева, думал: "Гаухар поупрямится, наконец оценит настойчивые ухаживания и преданность Билала, ведь он завидный парень, способный инженер, довольно хорош собой. Гаухар ожидала бы жизнь в Ленинграде".
Но вот окончательно отвергнутый Билал исчез с горизонта. Агзам не раз клял себя за слепоту, за то, что ему взбрела в голову благородная блажь помочь безнадежно влюбленному Билалу, тогда как помочь ему было невозможно.
Теперь Гаухар отправилась на пароходе в туристическое путешествие. Ей предстоят две остановки в Казани. Одна из них, первая, довольно продолжительная. Жестокие сомнения начали одолевать Ибрагимова! А что, если Гаухар встретит там бывшего мужа и вернется к нему? Не будь у нее такого намерения она, возможно, не отвергла бы Билала Шангараева…. Много всяких беспокойных мыслей теснилось в голове Агзама.
Он вернулся из пионерского лагеря все еще отягощенный сомнениями. Едва вошел в квартиру, соседи вручили ему телеграмму. Агзам ждал ее с трепетом, а получив, боялся развернуть. Казалось, что Вильдан сообщит ужасную весть: "Гаухар осталась в Казани", Наконец, отважившись, прочитал и вздохнул облегченно. "Все благополучно выехали из Казани. Никаких перемен. Вильдан", - гласила телеграмма. По уговору с Вильданом слова "никаких перемен" означали, что Гаухар не осталась в Казани.
Он взял со стола увеличенную фотографию, врезанную в рамку, долго смотрел на мягко улыбающееся лицо Гаухар, Нет причин упрекать фотографа, портрет получился отличный.
Разглядывая портрет и словно не видя его, Агзам сидел в молчаливой задумчивости. Нечаянно бросил взгляд на часы. Ба, начало восьмого! И вдруг ему захотелось есть. Перекусил всухомятку, запер двери и вышел на улицу.
Пали сумерки. Было тепло и безветренно. Агзам проходил по улицам и переулкам, не обращая внимания ни на встречных прохожих, ни на вечеряющих на скамейках жильцов того или иного дома. Он шел к своей цели.
Вот и домик тетушки Забиры. Ибрагимов еще издали увидел хозяйку. Она сидела у калитки, держа в руках какой-то журнал, - это Гаухар приохотила ее к чтению. Он поздоровался и, не ожидая приглашения, сел рядом на скамейку.
- Вот получила журнал "Азат хатын"- с важностью сказала тетушка Забира. - Раньше только картинки смотрела, если книга или журнал случайно попадали мне в руки. Теперь своим обзавелась: это Гаухар мне выписала. Жду не дождусь, когда принесут. Интересные статейки бывают и стишки тоже.
- Значит, к свету тянетесь, тетушка Забира?
- И не говори, Агзаметдин! Так тянусь, что ради сознательности готова помереть на месте. А если без шуток сказать, так ведь в свободное время лучше читать, чем бездельничать.
- Ну, только от нечего делать не ждут с нетерпением журнала. Наверно, читаете потому, что нравится.
- А я о чем толкую! Кабы не нравилось, разве стала бы попусту глаза портить… Ну да ладно, нет ли весточки от Гаухар?
- А я к вам зашел узнать, нет ли чего.
- С дороги пришла всего одна открытка. Я думала, она написала тебе длинное письмо.
- С какой стати она будет писать мне длинные письма, тетушка Забира? Кто я ей?
- Ты, конечно, никто ей, а все же почему бы и не написать тебе? На пароходе нечего делать. Мне же вот написала… Зайдем, что ли, почитаешь открытку?
- Можно зайти. - Он огляделся. - Такая тишина у вас, кругом зелень. Право, в летние месяцы никуда не хочется уезжать из Зеленого Берега.
- Ты ведь, кажется, собирался на отдых в теплые края?
- Собирался, да вот не знаю - ехать ли? Не первый день думаю об этом, тетушка Забира.
- Смотри, тебе видней. Зимой ты ведь не получишь отпуск. Молодому человеку надо поездить, повидать вольный свет. Если не выглянешь из своей конуры, так и не узнаешь, сколь велик мир. В книгах да кино такого не увидишь.
- Это верно, да как-то лень подниматься.
- Не говори ерунду, Агзам. Лентяев и без тебя много.
- Ой, тетушка Забира, с вами, оказывается, надо держать ухо востро.
- Это уж как знаешь. Человек ты ученый.
- Не очень-то много я знаю. Вот нынче выходной день. Встал пораньше - и не знаю, что делать. Какая-го тоска одолела. Ну, и отправился в пионерский лагерь. Вот где по-настоящему хорошо! Видел там учеников Гаухар. Один мальчик, по имени Акназар, оказывается, спас чуть не утонувшего товарища.
- Вон как! А все болтали - хулиган, хулиган. Я и сама, грешным делом, ворчала на него… Вчера видела мать этого Акназара. У нее изо рта яд брызжет: "Гаухар, слышь, взялась погубить моего сына. Сперва заставила бежать, теперь решила в реке утопить".
- Это же бессовестная ложь, тетушка Забира!
- Для Талии все белое оборачивается черным. Гаухар знает норов этой ведьмы… Опять мы заговорились, Агзам! Пойдем читать открытку Гаухар. И чайку стаканчик выпьешь. Мне с тобой веселее будет чаевничать.
- Чай пить не хочется, тетушка Забира. Спасибо. А вот открытку, если позволишь, с удовольствием прочитаю.
- Прочитай, да и ответ напиши Они зашли в дом. Хозяйка зажгла свет. Цветы, рисунки в комнате Гаухар - все как прежде. Кажется, вот-вот из-за цветастой занавески выйдет сама Гаухар.
Тетушка Забира, прихрамывая, подошла к столу, передала Агзаму открытку. Он с любопытством посмотрел на лицевую сторону с изображением белого теплохода, Вот этот кусочек бумаги Гаухар держала в своих руках. А на обратной стороне - строчки, начертанные убористым ее почерком. Судя по штемпелю, открытка опущена в Казани, а заполнена она еще на Каме. "Едем мы хорошо, с удобствами. А вот хорошо ли будет дальше, после того, как пересядем на волжский теплоход?.. Приближаемся к Казани. Как встретит меня родной город?.." И дальше в каждой строчке чувствуется беспокойство. Должно быть, она боялась неожиданной и нежеланной встречи с Джагфаром. Нежеланной ли?.. Открытка в руке Агзама слегка дрожала. Но ведь Вильдан послал телеграмму перед самым отправлением из Казани, и в телеграмме ясно сказано: "Никаких перемен". Это соображение несколько успокоило Агзама. Значит, Гаухар не встречалась с бывшим мужем. Но если она внутренне уверена в себе, то нечего и бояться нежелательной встречи. А вот уверена ли Гаухар?..
И опять закралась тревога в сердце Агзама. Он поднялся со стула.
- Значит, отказываешься от чая? - встрепенулась Забира.
- Спасибо, большое спасибо! - торопливо говорил Ибрагимов.
- Это тебе спасибо, что проведал меня. Право, напиши-ка письмо, порадуй Гаухар.
Он подумал: "А что" если и впрямь написать? Ведь Гаухар сама предупредила: "Если, вдруг случится что неотложное, пишите мне на астраханский почтамт, до востребования". Неотложного, правда, ничего вроде бы не случилось… - Но он тут же возразил себе: - А геройский поступок Акназара в лагере - разве это не повод для письма?"
Домой он шел быстро, словно его и впрямь ожидало какое-то срочное дело. Войдя в комнату, сразу же сел за стол. Письменный прибор, бумага - все будто ожидало возвращения хозяина. Окно открыто, на улице темно и тихо. Воздух недвижим, и листва не шелохнется в саду, едва уловимый аромат свежей зелени струится в комнату, и кажется Агзаму, что вот этот мягкий теплый запах напоминает ему о чем-то очень близком сердцу.
И вдруг ему, показалось, что написать письмо для него почти невозможно. С чего начать? Где найдет он первое слово? Оно должно быть каким-то особенным, это слово. Пусть не выражает открытого чувства, но в нем должно таиться очень многое.
Часы показывают двенадцать, потом час, второй, а он сидит недвижимо я смотрит на фотографию Гаухар. И вдруг как-то безотчетно вывел: "Гаухар!" Вот оно, найдено! Ведь как просто!.. Теперь он свободно и легко пишет о посещении лагеря, о подвиге Акназара, о своей беседе с пионерами, о посещении тетушки Забиры и о том, как она предложила ему прочитать открытку Гаухар, потом написать ей… Ну вот он и пишет. Просит передать сердечные приветы Миляуше и Вильдану. Даже отважился признаться, что завидует их счастью.