14
Да, Акназар пропал. Гаухар не находила себе места. Она не бранила мальчика, не сердилась. Она боялась за него. О происшествии сообщили в милицию, обшарили весь Зеленый Берег, окрестности города. Но нигде не обнаружили Акназара. На Каме уже начались рейсы пароходов, - может, Акназар уехал куда-нибудь? Милиция сообщила о розысках на ближайшие пристани, и это пока не дало результатов.
Каждый день Гаухар ходила на пристань. Тоскливо смотрела на волны, плескавшиеся о берег. Снова и снова расспрашивала старшего воспитателя интерната, не было ли какого проступка у Акназара, не накричал ли кто на него.
Несколько раз являлась в школу Талия. Но только для того, чтобы излить проклятия на головы учителей, "загубивших" мальчика. Изрядная доля брани перепала и Гаухар, и Бибинур, и воспитательнице Жиган, и даже - откуда только узнала о нем? - Агзаму Ибрагимову. "Вырвали мое дитятко из теплых объятий матери и бросили в холодную пучину Камы!" - кричала она на весь Зеленый Берег. Тем, кто старался успокоить ее: "Потерпи, может, еще найдут", - эта зловредная женщина отвечала: "Не растравляйте мою рану! Вам-то что до чужого ребенка?"
Между тем в самом интернате уже бродили глухие слухи. Будто бы накануне исчезновения Акназара случилась драка. Воспитательница Мубина, если верить слухам, разнимая драчунов, ударила Акназара, крикнув: "Хулиган!" Мубина клялась, что и пальцем не тронула Акназара и даже не повышала голоса на него.
Ученики, жившие в интернате, отвечали молчанием на все расспросы. Судя по их замкнутым, отчужденным лицам, можно было предполагать - ребята знают что-то но уговорились помалкивать. Воспитательница Жиган даже уверяла, что по ночам ребята возбужденно спорят о чем-то, но стоит кому-то из старших войти в комнату, все умолкают.
И все же постепенно кое-что прояснилось. Если верить отрывочным сведениям, все началось с художественной выставки. Когда ее закрывали, то некоторым участникам, в том числе и Акназару, вручили похвальные грамоты - кому за хорошие рисунки, кому за хорошую организационную работу. А вот один из лучших учеников пятого класса - Фаиль - не был удостоен никакого поощрения. Между тем он представил на выставку иного рисунков. Но жюри сочло возможным принять только один его пейзаж, да и чтобы не огорчать юного художника. Тогда как Фа иль, привыкший к похвалам учителей, еще до открытия выставки растрезвонил, будто всем нравятся рисунки его. Вокруг Фаиля уже сгруппировались почитатели его таланта. Да что греха таить - и некоторые учителя предвещали ему удачу. И вдруг - полный провал.
Не мудрено, что ребята разделились на две группы, - Знаем, - говорил Фаиль сторонникам тех, кто получал похвальные грамоты, - мы все знаем. Ловкачей да подхалимов наградили. И первый ловкач - это Акназар. Он любимец Гаухар-апа. Вот в чем секрет!
К этому времени Акназар был уже переведен в интернат. Сюда тоже перекинулись распри. Сторонники Фаиля обвинили Акназара в нечестности: дескать, и в интернат он устроился благодаря покровителям, иначе его не приняли бы сюда.
Дело дошло до настоящей потасовки. Кто из ребят первым поднял руку, неизвестно, да это и не имело значения. Но подрались как следует. Когда прибежала воспитательница Мубина, в комнате уже все было вверх дном.
Как ни старалась Гаухар установить подробности этих происшествий, выяснить ничего не могла. Теперь, когда должно было начаться подлинное расследование, прежде всего замкнулась сама Мубина: ей не хотелось выносить сор из избы. Наверное, по ее наущению молчали и ученики, жившие в интернате.
Больше того - поползли слухи: дескать, весь сыр-бор разгорелся из-за выставки, она посеяла рознь между учениками. А кто инициатор выставки? Учительница Гаухар. Вот и соображай, от кого все пошло.
Гаухар не могла оставаться равнодушной к этим домыслам и пересудам сплетников. С другой стороны, она не могла не признать, что перед раздачей участникам выставки отличий следовало бы провести с учениками разъяснительные беседы, чтобы предотвратить обиды и завистливые выходки незадачливых художников. И, пожалуй, самое главное; не нужно было Гаухар выставлять свои рисунки. Горькие эти уроки полезно было запомнить на будущее, но сейчас всего важнее розыски Акназара.
В школу, где преподавала Гаухар, несколько раз наведывался Агзам Ибрагимов. Руководитель районе конечно, не имел права, да и по-человечески не мог оставаться равнодушным к исчезновению ученика. Но и Агзаму нечем было порадовать Гаухар - он сам надеялся получить в школе какие-либо ободряющие новости.
- Ничего хорошего, - расстроено отвечала Гаухар. Она все больше нервничала. Ей чудилось, что и Агзам Ибрагимов теперь осуждает ее затею с выставкой.
Словно угадывая ее настроение, он пытался успокоить:
- Ваша инициатива была правильной, она оживила школьную жизнь. Но все мы не предусмотрели кое-каких частностей. Из-за этого нельзя отвергать пользу самой идеи. Просто будем впредь осмотрительными.
К этому времени в Зеленом Береге появился Билал Шангараев. Вот уж некстати! И вдруг досужие люди сообщили ей: приезжий ленинградец заходил в милицию, спрашивал о пропаже мальчика. Гаухар терялась в догадках. Что ему надо? Почему он принял так близко к сердцу исчезновение неведомого ему Акназара?
В этих волнениях и суете прошло несколько дней.
* * *
В одну из перемен Бибинур-апа отозвала Гаухар в сторону и сказала:
- Час тому назад милиционер привел Акназара.
У Гаухар от неожиданной радости голова пошла кругом.
- Где мальчик?! Что с ним?! - Она даже голоса своего не узнала.
- Ничего особенного. Только голодный, грязный. Он уже в интернате. После уроков зайди ко мне, потолкуем.
Еще не увидев Акназара, еще не зная никаких подробностей, Гаухар уже чувствовала: ужасная беда миновала. Главное - мальчик жив. За это время чего только не передумала Гаухар! Что ни говори, Акназар всего лишь ребенок, - Чего можно ожидать от ребенка, никто не угадает, да и сам он не знает. Были случаи" когда оскорбленный, обиженный подросток в отчаянии накладывал на себя руки. Гаухар, разумеется не собирается принять беглеца с распростертыми объятиями. И все же она еле дождалась окончания уроков. Потолковав с Бибинур-апа, заторопилась в интернат.
В коридоре ей встретилась воспитательница Жиган. - Нашелся ведь! - говорила она, не скрывая ни гнева, ни радости, - Обнаружили на каком-то пароходе. Исхудал, одни глаза блестят. И все твердит: "Если вернете к матери, опять убегу!" И все же мне кажется, тут в чем-то повинна моя помощница Мубина. Акназар не хочет с ней разговаривать, а сама Мубина мрачнее тучи. Я пыталась объясниться с ней. Она одно твердит: "Увольняйте, если я провинилась". Вечером соберем ребят. Пусть расскажут, как было дело.
- Я все же хотела бы повидать Акназара, - плохо слушая ее, сказала Гаухар.
- Что ж, пожалуйста. Ученики еще не вернулись из школы, Акназар сидит наверху, в жилой комнате.
При виде своей учительницы Акназар встал, опустил голову. У Гаухар подкашивались ноги. Она села на край чьей-то койки. Молчала некоторое время, стараясь успокоиться.
Акназар все еще продолжал стоять перед ней. Его уже вымыли в бане, переодели в чистое. Не легко далось ему путешествие, сильно исхудал, должно быть, простудился - то и дело покашливает. "Надо будет показать его врачу". Это было первое, о чем подумала Гаухар. Потом она заговорила:
- Понимаешь, Акназар, какой поступок ты совершил? Ты думаешь, твои товарищи оправдывают тебя?
Мальчик молчал, все ниже клонил голову.
- Ни с кем не поговорил, никому ничего не сказал, - где это видано, где слыхано?! Здесь не только учителя, воспитательницы, твои одноклассники переволновались, - можно сказать, весь город говорил о тебе. Искали каждый день… Что же теперь делать с тобой? К матери не хочешь возвращаться, В интернате вряд ли согласятся держать тебя: вдруг завтра опять убежишь?..
- Если не отошлете домой… не убегу, - еле выговорил Акназар.
- Все же почему ты не хочешь вернуться к матеря? Акназар молча смотрел куда-то в сторону, но выражение лица его говорило: "Будто вы не знаете…"
- И воспитательницу. Мубину-апа, почему-то не хочешь видеть? - как бы между прочим заметила Гаухар.
Акназар вздрогнул. Никаких сомнений, очевидно, здесь и надо искать причину бегства. Но сейчас Акназар вряд ли что расскажет, пока не следует мучить его расспросами. Может, позже плотина сама собой прорвется.
Гаухар поднялась с места.
- Завтра, Акназар, не опаздывай на уроки. Придешь в школу?
- Приду! - сейчас же отозвался мальчик.
- Я поговорю и е Бибинур-апа, и в районо, попрошу оставить тебя в интернате. Но для этого, Акназар, ты должен твердо обещать, что будешь хорошо вести себя. Может, они поверят тебе. Понимаешь, как много зависит от этого доверия?
Акназар кивнул:
- Понимаю.
На этом они расстались.
Во дворе интерната неожиданно встретилась Зиля.
- Ты куда направляешься? - спросила Гаухар. Девочка покраснела, не зная, что ответить.
- Ты идешь к Акназару? - Зиля молчала, - Но ведь я все вижу, - улыбнулась Гаухар. - Чего тут скрывать? Это хорошо, что не забываешь товарища. Иди, он наверху, в жилой комнате.
Впервые за последние дни Гаухар почувствовала облегчение на душе, даже в глазах как-то посветлело.
В конце переулка, на углу, ее встретил Билал Шангараев. По-видимому, он знал, где искать Гаухар, и специально дожидался ее. Он поздоровался с таким видом, словно их и не разделяла долгая разлука.
- Я знал о происшествии, - сразу же начал он, - и не хотел раньше времени беспокоить вас. Вы волновались. Очень рад, что все благополучно кончилось.