- Мы говорили о моих учениках, "технариках", - помнишь, я тебе рассказывала? - не очень охотно начала Миляуша. Но постепенно увлеклась собственными горькими признаниями. - Меня постигло большое разочарование, Гаухар. Если хочешь - несчастье. Я так гордилась этими двумя мальчиками. Они прекрасно идут по математике, физике. Их уже стесняют рамки нашей программы. Они читают современные технические журналы, разбираются в ядерной физике, в космонавтике. "Вот, - думала я, - готовлю двух современных способных ученых или передовых инженеров". Некоторые учителя предупреждали меня: "Не слишком ли увлекаются ваши ребята техникой? Говорят, у них отставание по гуманитарным предметам". Я только отмахивалась: "Ничего, догонят, наверстают. Зато будут первоклассными специалистами". Но, Гаухар, как жестоко я ошибалась! - воскликнула молодая учительница. - Недавно я случайно спросила их: "Вы почему не были вчера на литературном диспуте о Печорине? Очень интересно прошел вечер в десятом "Б". Ты знаешь, что они ответили мне? "Мы, Миляуша Багмановна, были на занятиях по электронике в заводском клубе. Это куда интереснее! А что такое диспут? Пустое перемалывание слов. Наши отцы неплохие инженеры. Что они знают у Пушкина?" "Евгения Онегина" и "Пиковую даму", да я то по операм. Практически - зачем нам литература?" И мы впервые горячо поспорили. Мне ни в чем не удалось убедить их. Тогда я пошла к Галине Алексеев не, к Павлу Николаевичу… Оказывается, за последнюю контрольную работу по литературе моим ребятам поставили двойки. По истории еле вытянули на тройку. Еще раз потолковала с "технариками" и ужаснулась: она политически отстали, почти невежды. И опять же оправдываются оговорочками: "Что было написано! Пушкиным, всегда можно узнать из учебника. А вот; сконструировать новую машину - это дело!" Они уже! не слушают меня, Гаухар!..
- Как же все-таки с контрольной по литературе? - перебила Гаухар.
- После моих уговоров согласились переписать. "На троечки, говорят, вытянем. Для аттестата нам больше не нужно".
- А в конечном счете?
- Ты ведь слышала - Бибинур-апа обещает обсудить вопрос на педсовете. Принципиально обсудить. Он тоже обеспокоена однобоким развитием некоторых учеников.
- Что поделаешь, Миляуша, - вздохнув, сказала! Гаухар, - всюду свои трудности. Главное для нас - научиться извлекать уроки из собственных ошибок.
Она ободряла девушку, как умела, не зная, что ж ожидает не менее тяжелое испытание.
13
Желающих участвовать в школьной художественной выставке нашлось много. Акназар с увлечением собирал рисунки, записывал имена авторов в особую тетрадку, рисунки осторожно складывал в большой шкаф. Над" было видеть, с какой старательностью он делал это. Но самое интересное предстояло впереди: разместить экспонаты в большой комнате, выбрать для каждого рисунка место, сообразуясь с падающим светом. Главное руководство перешло теперь в руки преподавателя рисования. Акназар и еще двое-трое ребят помогали ему.
Наконец наступил день открытия. Особого торжества и шума по этому поводу не было, но посетителей пришло много, и конечно, прежде всего родители участников выставки. Рассматривали рисунки, обсуждали, спорили.
Несколько своих этюдов Гаухар повесила в сторонке от центрального места выставки. Наибольшее внимание привлекал все тот же портрет Юлдаша. Перед открытием выставки Гаухар доработала портрет, и теперь он выглядел более законченным.
Первым ценителем выставки была Бибинур-апа. Все осмотрев, она заключила:
- Я, конечно, не могу назвать себя глубоким знатоком, но как педагог убеждена: сделано большое и полезное для школы дело. Что касается наших рисунков, они с интересом смотрятся и взрослыми, и ребятами.
Со своей стороны она предложила: "После закрытия выставки лучшие работы учеников вывесим в коридоре школы. Каждый, рисунок поместим в рамке под стеклом. Так и сделали. Широкий и длинный, несколько казенного вида коридор выглядел теперь красочней и уютнее.
Но самой большой радостью для Гаухар были перемены, происшедшие в Акназаре. Мальчик стал более сосредоточенным и прилежным в учебе, не затевал Опасных шалостей. Выставка крепче привязала его к школе. Вскоре его перевели в интернат. Внешне Акназар принял это спокойно, - должно быть, заранее подготовил себя к переходу. Все же заметно было - он как-то сжался внутренне, хотя знал, что не расстается со школой, будет учиться, в прежнем своем классе. Уходя в этот день с уроков, он взглянул на рисунки в коридоре и, чуть сгорбившись, направился к выходу.
Разумеется, Гаухар, наведывалась в интернат, приглядывалась к Акназару и разговаривала с ним. Мальчик ни на что не жаловался. "Мне здесь хорошо спокойно", - отвечал он. Но голос у него был слишком уж ровный, какой-то неживой.
Гаухар общалась и с воспитателями интерната. Они отзывались об Акназаре хорошо, Правда, чувствуется у него какая-то скрытая озабоченность. Но в конце учебного года почти каждый ученик полон загадочных - то радостных, то тревожных - ожиданий. Может, и на него действует весна.
"Должно быть, я излишне мнительна, - думала Гаухар, заставляя себя успокоиться. - Живут ведь в интернате другие ребята". Она не забывала - у нее и других забот много: надо отвечать за целый класс, необходимо создать у ребят такое настроение, чтобы каждый ушел на каникулы жизнерадостным, полным лучших надежд в ожиданий.
* * *
Все как будто складывается неплохо - и с Акназаром, и в классе. Гаухар и сама должна отдохнуть за время каникул, успокоиться после всего пережитого. Следовало трезво оценить определенный отрезок собственной жизни и подумать о будущем.
В выходные дни Гаухар проводит много времени на берегу реки. Иногда встречает здесь теплый, лунный вечер. Сидит в каком-нибудь тихом местечке под березой, прислушиваясь к себе. Вроде бы нет ничего тревожного, только где-то в самых глубоких тайниках души что-то скребет. Что именно? Скорее, всего это причуды весеннего настроения.
Вот и сейчас она сидит на берегу вечерней Камы, охваченная какими-то неясными чувствами, в голове бродят обрывки противоречивых мыслей. Право, лучше думать о самом простом. Река сегодня удивительно спокойная, и хочется вообразить ее безбрежной. И вода, наверно, потеплела. Но купаться еще рановато, перед вечером хочется накинуть на плечи хотя бы легкое пальто. Все же весна берет свое, кругом зелень, в траве много цветов. Откуда-то издали доносится смех Миляуши. Потом раздается голос Вильдана. Да, им хорошо, на душе у них ни облачка. Они уже договорились: как только кончатся занятия в школе, сыграют свадьбу. Дай бог им счастья, пусть никогда не меркнет для них солнце!
Возле Гаухар сидят молчаливый Агзам Ибрагимов, Он словно понимает, что происходит в душе Гаухар, и не тревожит ее ни одним словом. В последнее время как-то так получается, что стоит Гаухар договориться с Миляушей и Вильданом о прогулке, как около них появляется Агзам. Иногда он случайно повстречается им, но бывает и по-другому. Вдруг Агзам звонит ей в школу: "Завтра собираетесь на Каму? Я с вами". Кто ему сообщает о завтрашних намерениях Гаухар? Вероятно, Миляуша или Вильдан. Возможно, тот и другой.
Гаухар как-то собиралась сказать Агзаму: "Хорошо ли это, что мы бываем вместе? Что подумают люди?" И Миляушу надо бы предупредить: "Не говори Агзаму о завтрашней прогулке". Да так и не собралась поговорить, все не решалась, словно ждала чего-то.
И вот он тут, Агзам, рядом, - на плечи накинут синий плащ, голова не покрыта, лицо загорелое, почти, шафрановое. Гаухар уже успела отметить: когда на голове у него шапка или шляпа, то лицо уже не выглядят таким энергичным, в нем появляется какая-то простоватая округлость. "Да, без шляпы ему лучше", - еще раз подумала Гаухар. И опять взглянула украдкой на Агзама. И кажется, впервые именно сейчас открыла для себя нечто новое: в лице у него есть что-то напоминающее о побывавшем в боях солдате, пережившем и опасности и трудности войны. Подумала об этом и тут же усмехнулась про себя: "Фантазирую, как девчонка. Ведь я даже не знаю, мог ли Агзам по возрасту своему быть на войне. Спросить бы, да неудобно, он может подумать невесть что".
В это время по берегу прошел человек в поношенной солдатской гимнастерке. Со свойственной женщинам, мгновенной находчивостью Гаухар несколько издалека повела разговор:
- Любопытная черта у наших школьников младших классов - увидят вот такого человека, сейчас же начинают шептаться: "Война давно была, а он все еще в гимнастерке, - должно быть, герой, не хочет расставаться с военной формой". На уроке только начнешь рассказывать им о героизме на войне - слушают затаив дыхание. - Она помолчала и добавила: - А мы до сих пор не догадались пригласить в школу кого-нибудь из настоящих героев побеседовать с ребятами.
Агзам помедлил с ответом, он вообще нетороплив в разговоре.
За чем же дело стало? У нас в городском плановом отделе работает Герой Советского Союза. Если пригласите, думаю, не откажется побеседовать с ребятами.
- Вы знакомы с этим человеком? - И я знаком, и ваш директор тоже. Кроме того, летнего учатся в вашей школе.
- Обязательно пригласим! - стараясь не придавать своим словам значительности, добавила - Может быть, и вы придете вместе с ним?
- Зачем? - улыбнулся Агзам. - Ведь я никакой не герой, а в армии служил уже после войны.
Ну да, так и предполагала Гаухар. И все же ей хотелось думать об Агзаме, как о человеке особой, драматической судьбы. Вероятно, это предположение было вызвано тем, что Гаухар случайно узнала о семейной драме, пережитой Ибрагимовым.