Не случайно защемило сердце у Гаухар. Дорогие воспоминания связаны у нее с этой ветхой, заброшенной скворечней. Здесь вдвоем с мужем когда-то жила старшая сестра матери Гаухар. Помнится, дядя и тетка была уже немолодыми людьми. Родители Гаухар два-три раза в году наведывались к ним погостить. И, как правило, брали с собой дочку. Каждый приезд в большой, шумный, красочный город Казань надолго запоминался девочке. Ей снились яркие, беспокойные сны. Но вот умерла тетка, а вскоре и дядя. Мать потом рассказывала Гаухар: нашлись какие-то дальние родственники умерших владельцев, они неизвестно кому продали дом. Через много лет, когда Гаухар приехала в Казань учиться, ей захотелось взглянуть на памятное пристанище. Она ни за что не отыскала бы его, если бы не помог исполинский приметный тополь, все еще стоявший в палисаднике.
Сейчас Гаухар не удержалась, подошла вплотную к избе. Долго смотрела на распахнутые двери, на окна без стекол, на поваленный забор и ограду палисадника. Прощайте, приметы невозвратимого детства! На глаза навернулись слезы. И все же она осторожно вошла внутрь покинутого жилья. Прошлась по комнатам с ободранными обоями. На полу валяются обломки ветхой брошенной мебели, запыленные обрывки каких-то книг. Увидев маленький чуланчик, она так и замерла, прижав руки к груди. И конфигурация комнатушки, и старинный, в восточном духе, узор на уцелевших лоскутах обоев - все подсказывало ей, что именно здесь когда-то укладывали спать девочку Гаухар, приезжавшую из деревни с родителями погостить у дяди и тетки.
Вдруг позади послышался шум. Она быстро оглянулась, ей почудилось - какие-то мальчишки забежали в брошенное помещение. Нет, она одна здесь. Только ветер шуршит свисающими клочьями обоев.
Грустной вернулась на улицу Гаухар. В то же время где-то в глубине души затаилась радость: ведь Гаухар хотя бы несколько минут побыла в своем детстве. Вероятно, она уже не меньше трети жизни прожила и ей предстоит еще много прожить, а детство всегда будет вспоминаться в каком-то светлом ореоле. У человека нет поры дороже, светлее, и если бы возможно было, он временами возвращался бы в эти золотые годы, когда ничего не надо, кроме увлекательных игр, куска хлеба и чудесных, сказочных снов.
Она тихо брела по улице, погруженная в теплый поток воспоминаний, которым, казалось, не будет конца. Вдруг кто-то окликнул ее. Гаухар сразу остановилась, услышав в голосе что-то знакомое. Да, чутье не обмануло, это Билал Шангараев, которого она хорошо знала еще в студенческие годы.
- О, Бил! - не сдержавшись, воскликнула Гаухар, назвав молодого человека, как называла когда-то в пору своего девичества. - Откуда ты взялся, Бил?!
* * *
Группа студентов строительного института и такая же группа слушателей Арского педучилища почти месяц провели вместе в одном из домов отдыха на берегу Камы. Днем они играли вместе в волейбол, вечерами сидели на берегу реки, пели хором, много разговаривали, - наверно, не осталось слов, которые не были сказаны, песен, которых не успели пропеть.
У Билала Шангараева, высокого, плечистого юноши, был и безотказный слух, и приятный, но, конечно не обработанный голос. Во всем его облике чувствовалась сила в сочетании с внутренней интеллигентностью; он был деликатен в обращении, начитан, правильно строил свою речь. Одевался скромно и легко, по-студенчески. Благо лето стояло жаркое, лишней одеждой никто себя не обременял: утром и вечером ходили в майках, трусах, в легких платьях. Как будущий строитель, Шангараев замечательно чертил, да и рисовал неплохо. А Гаухар уже и тогда "ходила на этюды". Молодые люди подружились. Билал хвалил рисунки Гаухар: "Из вас получился бы хороший архитектор. Переходите к нам, в строительный". Гаухар молча улыбалась. Ей - быть архитектором!.. Если окончит благополучно Арское педучилище, в то хорошо.
Гаухар была не из тех бойких девчат, что вешаются парням на шею. Хотя Билал был приятен ей, она ничем особо не выказывала это и сама ни разу не задавалась мыслью, нравится ли Билалу, Может быть, все это и пришло бы в свое время, но срок путевкам кончился, пришлось уезжать. В подобных случаях у молодежи принято обмениваться адресами. Гаухар и Билал не отступили от общей привычки. Больше того - в каникулы Билал дважды приезжал в Арск, наведывался в общежитие к Гаухар.
Потом он исчез куда-то, три-четыре года не давал знать о себе. Гаухар совсем забыла о нем, она переживала тяжелое время: сперва умер отец, потом - мать. Девушка осталась совсем одна. К тому же выпускной год в училище, экзамены. Ее, конечно, дошлют учительницей куда-нибудь в деревню, Гаухар не задумывалась над тем, как сложится ее жизнь, - в деревню так в деревню, ведь она и сама не в городе выросла. Ей не с кем было посоветоваться. Девчата, что половчее, одна за другой выходили замуж.
Совсем неожиданно и Гаухар улыбнулось счастье. Во время экскурсионной поездки в Казань она случайно познакомилась с Джагфаром. Нельзя сказать, чтоб у нее вспыхнуло очень глубокое чувство. Но Джагфар был внимателен, заботлив, уже неплохо зарабатывал. У совершенно одинокой, в какой-то мере растерявшейся перед жизнью девушки не было времени для раздумий и не приходилось надеяться на какую-то особенно счастливую звезду. Когда они, что называется, присмотрелись друг к другу, Джагфар предложил выйти за него. Гаухар ответила согласием. Ей не довелось раскаиваться. Джагфар помог молодой жене устроиться на работу, позаботился об одежде и обуви для нее, сумел хорошо наладить жизнь в Казани.
Если бы спросили, по-настоящему ли глубоко и беззаветно она любит мужа, Гаухар вряд ли ответила бы достаточно внятно и убедительно. Она тогда просто не задумывалась об этом. Ей нравился Джагфар. Она ценила его заботы о ней. При всей воркотне своей, он все же не воспретил молодой жене заочно учиться в институте. Приятно было чувствовать себя полной хозяйкой в хорошо обставленной квартире. А тут появилась дача, машина. Не всякой замужней женщине выпадало столько благ. У Гаухар было высокоразвитое сознание долга перед мужем, и Джагфар ценил это. Ее привязанность к нему постепенно переросла в более сложную гамму чувств. Вероятно, все это в представлении Гаухар можно было назвать искренней любовью. Во всяком случае, она считала себя счастливой. Жизнь ее можно было уподобить течению Волги в тихую погоду: не испытывая необходимости задумываться над тем, вполне ли хорошо ей сегодня, она спокойно и величаво струит свои чистые воды между привычными берегами.
Именно в этот период и появился в Казани Билал Шангараев. Гаухар случайно повстречала его по дороге на работу. Конечно, разговорились. Впрочем, некогда было разговаривать долго. Все же, отвечая на заданный вопрос, Гаухар сказала: "Да, вышла замуж". Какая-то тень мелькнула на лице Билала, всегда живом и выразительном. Опять не встречались что-то около двух лет. После выяснилось, что все это время он жил и работал в Ленинграде.
И вот Билал Шангараев опять в Казани. Он очень изменился: возмужал, усвоил манеры солидного человека, одет хорошо. "Безусловно, женат, иначе не выглядел бы таким аккуратным, собранным", - невольно подумала Гаухар. Она ошиблась, Билал, как и прежде, был холост.
На этот раз он недолго скрытничал. При первом же подходящем случае признался, что давно любит Гаухар, ему без нее жизнь не в жизнь. Он клянет себя, что так долго робел, колебался, не говорил ей о своем глубоком чувстве. И вот наказан: она замужем. Но это не останавливает его, он по-прежнему ее любит.
Вот уже чего не ожидала Гаухар. Ее состояние нельзя было назвать ни удивлением, ни растерянностью. Она на какую-то минуту словно бы перестала сознавать себя, выключилась из реальности. И только собравшись с мыслями, обиженно и негодующе заговорила:
- Ты с ума сошел, Билал, разве говорят такое замужней женщине, если уважают ее? Как ты смеешь! Ты запятнал вашу дружбу. Неужели ты думаешь, что я способна изменить мужу?
Он говорил что-то сумбурное. Из всех его торопливых и сбивчивых объяснений она поняла только одно он не к измене склоняет ее, она должна уйти от Джагфара, чтобы навсегда связать свою жизнь с ним, с Билалом.
Гаухар не захотела ничего слушать оборвала разговор. И Билал опять исчез. Но теперь каждый год появлялся в Казани - то весной, то осенью. Находил возможность встретить Гаухар, не переставал говорить ей о своих чувствах. Он не был ни развязным, ни надоедливым, говорил сдержанно, но убежденно. Гаухар и сердилась, и недоумевала: "На что он надеется? Я ведь не подавала ему ни малейшего повода. Он ни капельки не интересует меня. Не отрицаю - умный, воспитанный и, кажется, дельный человек. Но между нами ничего не может быть, кроме обычного знакомства. Надо бы раз навсегда отчитать его - резко, даже грубо. Нет, язык не повернется, ведь сам-то Билал достаточно деликатен".
Так рассуждала Гаухар. А Билал, ничего не желая принимать во внимание, как-то заявил ей:
- Ты не хочешь понять меня. В таком случае я честно объяснюсь с Джагфаром, Он должен уступить.
Охваченная минутным испугом, Гаухар растерялась, не сразу нашлась с ответом. Потом, придя в себя, гневно бросила Шангараеву какое-то очень обидное слово. Помолчав, добавила почти с ненавистью:
- Видеть тебя не хочу! Это последний наш разговор, так и знай!
Повернулась и ушла, не простившись.