- Революция нам дала такое право. И запомни, Илья Лукьяныч, Советскую власть мы в обиду не дадим. Все! Митинг окончен. Прошу расходиться.
- Да кто ты такой, чтобы командовать?
- Председатель союза фронтовиков, - чуть подумав, ответил Степан. - Представитель Советской власти в Безменове.
- Коли представитель, предъяви мандат. Чтобы я своими глазами увидел.
- Увидишь, когда надо будет, - спокойно и с достоинством держался Степан. - А сейчас прошу расходиться.
- Ладно, - сошел с крыльца Барышев. - Позабавляйтесь пока своей властью. Даром вам это не пройдет.
Степан тоже спустился с крыльца и, оказавшись лицом к лицу с Барышевым, твердо сказал:
- И вот еще что запомни, Илья Лукьяныч: кончилось ваше время. Амба! И власть ваша над людьми, которых вы и за людей не считаете, тоже кончилась. Зарубите себе на носу.
- Да уж зарублю, - пообещал Барышев. И усмехнулся. - Надеешься на оружие?
- Надеюсь, Илья Лукьяныч, очень даже надеюсь.
- Ну, ну… Гляди, с оружием шутки плохи.
- А мы шутить не собираемся.
- Ничего, - отвел глаза Барышев, проговорив куда-то в сторону. - Палка - она ведь о двух концах…
- Верно, палка о двух концах, да только один-то конец всегда в чьих-то руках находится. Вот об этом не забывайте, - предупредил Степан. И первым пошел со двора.
Над старой кряжистой ветлой все еще шумели, колготились галки, никак не могли угомониться. Вороны, однако, уже не было - убралась восвояси.
4
Город раскинулся по обе стороны Бии, скованной еще льдом. И хотя кое-где темными пятнами уже проступала наледь и переправа день ото дня становилась опаснее, ездили по реке вовсю. Туда и сюда сновали подводы, груженные сеном, дровами, какими-то ящиками, бочками и мешками, громоздкие возы были укрыты брезентом, перетянутые веревками… Возчики зычно покрикивали, понужая лошадей. И Степан тоже направил коня поперек реки. Полозья саней с легким шуршаньем заскользили по размякшему льду, оставляя за собой блескучие следы. Пеган, пугливо озираясь, ступил в наледь, свинцово-холодные брызги ударили из-под копыт.
А до вскрытия реки оставались считанные дни. Потому и спешили предприимчивые хозяева загодя управиться, перекинуть с одного берега на другой срочные грузы.
Правобережье, где из сорока тысяч жителей обитало больше половины, выглядело и того оживленнее. Здесь, между рекой, опоясывающей эту часть города с юга, и продолговатой возвышенностью, вытянувшейся с запада на восток, размещались все основные казенные учреждения, торговый центр, банк, всевозможные конторы и концессии, народный дом, городская и земская управы… Впрочем, ни той, ни другой уже не существовало и упоминались они горожанами лишь по привычке. Сейчас же в обиходе было короткое, резкое и не всем понятное - совдеп. И то сказать: столько их за это время перебывало, совдепов - со счета можно сбиться! И кто только не возглавлял эти совдепы - от унтер-офицера Арапова, ярого сторонника "учредилки", до некоего Пашки Дорошенко, превратившего "совдеп" в сборище доморощенных эсеров… Но это было в семнадцатом году. А нынче весна восемнадцатого. И Степану Огородникову край как необходимо побывать в совдепе - он и разыскал ого без особого труда. Красный флаг, развевающийся над зданием, был виден издалека. "Такой же, как и у нас в Безменове", - не без гордости отметил Степан. Поставил мерина к коновязи, опустил чересседельник, бросил охапку сена… И поднялся по узкой скрипучей лестнице на второй этаж. Тут и столкнулся, в коридоре, с невысоким рыжеватым солдатом. Спросил:
- Послушай, браток, где тут солдатский совдеп, не подскажешь?
Тот молча уставился, глядел, глядел, вдруг хлопнул себя ладонями по бокам, глаза округлились и сделались чуточку шальными.
- Смирна-а! - гаркнул весело и засмеялся, показав частокол желтоватых, прокуренных зубов. - Отставить, сам рядовой. Во! А я гляжу, вроде знакомая личность… Или не признаешь меня? Да ты разуй, разуй глаза-то матрос! Забыл, как вместе катили вагон из туника? А дежурный хотел отнять… В Новониколаевске.
- Ну как же, как же забыл! - вспомнил Степан и тоже засмеялся. - Такую теплушечку отстояли. А ты ж, кажись, и ехал с нами недолго, исчез по дороге. Хватились, а твой и след простыл. Думали, отстал. Или в самом деле отстал?
- Отстал… - хитро подмигнул солдат. - От одних отстал, а к другим пристал… Было дело. Иначе сказать, рекогнисцировку произвел, - вставил словечко. - Ну, а ты как? Где твой причал?
- Дома пока, в деревне.
- Женился, поди?
- Когда ж?
- А я, брат, того… обзавелся.
- Когда ж ты успел?
- А тогда, когда отстал…
- Вон, значит, по какой причине сошел ты на полпути!
- Да оно как сказать: путь-то мой, может, оттуда и начинался, - загадочно проговорил.
- И где ты сейчас, чем занимаешься? - поинтересовался Степан.
- Служу в милиции.
- Как в милиции?
- А так: взял и поступил. Мобилизовали, одним словом. У-у, что тут было у нас неделю назад! Настоящий переворот. Милиция ж состояла на содержании городской управы, а теперь подчиняется впрямую совдепу. И начальнику старому дали по шапке. Теперь новый. Товарищ Нечаев. Послушай, а зачем тебе солдатский совдеп? - вдруг вспомнил и с удивлением посмотрел на Степана. - Во, хватился! Да мы по этому совдепу давно уже поминки справили…
- Мели, Емеля!..
- Правду говорю. Раньше-то и верно, что не один был совдеп - и городской, и крестьянский, и солдатский наособицу… Теперь объединили. И правильно сделали, - разъяснил, слегка важничая, словно все это дело его рук. - А ты по какому делу-то в совдеп?
- Дела разные… в двух словах не объяснишь.
- Ну тогда дуй прямо к Захару Яковлевичу.
- Кто такой Захар Яковлевич?
- Во! Да это ж товарищ Двойных, председатель совдепа. Толковый мужик. Вон его кабинет - по коридору направо. Ну, держи, - подал руку. Степан тиснул ее от души и пошел по коридору к указанной двери. Но, пройдя немного, остановился, обернулся и окликнул уже сбегавшего по лестнице солдата:
- Эй, друг, скажи хоть как тебя зовут?
Тот приостановился, держась рукой за перила, и вскинул голову:
- Степаном зовут. Степан Романюта. А тебя?
- И меня тоже Степаном. Выходит, мы тезки?
- Родня, - засмеялся Романюта и взмахнул рукой, Как бы отдавая честь. - Ну, бывай!
Настроение у Степана поднялось, в таком настроении он и предстал перед товарищем Двойных. И хотя в кабинете оказалось двое, угадать председателя было нетрудно, поскольку сидел он за своим председательским столом. Вид у него был усталый и озабоченный. Другой человек, худощавый, в очках, придававших ему солидность и некоторую загадочность, заложив за спину руки, ходил туда-сюда по кабинету и глуховато о чем-то говорил. Когда Степан вошел, он умолк и посмотрел на него внимательно, с интересом. Точно так же внимательно, только несколько строже посмотрел на него и Двойных.
Степан поздоровался, кинув по привычке ладонь к виску, и отрапортовал:
- Балтийский матрос Огородников. Прибыл по делам неотложным… Поговорить надо, товарищ Двойных.
- Давай поговорим. Садись, - кивнул на стул. - Давно со службы?
- Полмесяца как дома.
- Бийский?
- Никак нет, из Безменова.
- Ну, и как там у вас?
- Сложно, Захар Яковлевич. Двойных вздохнул и покивал:
- Сейчас везде сложно. Большевик? - вдруг спросил, глядя в упор. Степан несколько растерялся, пожал плечами:
- Да как вам сказать… если но душе - то да.
- Главное, чтобы по душе, - серьезно и даже сурово сказал Двойных. - Ну, выкладывай, товарищ Огородников, какие у тебя дела. Что там у вас в Безменове, чем дышит народ?
- Народ, Захар Яковлевич, дышит по-разному, - ответил Степан, искоса поглядывая на человека в очках, который хоть и стоял, отвернувшись к окну, как бы занятый своими мыслями, но к разговору, но всему видать, прислушивался внимательно. Двойных перехватил взгляд Степана, истолковав его, должно быть, по-своему, и с запоздалой поспешностью отрекомендовал:
- Товарищ Малетин, комиссар просвещения. Так что по всем этим вопросам прямо к нему и обращайтесь.
Степан от удивления даже привстал, обрадовался:
- Так у меня ж поручение он нашей учительницы. Вот! Целый список, - достал из кармана, развернул листок и протянул Малетину. Тот сел напротив и, поправив очки, пробежал глазами по бумаге.
- Так. Это найдем, - сказал как бы для себя, не отрывая взгляда от бумаги. - А этого нет…
- Чего нет? - поинтересовался Степан.
- Многого у нас нет. Учебников не хватает, карандашей, тетрадей… Но тетрадей немного дадим. Перья, чернильный порошок - это найдем.
- Ну вот! - обрадовался Степан. - Да она вам, Татьяна Николаевна, и за это будет знаете как благодарна!..
И Степан рассказал о том, как нелегко ей работать, молодой учительнице, в Безменове, как Барышев хотел недавно школу закрыть и как они, бывшие фронтовики, дали ему отпор, отстояли, можно сказать, не только школу, но и Советскую власть; рассказал и о том, как устанавливали они в Безменове Советскую власть, как создали союз фронтовиков…
- Это вы правильно сделали, что дали укорот вашим безменовским хозяйчикам, - сказал Двойных, поднимаясь и выходя из-за стола. Он был среднего роста, но хорошо сложен, крепкоплеч, с большими рабочими руками. - А положение сельских учителей нам, товарищ Огородников, хорошо известно. Тяжелое положение. И трудности не только в том, что учебников нет или тетрадей, карандашей не хватает… Скажи, - повернулся к Степану, - какое жалованье получает ваша учительница? И кто ей платит это жалованье?